на секунду. Цепи звенели непрерывно.
Я жадно втянул в себя воздух и снова оскалился на Аладара.
- Десятилетний мальчик. Пять лет назад. В бараках Омара. Джамайл.
Похож на нее, - говорить что-то еще я не рискнул. Он не должен был
почувствовать как меня трясло. Аладару ничего не стоило освободиться.
Шахта вытянула из меня силу, гибкость, реакцию. Осталась только ненависть.
Дикая убивающая ненависть.
- Ты считаешь, что я знаю каждого раба в Джуле? - поинтересовался он.
Это был довод. Но у меня был свой, и он прижимался к его животу.
- Что с ним случилось?
- Он чула! - зашипел Аладар. - Я покупаю их и продаю... и не слежу за
каждым.
Маленький кинжал нельзя было и в шутку назвать настоящим оружием, но
сталь была очень острой. Она легко разрезала ткань, и я решил, что кожу
она разрежет так же без проблем.
- Я пропорю тебе живот, танзир. И выпущу кишки, чтобы ты мог ими
удавиться.
Очевидно он поверил мне. И правильно: я бы это сделал.
- У меня был такой мальчик, - признался Аладар. - Я отдал его три
года назад.
- Кому?
- Вашни, - Аладар говорил уверенно. Он еще больше побледнел.
- Я подарил его вождю.
Аиды.
- Ты торгуешь с Вашни?
Никто не вел дел с Вашни. Аладар мог и соврать.
Он тяжело сглотнул.
- Мне нужно было договориться с этим племенем. Мне нужны были горы,
шахты, золотоносная руда, а там... там жили Вашни. Я не мог прогнать их, и
я... послал им много подарков. Там были чулы, и среди них Северный
мальчик. Ему было двенадцать.
Возраст подходил.
- Где они? - прохрипел я.
- Карие глаза Аладара стали черными от гнева и ненависти.
- Езжай на Юг к предгорью. Вашни найдут тебя, даже если ты этого не
захочешь.
Теперь я ему верил.
- Имя мальчика?
- Я не знаю, - рявкнул Аладар. - Ты хочешь, чтобы я знал имя каждого
чулы?
- Тигр, - позвала Дел.
Я немного повернул голову и увидел, что она снова надела свою тунику
и перевязь. Серебряная рукоять поднималась из-за левого плеча. Она держала
черный бурнус, сандалии и Разящего, с ножом и перевязью. Через другую руку
был перекинут белый бурнус.
Дел бросила все в кучу и вытащила из ножен меч.
- Одевайся, - мягко сказала она, - я присмотрю за ним.
Я отошел. Дел успела заглянуть мне в лицо, когда я повернулся спиной
к танзиру. Что-то в ее глазах подсказало мне, что держался я не так
хорошо, как надеялся. Кинжал скользнул в мокрой от пота ладони.
Дел прошла мимо меня к Аладару. Я осторожно наклонился, поднял черный
бурнус и трясущимся руками прорезал дырку в шве левого плеча для рукояти
Разящего. Шов разошелся. Острие меча скользнуло по пальцам, но я даже не
почувствовал этого. Руки слишком загрубели.
Только когда я нацепил перевязь, я с ужасом понял, что влез в нее не
расстегивая пряжек. Придется делать новые дырки, чтобы перевязь стала
меньше, но с этим можно было и подождать.
Я с трудом надел сандалии и перекрутил завязки немыслимыми узлами.
Через голову я надел бурнус, радуясь, что могу прикрыть грязную, покрытую
рубцами кожу. И тут же волна слабости прошла через все тело, едва не
повалив меня на пол.
Я повернулся к Дел. Она не сводила с меня глаз. Я чувствовал как к
лицу приливает кровь и пот покрывает все тело. Я держал Разящего в руках,
но не поднимал его, чтобы убрать в ножны. Дел медленно повернулась к
Аладару и воткнула ему в живот мерцающий радужными рунами клинок.
- Не... - окрик застрял у меня в горле. - Аиды, женщина, я должен был
убить его.
Дел не ответила.
- Баска... ты слышишь?
Она молчала.
Я открыл рот, но тут же закрыл его. Сказать было нечего. Я тупо
смотрел как Дел вытаскивала клинок. Тело, обвисшее у стены, медленно
соскользнуло на пол. Сквозь золото одежд и малиновую отделку проступила
кровь.
Дел повернулась ко мне и наконец ответила.
- Я сделала это за тебя, - голос звучал тихо и искренне. - За то, что
он сделал с тобой.
Я не мог ее понять. Я видел как двигались мышцы под бледной кожей и
понял, что у нее сошел загар. Она снова стала баской с Севера, которую я
впервые увидел в кантине.
И очень опасной женщиной.
Мое горло с трудом пропускало звуки.
- Дел... я сам за себя убиваю.
Она посмотрела мне в глаза.
- Не в этот раз, Тигр.
Что-то дернулось у меня в груди. Судорога. Или спазмы.
- Так ты убила ан-кайдина? Так напоила клинок кровью?
Она дернулась как от удара. Ее лицо совсем побледнело. Неужели я
настолько шокировал ее своим вопросом? Дел ведь знала, что я был посвящен
во все, что случилось с ее мастером меча. Не знал я только всех причин.
Или мой обвинительный тон вызвал у нее такую реакцию?
- Это за тебя, - повторила она.
- Неужели? - проворчал я. - А может за Дел?
Она посмотрела на меч. Кровь стекала по клинку. Она заполняла руны, а
капли собирались в лужицу на мозаичном полу.
Ее губы изогнулись, но она не улыбнулась.
Дел боролась с чувствами, которых я не понимал.
- За нас обоих, - она сказала это так тихо, что я не был уверен,
правильно ли разобрал слова.
Три месяца врозь. Мы уже ничего не должны были друг другу. Остались
позади отношения наемника и нанимателя. Все это ушло в прошлое. Теперь и
Дел, и я могли идти своими дорогами.
- Джамайл у Вашни, - сказал я. - Их племя живет в горах.
- Я слышала.
- Поедешь к ним?
Губы сжались.
- Да.
Я кивнул.
Больше я ни на что не был способен.
Дел подняла с пола белый бурнус, вернула меч в ножны за левое плечо -
я знал, что она вычистит его позже - и вышла из комнаты.
Но перед этим она избавила тело Аладара от тяжести украшенного
драгоценностями кошелька.
Люблю практичных женщин.
22
Дел затащила меня в гостиницу, пользующуюся самой дурной славой в
самой подозрительной части города. Мы были странной парой, и даже в этой
гостинице нас провожали удивленными взглядами, пока мы поднимались по
узкой лестнице на второй этаж, в крошечную комнату, которую сняла Дел. Дел
приказала притащить бочку и много горячей воды. Служанка заворчала, что
это не входит в ее обязанности, но Дел со всего размаху влепила ей
пощечину. На темно-желтой щеке девушки заалел отпечаток ладони, а Дел, не
смущаясь, пообещала хорошо заплатить золотом если Южанка поторопится, и
служанка вылетела из комнаты.
Я сидел на краю старой скрипящей кровати и тупо смотрел на Дел,
вспоминая как спокойно она вонзила клинок в живот Аладара. За меня,
сказала она. Но я уже давно привык сам убивать за себя и не мог
представить, зачем было кому-то брать на себя мои обязанности. Что такого
было во мне, что толкнуло Дел пойти на убийство.
Нет. Скорее она убила за брата, и за все, что сама испытала во дворце
Аладара.
- Ты почувствуешь себя лучше, когда смоешь грязь, - сказала Дел.
Бурнус скрывал мое тело, но я видел пальцы и мозолистые ладони. Ногти
потрескались, обломались и сходили слоями. Медный загар побледнел, а из-за
многочисленных порезов и мелких кусочков породы, въевшихся в кожу, цвет
кожи почти не поддавался определению. Через всю левую руку шел едва
заживший неровный шрам: из дрожащих рук умирающего человека, прикованного
рядом со мной, вылетело зубило.
Я вытянул руки и посмотрел на ладони. Когда-то они были мозолистыми
от постоянных упражнений с мечом. Три месяца я не брал в руки золотую
рукоять Разящего - слишком долгий срок для танцора.
Дверь распахнулась с отчаянным скрипом. Дел отскочила в сторону,
приготовившись выхватить меч, но Северному клинку не пришлось покидать
ножны. Вошла служанка, а за ней невысокий толстяк. Он вкатил деревянную
бочку, поставил ее в центре комнаты и ушел. Южанка начала таскать ведрами
горячую воду.
Дел ждала, пока бочка не наполнилась, и жестом отпустила служанку. Та
кинула на меня сердитый взгляд, но сделала как было предложено. Она вышла,
за ней последовала Дел.
Я посмотрел на сандалии и подергал завязки. Кое-как справившись с
ними, расцарапав при этом кожу, я сбросил бурнус и набедренную повязку.
Потом снял перевязь и меч и забрался в горячую воду, не обращая внимания
на то, что все порезы, кровоподтеки и царапины тут же напомнили о себе.
Я опускался в бочку пока вода не покрыла меня до подбородка. Тогда я
осторожно прилег щекой на край бочки и весь отдался теплую Мне было не до
мыла, я просто отмокал. А потом заснул.
...звон железа... удары молота о зубило и зубила о камень... стоны и
крики спящих людей... всхлипывания умирающих...
Я судорожно дернулся и проснулся. Несколько секунд я не мог понять,
где нахожусь, и только солнечный свет, проходивший в комнату через щели в
забитых ставнями окнах успокоил меня. Комната, не шахта. Нет горящих
факелов. Нет больше темноты. Нет железа.
К моей спине прикоснулась рука. Она втирала мыло в кожу пока я весь
не покрылся желто-коричневой пеной. Дел мягко придержала мою голову, когда
я попытался приподняться.
- Нет. Я все сделаю. Расслабься.
Но я не мог. Я напряженно сидел в бочке, пока она терла грязную кожу
коричневым мылом. Сильными пальцами Дел разминала сведенные мышцы,
массировала спину, плечи.
- Расслабься, - тихо повторила она.
Но я не мог.
- Что этот ублюдок делал с тобой?
Я почувствовал, что она пожала плечами.
- Не имеет значения. Он мертв.
- Баска, - я потянулся и взял ее за руку, - расскажи.
- А ты мне расскажешь?
Я снова оказался в шахте. Весь мир был заполнен темнотой и отчаянием.
Пустота заползала во все уголки моего мозга.
- Нет, - все мои силы ушли на это слово. Я не мог рассказать ей.
- Побрить тебя? - спросила она, меняя тему. - И волосы надо
подстричь.
Я кивнул, вымыл волосы и бороду и снова кивнул.
Дел отвернулась, пока я заканчивал мыться, полоскался и добирался до
кровати, оставляя на полу мокрую дорожку. На кровати уже лежала новая
набедренная повязка и коричневый бурнус. Я вытерся, надел набедренную
повязку и сказал Дел, что она может повернуться.
Она взглянула на меня и в голубых глазах мелькнуло сожаление.
- Ты похудел.
- Ты тоже, - я сел. - Избавь меня от этого крысиного гнезда, баска.
Может меня снова будут принимать за человека.
Она подстригла мне волосы, осторожно отрезала бороду. Я рассматривал
ее лицо, пока она занималась моим. Кожа плотнее обтягивала кости. Три
месяца Аладар держал ее взаперти - золотистый загар поблек, и если бы не
побелевшие под солнцем Пенджи волосы, она была бы той же баской, которую я
встретил в маленькой кантине крошечного городишка на окраине Пенджи.
Но теперь я знал кто она. Не ведьма, не волшебница, хотя некоторое
могли бы назвать ее так из-за яватмы и ее таинственной силы. Дел была
обычной женщиной, привыкшей делать то, что нужно. Не рассуждая, возможно
это или нет.
Она улыбнулась. Я почувствовал, как мягкие пальцы легонько коснулись
следов песчаного тигра на моем лице.
- Песчаный Тигр, - сказала она и в эти слова вложила столько чувства,
что больше ничего не требовалось.
- Голодная?
Она кивнула. Я надел бурнус, взял Разящего и мы спустились вниз.
Во все, что готовили в этой гостинице добавляли перец. Не терплю его
в таких количествах, но после шахты я не привередничал. Я старался только
не забывать, что не должен есть намного больше той порции, к которой
привык за последние месяцы. Желудок начал возмущаться, и я перешел на
акиви.
Дел смотрела на меня молча, потом потянулась и накрыла ладонью мою
