есть тут материал для раскопок, есть!
Его мысли вернулись к Марине.
Применение волюнтофага объясняет многое. После инъекции с нею можно
было делать что угодно. Даже увести из супружеской постели... А уж из
Летнего сада - и вовсе не проблема. И саму инъекцию сделать - никаких
сложностей. Царапнули чем-нибудь в толпе руку... А вот вытащить теперь из
Марины информацию - проблема еще та! Наверняка перед расставанием ей
приказали все забыть: хемогипнотический блок. Не идиот же Калинов, чтобы
пытаться снять такой блок у беременной жены! Он бы и в другое время
поостерегся его снимать: на стадии опытов три четверти тех, на ком
отрабатывалась методика, закончили помешательством. Они были
добровольцами, но это не спасло разработчиков методики от решетки... А вот
ниточку здесь найти можно: не так-то просто достать такой волюнтофаг.
Хотя, конечно, труды предстоят немалые...
Он перевернулся на живот и поплыл назад. Сделал небольшую пробежку -
километра два. Дома первым делом отправился под душ. А потом заглянул к
Марине.
Она проснулась, едва он вошел. Увидела его, улыбнулась, протянула к
нему руки. Калинов наклонился, поцеловал ее в губы, погладил по голове.
Губы были мягкие, а волосы жесткие. Как и всегда...
Марина снова улыбнулась:
- Ты со мной как с маленьким ребенком!
Она села, свесив ноги с кровати. Но тут же снова легла, прислушалась.
- Она там бьется! - Марина взяла руку Калинова и, откинув, одеяло,
положила на свой круглый живот. - Чувствуешь?
Толчки были довольно ощутимыми. Калинов, не удержавшись, погладил
живот, потом осторожно убрал руку и набросил на жену одеяло.
- Хорошо, - сказала она, потянувшись, и закрыла глаза.
- Хорошо, - согласился Калинов. И осторожно спросил: - Где ты была?
- Когда?
- Вчера.
Она открыла глаза:
- Ты же знаешь... Гуляла по Летнему саду. Смотрела "Амура и Психею".
Разве ты забыл? Я же тебе вчера вечером рассказывала!
- Да нет, не забыл, - сказал Калинов. Все было ясно. - Это я так...
Кстати, твой врач хочет, чтобы ты сегодня легла в клинику на обследование.
В глазах Марины проснулась тревога.
- Почему? Я же себя хорошо чувствую... И почему он мне ничего не
сказал? Я у него была на днях, ты знаешь.
- И тем не менее врача надо слушать. - Калинов сконструировал на лице
выражение "строгий папочка".
- Хорошо-хорошо, - сказала Марина подчеркнуто-послушно и вновь
потянулась к нему.
- Вот и умница! - Он еще раз коснулся ее губ, а потом пристально
посмотрел в глаза.
Зрачки у нее были слишком большие. Тогда он, все так же пристально
глядя ей в глаза, сказал гранитным голосом:
- Спать... Немедленно спать... И проснуться после десяти часов
утра... А потом отправиться в клинику...
Лицо ее исказилось, взгляд окаменел, рука, лежащая у Калинова на
затылке, судорожно дернулась, соскользнула и упала на одеяло. Марина
спала.
Калинов вышел из спальни и закрыл дверь на замок. Воровато оглянулся.
Свидетелей преступления в окрестностях не наблюдалось. Он посмотрел на
часы: была половина седьмого. Он спустился вниз. В ванной шумела вода.
Через несколько минут оттуда вышла Вита, одетая в халат. Подошла,
прижалась к плечу мужа.
- Ты от нее? Как она?
- Спит.
Вита вздохнула.
- Она все еще под действием этого зелья. Я приказал ей спать до
десяти.
- Она просыпалась?
- Да... Она ничего не помнит. Считает, что вчера была в Летнем саду,
а вечер провела дома.
Вита, ничего не ответив, поднялась наверх. Калинов пошел на кухню,
заказал стакан апельсинового сока. Сел и медленно выпил, бездумно глядя в
стену. Минут через пять Вита вернулась, одетая в домашний комбинезон. Села
рядом.
- Надо, чтобы никто не задавал ей никаких вопросов, - сказал Калинов.
- Постарайся к десяти сплавить детей и Анфису из дома. Доктор просил
положить ее в клинику на обследование. Проводишь ее?
- Да, конечно... Ты запер дверь в ее спальню?
- Запер. Вот ключ. - Калинов опустил ключ в карман Витиного
комбинезона. - Надо, чтобы никто не задавал ей никаких вопросов, -
повторил он. - Врача я предупрежу. Ты поняла?
- Поняла... Долго она будет в таком состоянии?
- Одна инъекция волюнтофага действует не более шести часов. Так что,
в худшем случае, часов в девять действие его прекратится. Спать она будет
до десяти и больше чужих приказов выполнять не станет. Проследи тут за
всем.
- А ты?
- А я буду искать того, кто так с нею обошелся.
- Черт бы вас всех, мужиков, побрал! - сказала Вита со слезами в
голосе, встала и подошла к рисиверу. - Завтракать будешь?
- Буду. - Калинов встал, приблизился к жене и вдруг шлепнул ее по
круглому заду. - Ничего, мать! Прорвемся!
- Я просмотрел результаты контроля джамп-связи за вчерашний вечер и
ночь, - сказал Милбери. - Пусто. Никаких следов.
Калинов раздраженно побарабанил пальцами по столу.
- Ее вернули на флаере, - сказал он. - Сегодня ночью, с трех до
четырех, прямо в мой сад... - Он покачал головой. - Такой наглости я не
ожидал!
Милбери после некоторых размышлений предложил:
- Можно попробовать выйти на этот флаер через компьютеры системы
безопасности полетов. Ночью не так много флаеров летает.
- Если только они шли на автопилоте. Впрочем, проверь... Хуже не
будет.
- А могу я задействовать агентуру у монистов?
- Теперь можешь, но... Действовать аккуратно, наши агенты ни в коем
случае не должны знать сути дела. Пусть все выглядит, скажем, как
мероприятие по статистической обработке различных случаев киднапа. Нечто
вроде секретного социологического исследования. Подробности проработаешь
сам.
Милбери, кивнув, встал, но, словно вспомнив о чем-то, тут же сел.
Калинов поднял на него равнодушные усталые глаза.
- А ты не намерен, - проговорил Милбери, - взять под охрану членов
семьи?
- Намерен. Но этим я займусь сам!
Милбери ушел.
Калинов связался с О'Коннором. После дежурных приветствий сообщил,
что Марину вернули.
- Очень рад, - сказал О'Коннор. - Ты делаешь официальное заявление?
- Нет. Хочу заняться похитителями сам. Твои предварительные проверки
принесли какой-нибудь результат?
Кажется, О'Коннор даже обрадовался:
- Практически никакого. Кое-кто из специалистов по киднапу сейчас на
Земле, но они лежат в глубоком дрейфе. Личные дела, любовь, отдых,
финансовые операции... Все исключительно в рамках закона.
- Они не взяли денег, Джим!
О'Коннор удивленно присвистнул:
- Зачем же они ее похищали?
- Не знаю, - соврал Калинов.
- А тебе не кажется, что все это похоже на глупую шутку?
- Возможно... Ладно, буду разбираться.
В два часа Калинов отправился в клинику. Зуев встретил его в
вестибюле.
- Мы ничего ей не сообщили.
- Как ее состояние? - спросил Калинов.
- Обследование уже закончено. Никаких следов волюнтофага в организме
ко времени обследования не сохранилось. Все анализы соответствуют
самочувствию нормальной женщины, ждущей ребенка. Девочка тоже в полном
порядке. Я бы вашу жену хоть сейчас отпустил домой, но пусть полежит до
завтра. На всякий случай... Должен сказать, похитители оказались на
редкость гуманными людьми. Не ожидал!
- Вы что, встречались раньше с похищениями?
Доктор улыбнулся:
- Нет, конечно... Литература, видео... Там они выглядят несколько
иначе.
Теперь улыбнулся Калинов.
- Пойдемте, - сказал Зуев. - Она сейчас на крыше. Нет причин отменять
солнечные ванны.
- Послушайте, доктор. - Калинов взял Зуева под руку. - А вы уверены,
что волюнтофаг не скажется на ребенке?
Доктор поскреб пальцами подбородок:
- Результаты обследования опасений не подтверждают. У вас будет очень
крепкая девчонка... Впрочем, если желаете, мы можем оставить вашу жену в
клинике до самых родов.
- Нет-нет! - быстро сказал Калинов. - Вряд ли подобная перспектива ее
обрадует. Будем надеяться, вы правы.
- Ее обследовал сам профессор, - сказал Зуев подчеркнуто-равнодушно.
- Можете поговорить с ним.
- Извините, доктор... Я полагаю, он скажет мне то же, что и вы.
- Разумеется. - Зуев сразу оттаял. - Если бы он мог сказать
что-нибудь другое, он бы с вами уже поговорил... Кстати, вы просили
посоветовать вам, как объяснить Марине Васильевне исчезновение из ее
памяти вчерашнего дня...
- Да-да, я и сам ломаю над этим голову.
- Не ломайте! Мы перед обследованием усыпили вашу жену, а когда она
проснулась, я сказал, что была применена новая методика, требующая
длительного времени, и что вашей жене пришлось посвятить сну целые сутки.
Я оформил ее поступление вчерашним утром.
- Спасибо, доктор! - Калинов крепко пожал Зуеву руку.
- Не за что, Александр Петрович. Ради здоровья матери и плода можно
пойти и на большие нарушения. Только предупредите тех, кто может заронить
в душу Марины Васильевны сомнение в моих словах.
- Не беспокойтесь, доктор!
Они еще раз обменялись рукопожатием, и Зуев проводил Калинова до
лифта.
Выйдя на крышу, Калинов чуть не ошалел от такого количества
полуобнаженных беременных девиц, собранных в одном месте. Как и
большинство мужчин, ничем не прикрытые неестественно круглые животы
дозревающих матерей приводили Калинова в некоторую оторопь. Он вспомнил,
какое раздражение вызывала у него под конец беременности изменившаяся
фигура Виты, его худенькой стройной Виты. И когда родилась Сельма, радость
новоиспеченного отца смешивалась с восторгом мужа, получившего назад свою
привычную и желанную живую игрушку. Впрочем, с той поры прошло уже
восемнадцать лет, и теперь он относился к излишне крупным округлостям
по-другому. Что поделаешь - такова природа!..
Он нашел Маринку очень быстро. Никогда не менявшая цвет своих волос,
она оказалась здесь единственной брюнеткой. Пока он пробирался к ней между
часто стоящими ложами, будущие мамаши бросали на него любопытные взгляды.
Марина лежала на правом боку и жарила спину, держа в руках книгу. Она
любила красное, и купальник на ней был, естественно, алым. Грива черных
волос рассыпалась по изголовью ложа. Едва тень от Калинова упала на нее,
Марина повернула голову.
- Ой, Сашенька! - Карие глаза засветились любовью. - Наконец-то ты
пришел!
Она села. Калинов осторожно обнял жену.
- Здравствуй, малышка! Как дела?
- Врач говорит, все в порядке, завтра отпустят. - Она прижалась щекой
к его плечу. - Как там Женька?
- Скучает по маме-два. Ждет-не дождется, когда вернешься... Что
читаем?
Она протянула ему книгу.
- "Архитектура Петербурга середины XIX века", - прочел Калинов.
- Надо понемножку восстанавливать знания, - пояснила Марина. - За
шесть лет все позабыла.
- Ты хочешь вернуться в экскурсоводы?
- Да. Ты же знаешь, я всегда любила водить людей по нашему городу.
- Знаю. Десять лет назад ты хотела устроить экскурсию по Питеру
некоему Калинову из Твери.
- А он вместо экскурсии пригласил меня в ресторан. - Она вздохнула.
- И теперь ты жалеешь об этом, - сказал Калинов со смешком.
- Никогда я об этом не жалела.
- Отчего же такой тоскливый вздох?
Она снова положила голову на его плечо.
- Мне почему-то страшно, - прошептала она. - У меня такое ощущение,
будто скоро произойдет что-то непоправимое.
- Глупости! - Калинов потрепал секунду по щеке. - Что может с тобой
произойти? У тебя не первые роды!
- Нет, не со мной. Я почему-то боюсь за тебя.
