Пока секретарь освобождал мальчика от одежды, Остромир пригасил
светильни. Каморка погрузилась в полумрак.
- Готово, Кудесник!
Остромир подошел к кушетке. Голенький княжич лежал перед ним - глаза
прикрыты, руки вытянуты вдоль тела, перунов корень чуть изогнулся на
мошонке. Остромир открыл баклагу и побрызгал Колдовской Водицей на грудь
княжича. Потом надел на перунов корень мальчика Серебряное Кольцо.
Всеслав, чтобы не отвлекать Кудесника, собрал одежду княжича и скрылся за
дверью. Остромир отступил на шаг от кушетки, собрался с силами и, впившись
взглядом в Серебряное Кольцо, сотворил акустическую формулу.
Мальчик вздрогнул. Перунов корень его стремительно набух, превратился
в ствол. Обжимающее его кольцо полыхнуло холодным сиянием, и ствол тут же
увял, корень принял первоначальную форму. Колдовская Водица, испаряясь,
зашипела, засверкала огоньками.
Кудесник пошатнулся, опустился на пол и прислонился спиной к стене:
заклятие выпило из него почти все силы. Впрочем, сегодня они ему больше не
потребуются.
Открылась дверь, вошел Всеслав. Протянул Кудеснику кубок с медовухой.
Остромир единым глотком опорожнил кубок, с трудом поднялся на ноги.
Мальчик по-прежнему лежал на кушетке, грудь его мерно вздымалась - он
спал. Кудесник снял с его корня Серебряное Кольцо, кивнул секретарю.
- Во имя сынов Семаргловых! - сказал Всеслав. - Вопреки чаяниям
Додолы!
И принялся надевать на спящего бывшего княжича одеяние воспитанника.
Мальчик вдруг зачмокал и громко сказал:
- Мама...
Остромир скрипнул зубами и, прихватив баклагу с колдовской водой,
покинул каморку.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СИЛА ЧАРОДЕЯ
1. ВЕК 76, ЛЕТО 2, 22 ДЕНЬ ЧЕРВЕНЯ (22.06.1994г. A.D.)
Утро летнего солнцеворота было солнечным и безветренным.
Отремонтированные к Паломной седмице здания неудержимо хвастались друг
перед другом свежевыкрашенными фасадами, рождая на лицах прохожих
беспричинные на первый взгляд улыбки.
Однако Репня Бондарь шел сегодня на работу далеко не в самом
радостном настроении.
Вечор он посидел с друзьями в трактире и потому чувствовал себя
сейчас не лучшим образом. Да и то, что поведал ему за чаркой медовухи
Вадим Конопля, к веселью не располагало. А поведал ему Конопля о прошедшем
среди щупачей и мужей-волшебников слухе: якобы Кудесник изменил мнение по
поводу своего преемника и считает теперь, что опосля его смерти руководить
Колдовской Дружиной должен Свет Сморода.
Разумеется, слух этот вполне мог быть пустозвонством. Но мог
оказаться и истиной. Не секрет, что Остромир в последнее время изрядно
сдал, а стало быть, Марена уже бросила на него свой пристальный взгляд. Не
секрет и то, что Сморода набирает силу. Не случайно же многие из тех, кто
поддерживал предыдущего кандидата в новые Кудесники - Вышату Медоноса,
стали брать сторону Света. Члены палаты чародеев хорошо чуют, куда ветер
дует!..
Но слава Сварожичам, Остромир покамест жив, а что касаемо Смороды и
его преемства, так ведь преемник - еще не Кудесник, а пасть в глазах
Остромира не так уж и трудно: провали разочек дело, и от твоего
кандидатства в миг одни рожки да ножки останутся.
Размышляя таким образом, Репня шагал по столичным улицам - благо идти
было недалече, - внимательно разглядывая спешащих по своим делам молодиц.
Женщины были его радостью и горем, источником наслаждения и ненависти, а
поелику он был мужчиной разведенным, то мог уделять им вполне достойное
внимание. Тем паче что будучи врачом, уделять подобное внимание не так уж
и сложно: они сами к тебе приходят, и многие не прочь отблагодарить за
поправленное здоровье особым образом. Хотя не будем себе лгать, говорит в
них вовсе не благодарность, а надежда на то, что и от врача может родиться
дитя с Семаргловой Силой. Вера в подобную чушь среди женщин неиссякаема -
ведь почти всякой хочется оказаться мамочкой такого ребенка!..
Репня свернул с Шимской на Купеческую. Это был кратчайший путь от
дома, где он снимал светлицу с ванной, к площади Первого Поклона.
В последние дни, накануне Паломной седмицы, Репню оторвали от его
привычных занятий - ведь он был не токмо врач, он был одним из немногих
неудачников, которым Семаргл оставил на память о своей Силе хотя бы
щупачество. И потому Репня ежелетошно привлекался к проверке паломников. А
кто может помешать щупачу в процессе работы пощупать некоторых паломниц -
тех, кто помоложе да покраснее, - и вручную?
Во всяком случае вчера через его кабинет прошла такая красотуля, с
которой он был бы не прочь встретиться и еще раз. Повечерять капельку, а
может, и на ночку напроситься... Жаль, справку о состоянии здоровья
паломницам приходится выдавать опосля первой же встречи, а на продолжение
знакомства в такое время попросту не достает времени (каламбурчик!..).
Впрочем, особых причин расстраиваться тоже нет - не первая эта красотуля и
не последняя. Будут и сегодня такие - справки отсутствуют у многих, а
поклониться Святилищу желают все. Хотя для повышения собственного
авторитета в глазах властей ему не мешало бы нарваться и на лазутчика. Но
тут как повезет - увы, лазутчиков среди паломников неизмеримо меньше, чем
симпатичных девиц.
Репня прошагал по пустой еще в этот час площади и вошел в здание
Временной медицинской комиссии. У дверей его кабинета уже стояли несколько
человек - в рубищах паломников, но без ожерелий-пропусков на груди. Ранние
пташки... По каким-то причинам они явились к богам без справок. Впрочем,
его эти причины не касаются. Он должен осмотреть нуждающихся в пропуске и
либо выдать им справку, либо сдать карантинной команде министерства охраны
здоровья. В общем, наше дело - прокукарекать, а там хоть и не рассветай!..
Репня уселся за стол и принялся ждать дежурного волшебника, который
должен был заклинанием активировать в Репне способности к щупачеству:
самому Репне на это потребовалось бы не менее получаса, но и в этом случае
его запала хватило бы не надолго.
Дежурный волшебник оказался незнакомым - видимо, прикомандированный,
один из тех, кого на эти дни вызывают в столицу из удаленных районов
княжества. Коротко поздоровался с врачом-щупачом, сотворил заклинание и
отправился дальше. Репня с удовольствием посмотрел на его ауру, которая
проявилась сразу, едва было наложено заклятье. Вернее, проявилась не аура
- она сияла вокруг головы волшебника изначально, - проявились способности
Репни видеть ее.
Волшебник ушел, унеся с собой свою ауру, и Репня пригласил зайти
первого из паломников. У него была аура обычного человека, и интереса он
для Репни не представлял ни с какой стороны. Тридцатипятилетний мужичина,
здоровенный, как бык, слегка сексуально озабоченный, поелику за неимением
денег добирался до столицы пешедралом и не решался связаться с
паломницами, напуганный россказнями жены о венерических заболеваниях.
Репня выдал ему справку, и обрадованный мужичина умчался получать
ожерелье-пропуск.
После него в кабинет вошел еще один мужичина, постарше, потом баба
лет пятидесяти, за нею еще один мужичина, и еще, и еще, и еще...
И токмо часа через полтора опосля начала приема перед Репней (в нем
уже родилась злоба на судьбу) появилась первая девица. Девица была весьма
хороша - настоящая куколка. Но сердце у Репни заколотилось не токмо от ее
красы: вокруг головы паломницы сияла аура стопроцентной волшебницы. И
скорее всего такая аура могла быть токмо... как оно в справочнике-то
говорится?... ага, "результатом наведенного заклятья с целью отвлечь
внимание проверяющих". С какой это стати настоящая волшебница явится сюда
за справкой?...
- Как вас величают, девица? - спросил Репня.
- Вера.
- Почему у вас нет справки?
Девица молча пожала плечами.
- Заплатить за справку есть чем?
Девица ухмыльнулась. Взгляд ее был очень красноречив - так смотрят на
собеседника, когда хотят сказать ему: "Знаем мы, что у вас на уме!"
Репня не на шутку обозлился. В этом кабинете на него еще никто так не
смотрел: паломники прекрасно понимали, что токмо от врача зависит, попадут
они в Перынь или наткнутся на рогатки карантинной команды. Жаловаться-то
бесполезно: врач всегда может сослаться на очередь и спешку.
- Раздевайтесь!
Девица взялась руками за подол своего мешка, легким движением скинула
рубище, и столько было в этом движении грации и изящества, что в Репне
мгновенно проснулся дух Перуна. Корень начал расти, и Репня заерзал на
своем стуле.
Девица спокойно смотрела ему прямо в глаза. В ней не было ни страха,
ни волнения. Аура по-прежнему казалась аурой волшебницы.
Ах так, возмутился Репня. Ну погодите же!
Он встал, вышел из-за стола, приблизился к паломнице. Та опустила
глаза и тут же вновь вскинула их. Теперь во взгляде ее появилось
любопытство: она заметила, как оттопырилась его левая штанина. И он не
удивился, когда в ее ауре возникло свечение Додолы - розоватые всполохи,
короной обвившие голову паломницы.
- Значит, вам нужна справка? - спросил Репня дрогнувшим голосом и
подивился бессмысленности своего вопроса.
Паломница опять не ответила. Она переступила с ноги на ногу и вдруг
томно, медленным движением, потянулась. Репня содрогнулся: хотимчик взял
его в клещи. Корень вырос в полноценный ствол, и паломница вновь перевела
взгляд на левую штанину щупача. Ланиты ее порозовели.
Она же видит в моей ауре свечение Перуна, запоздало догадался Репня.
Если, конечно, она и в самом деле волшебница...
Возбуждение нарастало. Ее плоть манила его, притягивала взгляд. Репня
сделал еще один шаг. Шаг этот был коротким и неуклюжим, врач подбирался к
своей пациентке бочком, крадучись, словно сам того не желая.
И тут в нем вновь родилась злоба: как смела эта красотка, будучи
волшебницей, вести себя спокойно и выдержанно. Девице должно бояться
тронутого Перуном мужчину... А за злобой родилась и ненависть. Ведь перед
ним стояла одна из тех, кем не сумел стать сам Репня. А буде и другая, то
такая же, как та, что помешала ему сделаться одним из них. А как мстить
таким, Репня знал хорошо.
Однако торопиться он не стал. Подошел к лжепаломнице. Как истый врач,
наложил ладонь на ее лоб. Никакой порчи в ней, само собой, не было - это
ему стало ясно в то же мгновение. И никакого повода отказать ей в справке.
Если бы она была обыкновенной девицей. Но аура волшебницы...
Что ж, проверим, какая вы волшебница, подумал он. Кричать-то в любом
случае вряд ли станете!..
Он взял ее за руку, подвел к кушетке.
- Ложитесь на живот!
И не дожидаясь, опрокинул ее на спину.
Кричать она и в самом деле не стала. Да и сопротивлялась слабо и
неубедительно. Только для проформы - я, мол, не из додолок...
Перси у нее были очень крепкие. И оказались чрезвычайно
чувствительными: паломницу затрясло, едва он коснулся губами ее соска. Так
что он скинул штаны, уже не боясь, что она вырвется. А войдя в нее,
обнаружил, что в ней нет ни капли девственности. Как и невинности.
Она отвечала на каждую его ласку еще более изощренной лаской и быстро
довела его до конца.
- Вот так-то! - пробормотал он, когда семя вырвалось из корня.
Она взвизгнула и сжала его стегнами. Как настоящая, умудренная опытом
любви женщина.
Но оторвавшись от ее тела и вновь обретя способность видеть и
размышлять, он обнаружил, что ее аура так и осталась аурой волшебницы.
Он надел штаны и сел за стол, не сводя с нее внимательного взгляда.
Она поднялась с кушетки, бурно вздохнула, изящным движением натянула на
