предприятий, которым и поручали создание фабрик, вначале почти всегда очень
небольших. С умножением числа и размеров фабрики вытеснили ремесленное
производство и резко увеличили объем производимых благ. Распространению
промышленной революции из Англии на континент, в Соединенные Штаты, а потом в
Японию и другие страны, гораздо больше способствовало формирование новых
предприятий, а не открытие подразделений старых компаний. Частичной, а, может
быть, и главной причиной угасания волны создания трестов в США в 1880--1890-х
годах была их неспособность помешать формированию новых предприятий. Новые
предприятия, ориентированные на новые технологии, внедрили в практику
электричество, двигатели внутреннего сгорания, автомобили, самолеты, алюминий,
нефть, пластмассы и многое другое. Это не значит, что старые компании не
играли никакой роли, -- напротив, некоторые из них вполне держались в ногу со
временем. Это означает лишь то, что для конечного результата и прямая, и
косвенная роль новых предприятий -- как стимул для старых компаний -- была
очень велика.
Некоторые экономисты и публицисты, подчеркивая важность больших предприятий
для экономики Запада, утверждали даже; что только такие гиганты и значат
что-то в настоящее время. Подобные аргументы серьезно недооценивают роль малых
предприятий. Эта ошибка свойственна всем марксистам, которые рассматривают
монополистический капитализм как стадию развития, ведущего к национализации
монополий и к монополистическому социализму. Результаты были трагичны,
поскольку под влиянием этого воззрения социалистические страны и страны
третьего мира пытались обеспечить свой рост, копируя крупнейшие зрелые
западные предприятия, вместо того, чтобы копировать западную практику роста
через экспериментирование с множеством первоначально небольших предприятий. По
иронии судьбы как раз такого типа ошибку -- неспособность различить процесс и
его результат -- Маркс часто приписывал своим критикам.
Хорошим показателем роли новых и малых предприятий в процессах роста является
число рабочих мест, созданных и потерянных в фирмах разного размера и
возраста. На Западе экономический рост обычно был результатом либо повышения
эффективности старых отраслей, либо вытеснения их новыми отраслями. В любом
случае рост часто требовал перемещения работников из старых отраслей в новые.
В каждом регионе занятость сокращается в угасающих фирмах и растет в
расширяющихся. В Соединенных Штатах процент ежегодного сокращения занятости
различен в разных районах. По оценке Дэвида Бирча, ежегодно теряется примерно
8% рабочих мест. [David Birch, "The Contribution of Small Enterprise to Growth
and Employment". Massachusetts Institute of Technology, неопубликованная
рукопись.] По аналогии с демографической статистикой это можно назвать уровнем
смертности рабочих мест. Уровень смертности рабочих мест -- это достаточно
хороший показатель скорости, с какой экономика движется из прошлого в будущее.
В 1970-х годах на уровне возникновения новых рабочих мест отразился
послевоенный бум рождаемости и массовый приток женщин, оставлявших кухню ради
оплачиваемой занятости. Ежегодно число рабочих мест увеличивалось примерно на
1,8. млн., но общее число новых рабочих мест, требовавшихся для компенсации
утраченных и для создания чистого прироста, должно было быть 8--9 млн.
Новые рабочие места могут появиться либо в результате расширения старых фирм,
либо в результате возникновения новых. Между 1954 и 1970 годами компании,
входящие в индекс "Fortune" 500 крупнейших промышленных фирм -- в отличие от
торговых, финансовых, транспортных и фирм из сферы услуг -- примерно удвоили
число своих рабочих мест. В 1970-х годах эти фирмы перестали расти, и по
оценкам Бирча сейчас в них работает на 1,2 млн. человек меньше, чем десять лет
назад [там же, с. 27]. Сокращение может быть объяснено обычным ростом
производительности в сочетании с недостаточным увеличением спроса на их
продукцию, причиной чего мог быть рост потребления непромышленных продуктов,
главным образом медицинских услуг и образования. [Yale Brozen, "Industrial
Policy", University of Chicago, в неопубликованной рукописи утверждает: "В
1966 году мы потратили на медицинские услуги 5% национального дохода. К 1982
году расходы на медицинские услуги возросли до .12% национального дохода. В
1966 году мы тратили 5% национального дохода на образование. К 1982 году наши
расходы на образование выросли до 8% национального дохода. Если мы направляем
большую часть дохода на непромышленные нужды, у нас остается меньше средств
для приобретения промышленных продуктов". Брозен связывает рост расходов на
образование и медицинское обслуживание с политикой предоставления их по цене
ниже издержек.]
Бирч анализировал ситуацию периода с 1979-го по 1980-й год и обнаружил, что
чистый прирост числа рабочих мест был достигнут только за счет новых фирм.
Создание новых рабочих мест в уже существовавших фирмах не перекрывало
сокращения занятости в других уже существовавших компаниях. Создание новых
фирм было главным. [Birch, "Contribution of Small Enterprise", fig. 2, 25 and
table 3, 12. Данные Бирча свидетельствуют, что в 1979--1980 годах уже
существовавшие фирмы утратили больше рабочих мест, чем было ими же создано.
Количество рабочих мест возросло благодаря деятельности фирм, созданных в этот
период. Если учесть рабочие места в новых фирмах, получим, что численность
рабочих мест выросла в фирмах всех размерных категорий. Любопытно, что доля
потери рабочих мест была выше всего на предприятиях с числом занятых от 0 до
19.] Приблизительно три четверти новых рабочих мест было создано молодыми
предприятиями (независимыми или отделениями других компаний), возраст которых
не превышал четырех лет.
Бирч обнаружил, что малые фирмы отвечают за непропорционально большую долю
новых рабочих мест. Толковать ли этот факт так, что малые предприятия сами по
себе благоприятствуют росту занятости, или видеть здесь статистическое
отражение того факта, что в быстро растущих отраслях новые фирмы начинают с
малого, но это сильный аргумент против стратегии развития, игнорирующей или
даже подавляющей формирование малых предприятий. Это аргумент против попыток
истолковывать капитализм только как систему крупнейших предприятий.
Разнообразие размеров внутри отрасли
Поразительным примером разнообразия предпринимательских организаций является
сосуществование внутри отрасли фирм, сильно различающихся по размерам и
функциям. Важно отметить, что разнообразие размеров отражает другие, не столь
легко измеримые различия структуры и функций. Например, крупнейшие -- по своим
материальным активам и объему продаж -- корпорации действуют в
нефтепереработке и автомобилестроении. При этом в 1972 году "Бюро цензов"
насчитывало в нефтепереработке 152 компании, в производстве стали -- 245, в
автомобилестроении -- 165, в производстве автомобильных частей и деталей --
1748, а штамповкой автомобильных деталей были заняты 788 компаний. То же самое
характерно для электропромышленности и для химической промышленности [данные в
этом параграфе заимствованы в Бюро цензов, Министерстве торговли США, --
Statistical Abstracts, 1979 (Government Printing Office: Washington, D. C.),
pp. 813--814, table 1429], хотя здесь цифры не столь впечатляющие, так как в
основе классификации лежит несколько товарных групп. [Можно без преувеличения
сказать, что все отрасли с крупнейшими фирмами включают также и ряд
сравнительно небольших фирм. Например, в авиастроительной промышленности
существовала 141 фирма; в производстве электронных компьютеров -- 518 фирм:
производством фотооборудования и материалов занимались 555 фирм. Единственным
спорным исключением было производство сигарет, где действовали только 13 фирм
(там же).]
Поскольку подавляющая часть фондов в этих отраслях сконцентрирована в
нескольких крупнейших фирмах, очевидно, что небольшие фирмы занимаются чем-то
совсем иным. Они явно требуют куда меньшего капитала, и их операции не обещают
экономии на масштабе при расширении производства. В американской
автопромышленности, например, четыре очень больших корпорации разрабатывают,
собирают и сбывают легковые автомобили. Но поразительная статистика их закупок
свидетельствует, что они приобретают на стороне большое количество частей и
материалов. Многие производители запасных частей и автомобильных
принадлежностей существуют независимо от главных фирм, занятых
конструированием, сборкой и сбытом. А есть еще множество производителей
специализированных транспортных средств -- вездеходов, лимузинов, катафалков и
т. п., -- которые просто закупают шасси, производимые большой четверкой.
Короче говоря, в каждой отрасли с большими компаниями в силу разделения
отраслевых функций между контрактными фирмами, полноценными и
специализированными производителями возникают ниши для небольших фирм. Можно
предположить, что своим существованием малые фирмы обязаны некоторым
недостаткам гигантов -- лени, недальновидности, робости или некомпетентности,
-- но гораздо вероятней, что они просто нашли для себя особые функции, которые
могут выполнять прибыльней и дешевле, чем гиганты.
Некоторые экономисты создали теории промышленных организаций, предлагающие
общее объяснение того, как возможно такое сосуществование. Например, Оливер
Вильямсон подошел к вопросу об организации с позиций выбора между рыночной и
иерархической формой организации [особенно в: Oliver Williamson "Markets and
Hierarchies" (New York: Free Press, 1975)]. Представим себе столь примитивную
систему разделения труда, что происходящий там прямой обмен между
специализированными работниками не может быть усовершенствован при условиях
совершенной конкуренции. Тогда нужно объяснить, почему иерархическая
административная организация иногда вытесняет обмен. Вильямсон видит
объяснение в трансакционных издержках и в неполноте доступной участникам
обмена информации. Следует учесть также и издержки делегирования полномочий,
возникающие при переходе от рынка к иерархической организации. Вильямсон
предполагает, что пока рынок поставщиков конкурентен, большой фирме нет смысла
отказываться от закупок на стороне и брать на себя административные издержки
любого производства. В результате компании, осуществляющие сбыт конечных
продуктов, обильно используют услуги независимых поставщиков, производителей и
сборщиков.
Издержки сбора информации и осуществления множества трансакций объясняют,
почему потребители покупают готовые сложные продукты, вроде телевизоров и
автомобилей, вместо того, чтобы делать отдельные заказы разработчикам,
производителям частей и сборщикам. Иерархически управляемое предприятие
выполняет примерно те же функции, что и генеральный подрядчик при
строительстве дома; владелец дома может принять на себя функции генерального
подрядчика, но обычно это ему станет дороже. С учетом почти бесконечного
разнообразия препятствий при сборе информации и изменчивости издержек на
заключение договоров и на координирование множества трансакций неудивительны
межотраслевые и внутриотраслевые различия в иерархичности структур управления
разными функциями производства: разработкой, производством, изготовлением
частей, сборкой, рекламой, оптовым и розничным сбытом. Именно благодаря этим
различиям существует жизненное пространство для широкого многообразия
специализированных фирм различного размера, почти всегда малых сравнительно с
теми фирмами, которые упаковывают результаты отраслевого производства для
сбыта на массовом рынке.
Слияния и конкуренция больших предприятий
Есть несколько традиционных подходов к объяснению сил, определивших размер
возникших между 1880 и 1914 годами американских корпораций. Одна крайняя школа
подчеркивает роль учредителей и финансистов, создававших крупные предприятия с
помощью трестов, холдинговых компаний, слияний и консолидации. Согласно их
логике, существующая структура американской промышленности является
преимущественно делом рук этих "баронов-грабителей" начала века.
