чашку.
- Хватит, - сказала она мягко, но настойчиво.
- Я могу пить сколько захочу.
- Тигр... - она замялась. - Тебе будет плохо.
- Мне будет хорошо, - поправил я, - когда я опьянею. Именно к этому я
и стремлюсь.
Она пытливо заглянула мне в глаза.
- Зачем?
Я не сомневался, то она знала зачем, но согласился объяснить.
- Акиви поможет забыть.
- Ты не сможешь забыть это, Тигр, как не смог забыть дни с Салсет, -
она покачала головой. - В моей жизни были события, о которых я хотела бы
забыть, но я не могу, и мне приходится жить с ними. Они постоянно во мне,
и я привыкла к ним и расставила их по местам. Они же не должны постоянно
портить мне жизнь.
- Значит ты забыла о кровном долге? - я не мог ничего с собой
поделать, акиви будил во мне враждебность. Я посмотрел на ее побледневшее
лицо. - Как ты живешь с этим, баска?
- Что ты знаешь о кровном долге, Песчаный Тигр?
Я пожал плечами под коричневым шелком.
- Почти ничего. Но я вспоминаю, что чувствовал чула когда своим
неистовым желанием вызвал тигра из мечты, и сколько невинных жизней
оборвалось из-за этого, - я вздохнул. - А есть еще другая история, об
истойя, убившей ан-кайдина ради кровного клинка, - я покосился на рукоять,
поднимавшуюся над ее левым плечом. - Клинок нужно было напоить кровью
умелого бойца, чтобы истойя могла отомстить.
- В мире есть вещи, по сравнению с которыми все остальное кажется
ерундой, - спокойно сказала она.
- Это эгоизм, - я отпил еще акиви. - Я видел, что ты сделала с
Аладаром и теперь знаю, что ты можешь, чтобы отомстить. Убить, если
считаешь нужным, - я помолчал. - Это одержимость, баска. Ты не согласна?
Дел слабо улыбнулась.
- Возможно, - слово было твердым как клинок Северного меча.
Я поставил на стол недопитую чашку.
- Я иду спать.
Дел осталась. Больше она не произнесла ни слова.
В конце туннеля возникла темная фигура. Застывший свет бил ей в
спину, отбрасывая резкие тени. Кто-то в черном бурнусе. В руках он держал
Северный меч с серебряной рукоятью и рунами на клинке.
Фигура медленно приблизилась к первому рабу. Он был прикован через
пять человек от меня. Меч коротко сверкнул в застывшем свете. Две руки
подняли его, приставили острие к ребрам человека и нажали. Клинок вонзился
беззвучно, бесшумно убивая. Человек упал на свои цепи. Только звон железа
сказал мне, что он мертв.
Клинок вышел из тела. Руны заполняла кровь и в странном свете из
конца туннеля она казалась черной, а не красной.
Фигура приблизилась еще на шаг. Следующий человек умер молча, как и
первый. Потом еще один. Кровь капала с клинка. Фигура приближалась, и я
понял, что на голову человека надет капюшон, а бурнус на самом деле был
белым. Черным он казался на фоне белого света.
Меч пронзил еще двоих и фигура застыла передо мной. Дел. Я взглянул
ей в лицо. Из-под капюшона на меня смотрели голубые глаза. На бедном лице
алел измазанный кровью рот, словно она высасывала кровь из каждого
человека, которого убила.
- Баска, - прошептал я.
Она подняла меч и прижала острие к моей груди. Она смотрела мне в
глаза.
Северный клинок пронзил мое тело и вошел в сердце. Я упал у стены.
Привычно зазвенели цепи.
Я умер.
Я проснулся, почувствовав руку на своем плече. Рывком я сел,
потянулся к Разящему, но узнал Дел. Я сразу понял, что в пьяном ступоре
заснул на полу, как привык в шахте. Темнота в комнате была пропитана
запахом страха.
Я слышал как мое дыхание с хрипом вырывалось из горла, но не мог
успокоиться.
- Тигр, - Дел стояла на коленях около меня, - тебе снился кошмар.
Я провел рукой по лицу и понял, что этим дело не ограничилось. Я
плакал. Я пришел в ужас, осознав, насколько это было унизительно.
- Нет, - мягко прошептала Дел и я понял, что она все видела.
Меня трясло, я не мог с собой справиться. Мне было холодно и страшно,
к горлу подкатывал комок. Я потерялся на границе между сном и реальностью.
Акиви плескалось в желудке и пыталось выплеснуться изо рта. Этого не
случилось только потому что я опустил голову на согнутые колени. Дрожа с
ног до головы, я тихо ругался, повторяя одно и тоже, пока руки Дел не
обвили мою шею и она не начала укачивать меня как ребенка.
- Все хорошо, - шептала она из темноты. - Все хорошо.
Я отбросил ее руки и вскочил на ноги. Свеча не горела, но лунный свет
проходил через щель между ставнями. Он падал на лицо Дел и, как во сне,
оно распадалось на черные и белые пятна. Глаз ее я не видел.
- Это была ты, - меня затрясло еще сильнее. - Ты.
Она села на пол и взглянула на меня.
- Я снилась тебе?
Я пытался говорить ровно.
- Одного за другим. Ты убивала их, своим мечом. Тебе было наплевать
на них. А потом ты подошла ко мне, - я снова увидел лицо под капюшоном. -
Аиды, женщина! Ты проткнула меня этим мечом также спокойно, как проткнула
Аладара.
Стояла тишина. Эхо моих обвинений затихло.
- Я так и знала, ее голос был чуть громче шепота, но я уловил в нем
отчаяние. - Я видела. В тот момент, когда я отвернулась от Аладара, я
увидела ненависть в твоих глазах. Ты меня ненавидел.
- Нет, - это вырвалось само, - нет, Дел. Я ненавидел себя. Себя
самого, потому что я убивал слишком часто и почти без причины по сравнению
с тобой, - я не мог стоять спокойно и начал мерить шагами комнату, как
кошка в клетке. - Я видел себя, когда смотрел как ты убивала Аладара.
Тяжело увидеть себя со стороны и вдруг понять, кто ты на самом деле.
- Танцор меча, - сказала она. - Мы оба танцоры. Ни один из нас не
лучше и не хуже другого. Мы то, что сделали из себя сами, потому что на то
были причины. Мы стали такими из-за одержимости, - она слабо улыбнулась. -
Чула: вырвавшийся на свободу благодаря своему мужеству и выбравший меч.
Женщина: освободившаяся после изнасилования и убийств и выбравшая меч.
- Дел...
- Ты когда-то сказал, что я недостаточно холоднокровна. Что мне не
хватает остроты, - она покачала головой. Коса скользнула по правому плечу.
- Ты ошибался. Холода во мне много, слишком много. И отточена я слишком
остро, - она не улыбалась. - Я убила больше людей чем могу сосчитать и я
буду убивать и дальше, когда придется - за убитую родню... за похищенного
брата... за надругательство надо мной, - в лунном свете ее волосы горели
серебряным нимбом. - Твой сон был верен, Тигр. Я убила бы сотню
Аладаров... и не задержалась бы у трупов.
Я смотрел на нее. Смотрел на гордого танцора меча, стоявшего на
коленях на деревянном полу сомнительной Южной гостиницы, и понимал, что
вижу человека, который достоин всех жертв в мире, потому что сам он
пожертвовал слишком многим.
- Что ты сделала? - хрипло спросил я. - Что ты с собой сделала?
Дел подняла на меня взгляд.
- Если бы я была мужчиной, ты бы спросил меня об этом?
Я уставился на нее.
- Что?
- Если бы я был мужчиной, ты задал бы этот вопрос?
Она уже знала ответ.
23
Мы с Дел не сразу уехали из Джулы. У нас были две причины, чтобы
задержаться: во-первых, охрана дворца разыскивала убийцу Аладара, а
во-вторых я был просто не в силах никуда ехать. Три месяца в шахте взяли
свою дань. Мне нужно было есть, отдыхать и тренироваться. На все это
требовалось время.
Но именно времени у нас не было. Мы находились совсем рядом с
Джамайлом (и Дел, и я не сомневались, что Аладар не соврал нам) и Дел не
терпелось отправиться к Вашни, но она ждала. Никогда еще я не встречал
человека, не говоря уже обо мне самом, у которого было бы столько
выдержки.
Мы больше не говорили ни о трех последних месяцах, ни о причинах,
сделавших нас танцорами. Вместо этого мы обсуждали как вырвать Джамайла у
Вашни. Я никогда не встречался с этим племенем, но за прошедшие годы успел
набраться кое-какого опыта в общении с разными племенами. В отличие от
Ханджи, Вашни не были откровенно враждебны к незнакомцам, но нельзя было и
назвать их дружелюбными.
- Больше не играем в рабов и торговцев, - сказал я Дел на третий день
нашей свободы. - Этот маскарад доставил нам слишком много неприятностей.
Если вождь Вашни решил коллекционировать рабов с Севера, мы не можем
рисковать потерять и тебя.
- Я была почти уверена, что в конце концов ты придешь к такому
выводу, - Дел склонила голову, вытирая клинок меча мягкой замшей. - Есть
другие идеи?
Я сел на пол, прислонившись спиной к стене. Поза стала привычной,
хотя цепей уже не было.
- Ничего гениального. Может лучше просто поехать к Вашни и решить на
месте.
- Нам придется найти какой-нибудь подарок вождю, - напомнила Дел, -
иначе его не заставишь вернуть Джамайла.
Я погладил шрамы на лице.
- У нас еще остались деньги из кошелька Аладара, да и сам кошелек
стоит немало, - я пожал правым плечом. - Кстати, в разговоре мы можем
упомянуть, что это мы избавили Вашни от Аладара. Вдруг нас захотят за это
вознаградить? По-моему смерть Аладара аннулирует их торговый союз.
Сверкнула Северная сталь. Дел оглянулась на меня. Распущенные волосы
покрывали спину шелковой завесой.
- Я наняла тебя, чтобы ты провел меня через Пенджу в Джулу, но ты не
обязан рисковать своей жизнью ради моего брата.
- Другими словами, ты думаешь, что я не готов взять в руки меч, если
дело дойдет до драки.
- А ты готов? - мягко спросила она.
Мы оба знали ответ. Три дня на свободе, три месяца в шахте.
- Я сказал, что поеду.
- Значит поедем вместе, - она приставила острие меча к ножнам и меч
скользнул внутрь. Чарующая музыка: сталь по коже.
Утром мы выехали.
В Джуле мы купили лошадей. Дел достался серый мерин, щедро
разрисованный природой черными пятнами от носа до хвоста. Он смотрел на
мир внимательными, почти человеческими глазами из-под измочаленной пестрой
челки. Себе я тоже купил мерина, но масть у него была поскучнее, чем у
крапчатого Дел. Это была совсем не выдающаяся коричневая лошадь. Даже не
гнедая, как мой старый жеребец. На коричневой шкуре не было ни одной
черной шерстинки. Весь коричневый, включая гриву и хвост.
Мы проехали по соляному полю на границе между пустыней и предгорьем.
Поверхность менялась через каждый шаг. Сначала был песок, потом появились
холмики сухой и тонкой травы. Постепенно холмики разрастались, превращаясь
в зеленые луга.
Я присмотрелся к мерину Дел - он необычно ставил ноги, семенил как
женщина. Я хотел поделиться этим наблюдением с Дел, но так и не смог
вспомнить случая, чтобы Дел семенила.
Крапчатого что-то переполняло. Он изгибал шею, пританцовывал,
раздувал ноздри и бросал на моего мерина застенчивые взгляды своими
человеческими глазами.
- Кажется я знаю, почему его кастрировали, - объявил я. - Как жеребец
он видимо был неудачником.
Дел удивленно подняла брови.
- Почему? Это нормальная здоровая лошадь. Может он немного
норовистый... но ничего необычного в нем нет.
- Есть, - отрезал я. - В нем не осталось ничего мужского, но я готов
поспорить, что и до этого ему не нравилась мужская жизнь.
Дел не стала отвечать на мое заявление. Наверное решила соблюдать
лояльность по отношению к своей лошади.
Мы оставили позади соляное поле, сухие холмики травы, луга чахлой
зелени. Лошадиные копыта застучали по синевато-серой глине и серо-зеленому
граниту. Мы поднимались все выше, хотя сами не замечали этого - Южные горы
невысокие. За покатые склоны цеплялись низкие деревья и колючий кустарник.
