Николай РОМАНЕЦКИЙ
ПРОЗРЕНИЕ КРОТА
1. ДЕНЬ ПОЗАВЧЕРАШНИЙ
Ночник в камере Зрячего Мэта был тусклым, но оказалось, что хватает
за глаза. Иван вошел осторожно, стараясь ступать как можно тише, и это
выглядело смешным, потому что шум вентиляции заглушал шаги напрочь. Даже
присоски, когда он задраил за собой дверь, чмокнули на фоне привычного
шума чуть слышно, во всяком случае, Зрячий Мэт проснуться и не подумал. Он
лежал на спине, и его седая борода метелкой торчала над шерстяным одеялом.
Одеяло было отличное - пушистое, усыпанное разноцветными квадратами. От
одного вида его становилось уютней, словно оно подобно камину излучало
тепло. Такое одеяло, если его разрезать пополам, вполне подошло бы
Антошке. Ведь по ночам в камерах становится все холоднее, как будто
снаружи и не лето вовсе.
У Зрячего Мэта все было отличное, потому что он собрал в своей камере
лучшие из вещей, что имел Приют. Больших трудов ему это не стоило.
Попробуй не отдай вещь, на которую Мэт положил глаз. Да тебя просто
выгонят наружу!.. Потому и отдавали. И не только одеяла. Говорят, когда
Зрячий Мэт был помоложе, через его койку прошли все невесты Приюта, и ни
один жених не рискнул воспротивиться этому. Конец праву первой ночи
положил Доктор, под наблюдением которого находились все новорожденные, и
который однажды объявил, что генофонд портится, и виной тому Мэт. Тем
более что дети от Мэта Зрячими не рождались, а во втором поколении и
вообще появились на свет несколько уродцев. Их усыпили, и Приют сказал
Мэту: "Хватит!" Это был единственный случай, когда Слепые не
подчинились... Впрочем, произошло это так давно, что теперь от тех времен
остались лишь легенды, а сам Зрячий Мэт был настолько стар, что ему уже
лет пятьдесят не нужны были ни чужие невесты, ни свои жены.
Дверь у Мэта никогда не закрывалась. Зачем?.. Разве нашлась бы в
Приюте хоть одна отчаянная головушка, которая решилась бы что-нибудь у
него утащить?.. Да никогда! Все равно бы поймали и выставили наружу, на
смерть. Слишком уж от Мэта зависела жизнь.
Поэтому, если вдуматься, Иван, забравшись сюда, почти не рисковал.
Можно, конечно, и влипнуть. Если, скажем, сейчас испортится двигатель
системы вентиляции. Подобное происходило в последнее время все чаще и
чаще. Наступала такая жуткая тишина, что не только спать - сидеть в
одиночестве было нестерпимо. И если ремонт затягивался, да еще и наружу
нельзя было выйти, некоторые не выдерживали и трогались умом. Доктору
приходилось их усыплять. Конечно, таких жалели, но...
Иван осторожно двинулся по камере, стараясь не смотреть на храпящего
Мэта, чтобы старик - не дай Бог! - не проснулся. Дверь в Сердце Приюта,
увы, была неприкосновенна. Зато шкафы, как всегда, стояли нараспашку, и
потому Иван быстро разыскал все то, зачем сюда забрался: и Ключ, и часы, и
карту. Подумав немного, взял и Книгу - в таком деле все может пригодиться.
Вещи лежали на своих обычных местах, откуда Мэт доставал их тогда. Иван
повесил Ключ на шею, часы надел на левую руку, а все остальное аккуратно
сложил в сумку, помимо своей воли прислушиваясь к храпу Мэта. Ему было
немножко стыдно за то, что он сейчас делает, но ведь без всего этого
наружу и нос высовывать нечего. Иван повесил сумку на плечо и осторожно
двинулся к двери. Перешагнув порог, он оглянулся. Зрячий Мэт по-прежнему
храпел, не подозревая, что его обокрали.
Иван спокойно задраил дверь и двинулся домой. В коридорах царил
полумрак. "Спящие" лампы разгорались медленно и неуверенно, словно
сомневаясь, стоит ли вообще давать свет. Может быть, это в последний
раз... И когда они все-таки разгорались, на стенах начинали мертво
поблескивать давно уже неработающие приборы.
Все население Приюта, умаявшись в дневных ремонтных заботах, крепко
спало, только глубоко внизу, в реакторном отделении, бодрствовала
аварийная бригада, да в выходном тамбуре стоял на страже дежурный. Лифт
был неисправен уже целый месяц. Впрочем, если бы он и работал, создавать
лишний шум все равно не стоило, и потому Иван отправился прямо на
лестницу. Когда он поворачивал за угол, ему вдруг показалось, что за ним
кто-то наблюдает. Он оглянулся, но никого поблизости не обнаружил: видимо,
это были причуды нечистой совести. В коридорах и на лестницах висели,
правда, металлические трубки с черными окошками, называющиеся, как и
помещения, "камерами". Когда-то с их помощью можно было вести наблюдение
за коридорами из Сердца Приюта, но теперь вся эта аппаратура давно уже из
экономии была выключена и благополучно растаскивалась энергетиками на
запчасти и детьми на игрушки...
Дома тоже все спали. Мать с груднышом Антошкой на правой нижней
койке, на левой, свернувшись калачиками, лежали сестренки. Верхние койки
принадлежали Мишке и ему. Отец спал прямо на полу.
Иван осторожно обошел отца и двинулся к холодильнику, косясь в
сторону матери. Отец-то не проснется. С некоторых пор для того, чтобы хоть
как-то поддерживать в Приюте чистоту воздуха, отцу с товарищами приходится
вкалывать по семнадцать часов в сутки. Сил у него хватает только на то,
чтобы поужинать и тут же улечься спать. А дальше до самого утра из пушки
не разбудишь. Младшие тоже набегались за день. Вот только бы Антошка не
проснулся!.. Тогда придется выкручиваться перед матерью, лгать, что есть
хочется. И вообще все может сорваться: мать так просто не проведешь...
Антошка не проснулся. Иван достал из холодильника несколько банок
питательной смеси, отрезал с полкраюхи черствого хлеба (свежий будут
выпекать завтра, если починят печь), взял несколько луковиц и картофелин и
сложил все это в свободное отделение сумки. Сумка получалась нелегкая.
Подумав немного, Иван снял с вешалки теплую куртку и надел ее на себя,
потому что снаружи ночи тоже бывают холодные. Потом в последний раз окинул
взглядом родных и вышел из камеры, осторожно задраив дверь.
В коридоре по-прежнему было пусто, но у него снова появилось
ощущение, что кто-то за ним наблюдает. Иван постоял на месте, озираясь по
сторонам, но ничего подозрительного снова не заметил и пошел на третий
этаж, к камере Доктора.
Доктора не стало два месяца назад. Он был такой же старый, как и
Зрячий Мэт, и все в Приюте думали, что он тоже бессмертен. Но Доктор умер.
Это был удар для Слепых. Доктор, правда, позаботился о смене. Наташка,
Глэдис и Анна уже больше года были у него в помощниках, и Доктор изо всех
сил торопился передать им свои знания. Он многому успел научить их, но
заменить его полностью они пока еще не могли. Во всяком случае, им не
удалось вылечить Длинного Макса, который три недели назад вдруг начал
маяться животом и через пять дней скончался. Вопреки всем стараниям
новоиспеченных врачей.
А главным, что понял Иван в день, когда умер Доктор, было то, что
Зрячий Мэт действительно не бессмертен и потерять нынешнее лето просто
нельзя.
2. ДВА МЕСЯЦА НАЗАД
За день до смерти Доктор позвал к себе Ивана. Когда Иван вошел в
камеру, Доктор отослал своих учениц, ставших в последние дни при нем
сиделками, с какими-то поручениями. Выглядел он вполне здоровым, только
лихорадочно блестели умные глаза да чуть-чуть тряслась правая рука.
- Садись, - сказал он, когда девчонки удалились. - Я все-таки умираю.
- Он жестом остановил Ивана, попытавшегося ему возразить.
Иван сел рядом с койкой.
- Я умираю, - повторил Доктор. - Молчи и не перебивай... Все должно
идти, как было задумано... Я кое-что приготовил. Мне эти вещи, полагаю,
уже не понадобятся. А тебе они пригодятся: скоро ведь и лето - сам
понимаешь... Да и вообще жизнь впереди длинная... Вон там, посмотри. - Он
указал трясущейся рукой на шкаф.
Иван открыл дверцу. На нижней полке лежали лайтинг и компас. Иван
сразу же узнал их, потому что они выглядели точь-в-точь, как в
библиотечных книжках. Он взял лайтинг в руку и уважительно погладил
холодный черный ствол, примерил к плечу приклад.
- Теперь положи все на место и слушай дальше, - сказал Доктор. - Я
умру не здесь. Перед смертью я закрою камеру и уйду. Пространства у нас
еще хватает, и я не думаю, что станут ломать двери... Во всяком случае, в
первое время точно не будут. Когда тебе потребуется, придешь и возьмешь
все необходимое. Но не раньше! - Он погрозил пальцем. - Однако и тянуть не
стоит... Вот здесь, - он протянул Ивану клочок бумаги, - шифр от замка,
запомни его... А теперь прощай! И иди!
Иван вытер тыльной стороной ладони непрошенную слезу и направился к
двери. Хриплый голос догнал его:
- Запомни, Иван... Плохо, когда человек слеп и не может видеть, но
тут его вины нет. А вот когда человек видеть ничего не хочет... Я это,
увы, понял слишком поздно!
- Прощайте, мистер Дайер, - произнес Иван, но Доктор ничего больше не
сказал. Он повернулся к двери спиной. Иван так и не понял, что он имел в
виду, произнеся последние слова.
Через день, утром, тело Доктора нашли в коридоре первого этажа. Как
будто он перед смертью стремился наружу, на чистый воздух.
3. ДЕНЬ ПОЗАВЧЕРАШНИЙ
Иван набрал шифр на замке, и дверь тут же легко отдраилась. В камере
Доктора царил полнейший порядок. Койка была заправлена, стулья стояли
вокруг стола, все вещи были разложены по своим привычным местам. Лайтинг и
компас лежали там же, в шкафу на нижней полке. Под компасом Иван нашел
записку.
"Я рад, Иван", писал Доктор, "что ты все-таки решился. Жаль, я так и
не смог составить тебе компанию. Хотя чего жалеть: может быть, это и к
лучшему. Ведь тебе пора становиться взрослым, а для этого надо уметь
самому принимать решения. И запомни: если человек делает хорошее дело, у
него всегда найдутся помощники..."
Нет уж, спасибо, подумал Иван. Теперь в этом деле лучше вообще без
помощников. А то дальше выходного тамбура не уйдешь... Да и кто может мне
помочь? И чем?
Он вернулся к записке.
"Желаю тебе удачи, мой мальчик! Не жалей меня: я свое дело хоть и
поздно, но сделал. Остальное за вами. Прощай! P. S. Шифра в замке не
меняй."
Интересная просьба, подумал Иван. Выходит, сюда еще кто-то
наведывается... Любопытно - кто? Надо будет разобраться после возвращения.
Он повесил лайтинг на шею и нацепил компас на правую руку. Потом
сунул записку в карман и, покинув камеру Доктора, снова закрыл дверь на
замок.
На выходе из Приюта дежурил Толстяк Жерар. Он преспокойно спал, зажав
автомат между колен. Дежурство здесь было не более чем фикцией. Наружу без
Зрячего Мэта решился бы выйти только сумасшедший, а хищные звери за всю
историю ни разу не появлялись вблизи ворот. Говорили, что они тоже боятся
Зрячего Мэта... Но как бы там ни было, а дежурство в выходном тамбуре было
заведено еще в самом начале Эры Одиночества, когда возникали из морозной
ночи чудом уцелевшие беженцы, и хотя беженцев уже лет сто десять никто не
видел, отменять порядки, установленные предками, не стали.
Толстяк даже не пошевелился, когда Иван перешагнул через его
вытянутые ноги и вышел на площадку. Сзади явно ощущался поток теплого
воздуха: ворота летом никогда не закрывались.
Вокруг царил мрак. Луны на небе не было, и над головой висели
огромные яркие звезды. Иван пожалел, что предкам не удалось сберечь ни
одного ночного бинокля. Насколько бы ему было проще, будь у него такой
прибор. Увы, последний ночной бинокль перестал работать еще до рождения
