киднапе, а предполагаемым убийством. Бывают ведь и такие исходы -
особенно, если похищение совершил новичок. Крайне редко, но бывают.
- Ну спасибо, успокоил! - Калинов фыркнул.
- Кому-либо другому я бы этого не сказал, - О'Коннор печально
улыбнулся, - но ведь ты не мальчик в этих делах.
Калинов задумался, потом повторил:
- И все-таки ничего не предпринимай, пока я не обращусь к тебе
официально... Или пока не будет найден труп.
Когда минула половина одиннадцатого, он запросил Северо-Американский
Банк о судьбе перечисленной суммы. Деньги все еще находились на счету.
Ничего не изменилось и в половине двенадцатого. Потом с докладом явился
Милбери:
- Ребята отыскали с десяток бабулек, отдыхающих вчера в Летнем саду.
- Ну и?.. - встрепенулся Калинов.
Милбери виновато развел руками:
- Ничего. Кое-кто обратил внимание на беременную женщину в розовом
костюме, однако это и все. Она гуляла, сидела на скамеечке, но когда ушла,
куда и с кем, никто не заметил.
- И выкуп до сих пор не получен, - тихо сказал Калинов.
- Не получен?! - удивился Милбери. - Странно... Может, похитителей
что-то напугало?
- Нечего им пугаться! Вчера я вообще никаких активных действий не
предпринимал. Да и сегодня, можно считать, тоже.
- Странно...
- Странно, - согласился Калинов. - И потому все происходящее мне
очень и очень не нравится.
- Может, задействовать нашу агентуру у монистов?
Калинов встал из-за стола и принялся мерить шагами кабинет. У него
опять начали дрожать руки, и он засунул их в карманы брюк. Милбери
провожал его глазами и молчал, понимая состояние, в котором находится
сейчас начальник.
- Нет, - сказал наконец Калинов. - Никаких активных действий!..
Честно говоря, я попросту боюсь.
Милбери понимающе покивал, и Калинов отпустил его, повторив:
- Никаких активных действий!
Когда Рэн удалился, он решил выяснить, откуда был передан текст
послания. Никакой полезной информации выяснение не добавило: работали с
уличного терминала Глобального Информационного Банка где-то под
Стокгольмом. Служебным номером не пользовались - текст адресовался методом
"на деревню дедушке", но это могло быть сделано и специально.
Черт возьми, подумал Калинов, как все-таки просто у нас преступникам!
Бросил несколько монеток в кассу терминала, и никакая Служба безопасности
тебя никогда не отыщет! Правда, ни одно преступление не ограничивается
бросанием монеток в кассу. Потому серьезные преступления всегда и
раскрываются. Сядь преступнику на хвост, а дальше государственная машина
размотает ниточку до конца. Впрочем, иначе и быть не может, иначе бы наш
мир давно рухнул...
Посидев еще немного, он попробовал взяться за работу.
Тейлор ожил в семнадцать часов.
Все послеобеденное время ушло псу под хвост: "взяться за работу"
Калинов так и не сумел. В голову постоянно лезли самые идиотские мысли. То
Калинову казалось, что Марина сама отправила утреннее послание, решив
основательно помотать ему нервы, то он видел ее в своем воображении
истерзанной и убитой. Почему-то с отрубленной головой и вспоротым кривой
саблей животом...
Пока шипел принтер, он стоял у окна не дыша, словно боялся вспугнуть
неведомого корреспондента. А потом, когда прозвучал сигнал об окончании
приема, со всех ног бросился к аппарату.
Послание гласило:
"Мы не сомневаемся, что ты выполнил наши условия, выдвинутые утром.
Однако нам не нужны твои деньги. У нас нет никаких материальных
требований, нам нужно только одно: чтобы ты развелся с одной из своих жен.
Такой поступок высокопоставленного чиновника подаст пример всем, кто,
разочаровавшись в двоеженстве, в силу разного рода субъективных причин не
находит в себе решимости изменить свое семейное положение. Ты найдешь жену
в целости и сохранности. Мы даем тебе одну неделю. Полагаем, ты отыщешь
возможность ускорить бракоразводный процесс. При невыполнении нашего
требования твоей секунде будет грозить смертельная опасность. Решимости у
нас хватит, не сомневайся!"
Подписи под текстом не было. На этот раз его отправили с уличного
терминала ГИБа в Лондоне.
Калинов вздохнул с некоторым облегчением. Теперь ясно, что это
все-таки монисты. Впрочем, торопиться с выводами еще рановато: может,
истины в этом послании не больше, чем в первом. Чем черт не шутит, пока
Бог спит... Странно, правда, что они не требуют отказаться от участия в
выборах. Хотя, если он подаст на развод, нынешние выборы для него и так
станут недоступны.
Он вызвал Милбери, познакомил его с текстом. Милбери прочел, покачал
головой.
- Все же это дело, оказывается, по нашему ведомству.
- Если только не дымовая завеса, - сказал Калинов.
Милбери наморщил лоб:
- Вряд ли... Что можно прикрыть такой дымовой завесой? Денег они так
и не взяли?
Калинов повернулся к тейлору, использовал уже ставший привычным за
сегодня набор команд. Деньги по-прежнему получены не были. Он вернул их на
свой счет и сказал:
- Кажется, материальный выкуп их действительно не интересует.
Милбери усмехнулся:
- Любопытный поворот... Видимо, господа монисты решили перейти в
наступление. Твой развод был бы для них прекрасным рекламным трюком...
Надо проверить, не было ли где-нибудь еще подобных ситуаций. Я займусь? -
Он встал.
- Хорошо, но я прошу тебя: без активных действий!
Милбери по-солдатски - через левое плечо - сделал поворот и зашагал к
двери.
- Подожди-ка, - сказал вдруг Калинов. - У нас ведь сейчас проводится
кодовый контроль джамп-связи?
Милбери остановился, обернулся:
- Да, мы следим за одним из членов петербургской организации
Одиноких. Возможно, через него осуществляется координация действий
различных организаций...
- Да, я помню. Ты подозреваешь, что в целях конспирации Одинокие
отказались от компьютерной связи?
- Подозреваю.
Калинов вытянул губы куриной гузкой.
- Прокуратура дала разрешение на полгода, - сказал Милбери.
- Прокуратура... - пробормотал Калинов. - Слушай, поставь-ка на
контроль мою жену.
- Которую?
- Похищенную конечно же! Сможем выяснить, около какой кабины они ее
прятали. Вдруг это наведет на след!..
Милбери состроил кислую гримасу:
- Но разрешение...
- Разумеется, под мою ответственность! - Калинов набросал на листочке
группу цифр. - Вот ее генокод. Поставь немедленно.
Милбери забрал листочек и молча вышел.
Что ж, голубчики, подумал Калинов, поглядим, чья возьмет! Я никому не
позволю хватать себя за горло!
Как и вчера, Вита встретила его на пороге.
Ничего я ей пока не скажу, решил Калинов и отрицательно помотал
головой.
Вита вздохнула - продырявленная надувная игрушка! - отвернулась.
Калинов сделал над собой усилие и обнял ее. Вита не отпрянула, но и не
прильнула к мужу. Словно простенькая, бесчувственная кукла...
- Вообще-то кое-какие события произошли, - неожиданно для себя
проговорил Калинов. - За нее потребовали выкуп.
Они прошли в столовую.
- И что? - спросила Вита с надеждой.
- А ничего! Деньги я перечислил, но они их не взяли.
Вита села на стул, задумалась.
- Может быть, это чья-нибудь шутка? - спросила она после некоторых
размышлений.
- Хороша шутка! Хотел бы я посмотреть на человека, который способен
так шутить!
- Взгляни в зеркало!
Калинов вытаращил глаза:
- Что ты имеешь в виду?
Вита встала, выпрямилась, вскинула голову.
- Вспомни Дримленд. - Голос ее зазвенел металлом. - Если бы ты
остался стариком, это тоже была бы шутка. Только мне было бы совсем не
смешно...
- Но ведь так же не случилось! - воскликнул Калинов.
- Не случилось... Только планировать заранее то, что произошло, ты не
мог. А значит, с самого начала "шутил"...
Боже, подумал Калинов. Ведь столько лет прошло, а она помнит.
Все-таки я, наверное, никогда не научусь понимать их, этих женщин.
- Ты не подумай, - продолжала Вита, - что я собираюсь осыпать тебя
упреками. Просто в таких делах возможны самые различные "шутки".
В каких это делах, хотел поинтересоваться Калинов и вдруг вспомнил
вопрос, заданный ему Милбери. "Которую?.." Черт возьми, сказал он себе.
Неужели она? Хорошенькое дело!..
Он медленно приблизился к жене, взял ее за руку. Рука была холодная.
Как у зомби.
- А скажи, - проговорил он, глядя ей прямо в глаза, - ты бы смогла
так пошутить?
Вита грустно улыбнулась:
- Лет двадцать назад смогла бы. Теперь уже нет. Возраст не тот... -
Голос ее дрогнул, она отвернулась.
Но он понял, о чем она не договорила. Спина стала пониже, а чувства
пожиже... Он уронил ее руку и опустил голову. Вита тут же ушла на кухню.
Нет, сказал он себе, конечно, это не она. Но лет двадцать назад,
точно, смогла бы. Правда, лет двадцать назад мысли о второй жене мне и в
голову не приходили...
Он поднялся наверх, переоделся. Потом зашел к Женьке, поиграл с ним в
морской бой.
К ужину вернулись из города старшие дети.
Ужинали молча. Вита не поднимала глаз от тарелки. Сельма, взявшая на
себя обязанности официантки, время от времени с удивлением поглядывала на
мать. Даже Женька, чувствуя настроение взрослых, вел себя за столом на
редкость примерно.
Когда приступили к чаю, Сельма спросила:
- Кто-нибудь наведывался к маме-два?
- Я был, - сказал Калинов.
Сельма повернулась к Вите:
- А ты, мама?
Вита наконец подняла голову:
- Я тоже была... Вместе с папой.
- И как она? - спросил Сережка.
- Все хорошо, - сказал Калинов. - Через день-другой ее отпустят
домой.
- Да, через день-другой ее отпустят домой, - эхом подтвердила Вита.
Все несколько оживились. Женька было заныл: "Хочу к маме-два-а-а!" -
но его пристыдили, засомневались, мужчина ли он с этаким нытьем, после
чего парень взялся доказывать, что он мужчина, согласившись отвезти на
кухню грязную посуду. Чаю он не хотел, хотел мороженого.
- После ужина я обязательно закажу тебе мороженое, - пообещал
Сережка.
Допили чай, убрали со стола.
- Кто еще будет мороженое? - спросил Сережка.
Взрослые отказались, Сельма - как почти взрослая, - тоже.
- Мама, мне нужно с тобой поговорить, - сказала она.
Дамы удалились наверх, Сережка с Женькой направились к рисиверу за
мороженым. Впрочем, через минуту они вернулись, неся каждый по приличной
порции орехового. Калинов пошел на кухню. Конечно же, Женька оставил
посуду на сервировочном столике. Калинов зарядил посуду в мойку и сел на
стул. Внезапно навалилась неподъемная усталость. Словно на плечи угнездили
земной шар.
Чуть слышно звякала посуда, в столовой переговаривались сыновья.
Потом там все затихло: наверное, парни отправились к себе. А потом на
кухню заглянула Вита, села рядом с Калиновым, прислонилась к его плечу.
- Мне кажется, Сельма что-то подозревает, - сказала она чуть слышно.
- С чего ты взяла?
- Она так странно смотрела на меня, когда мы разговаривали... Словно
думала совсем о другом.
- А о чем вы разговаривали?
- О ее кавалерах. Девочку беспокоит, что она не может решить, кто ей
больше нравится.
Калинов улыбнулся - земной шар свалился с плеч, - встал и принялся
доставать из мойки высушенную посуду. Вита продолжала сидеть. Когда он
сложил посуду в буфет, она вдруг спросила:
- Саша, неужели ты подумал, что я и в самом деле могла?..
- О чем ты? - Калинов медленно повернулся к ней. Как цветок к солнцу.
