- Она хотела отомстить мне.
- Очень хорошо,- любезно проговорил я.- Я никогда об этом не
слышал. А потом?
- Она очень хорошо провела там время. Она познакомилась там с
одним английским офицером, род которого на один век был старее рода
ее мужа. Так что, она с огромным удовольствием спала с ним.
Когда она дошла до этого места своего повествования, я решил,
что я, может быть, не так уж умен, как думал.
Я аккуратно поставил свой стакан.
- Скажите мне, случайно...- начал я, но она перебила меня.
- Я приехала вчера,- сказала она, вставая с некоторым трудом с
места,- и узнала, что мой муж объявил о моем исчезновении. Что же вы
об этом думаете? - закончила она с триумфом в голосе.
- Не слишком то много,- ответил я.
Это ей совершенно не понравилось. Каждый любит считать себя
способным поразить другого.
Я попросил у нее разрешения позвонить по телефону. Она
изумрудом указала мне направление. Я набрал номер телефона.
- Салют, Тилли,- сказал я.- Ты можешь вычеркнуть Катарину
Сааведра и Карвайал.
Герцогиня устанавливала пластинку.
- Каким образом? Она умерла?
- Нет, Лео,- ответил я.- Она отправилась в Оскос Риос.
Я повесил трубку. Молоко тигра, как я и думал. Сосуд, вероятно,
содержал чистую водку и только был подкрашен апельсиновым соком.
Герцогиня покачивалась в такт танцу. Она раскрыла объятия.
- Нет, спасибо,- сказал я.
- Вы должны. Ваш главный комиссар член того клуба, Центрального
Атлетик, что и мой муж. Они вместе играют в скеч и бадминтон. Я
пожалуюсь ему, что вы были невежливы со мной. Словом... если вы не
будете танцевать со мной.
- Я ухожу, спасибо,- сказал я вставая.
- Это для вас такой труд?
- Почему вы не подыщите себе какую-нибудь работу?
- Я была бедной и я была богатой, как сказал кто-то
неизвестный, и поверьте мне, быть богатой лучше. Вы будете танцевать?
- У меня работа.
- Я вам дам столько работы, сколько вы захотите,- сказала она.
Ее бедра покачивались в такт музыке и были очень выразительны.
Эта женщина была лучшей из всех, которых я знал до сих пор. И кто
сможет что-либо узнать? Кто будет в курсе дела? Я думаю, никто, в
том числе и ее муж, этот человек, который играл с главным комиссаром
в скеч. Будет лучше, если я буду играть с людьми моего ранга.
- Был очень счастлив вами познакомиться с вами,- сказал я.
Благодарю вас за питье.
Она позволила мне выйти из комнаты, но когда я дошел до входной
двери, она догнала меня: она сняла свои туфли и бесшумно подошла ко
мне по мраморному полу.
- Трус,- сказала она.
- И какой еще,- ответил я.
Она с такой силой захлопнула за мной дверь, что толстое стекло
задрожало.
Г л а в а 8
- Это кислота,- заявил Келси, очень довольный собой.
Я смотрел на него ничего не понимая.
- Я не знаю, отдаешь ли ты себе отчет в том, что, взглянув на
желтое пятно, из всех существующих субстанций, обнаружить
правильную, это непросто!
- Говоришь! Индиготиновая кислота, так.
- Нет,- возразил он недовольным тоном.- Это другое, но похоже
на то, что ты сказал. И различное. Мы не будем повторять то, что ты
сказал. Это вещество утилизируется для уничтожения татуировки.
- Татуировки?
-Да, татуировок. Ты мало спишь. Я прошу тебя, не повторяй моих
слов.Татуировки. Люди заставляют татуировать себя, потом об этом
сожалеют. Отсюда и кислота.
- Они заставляют себя татуировать, потом пользуются ею, чтоб
уничтожить татуировку?
- Да,- согласился Келси саркастическим тоном.- Вот отличное
объяснение.
Я потребовал палец. Он достал его из холодильника.
Тогда я сделал то, что должен был сделать с самого начала. Я
взял сильную лупу и внимательно осмотрел палец. Я заметил несколько
черных точечек, которые были расположены там, где находилось кольцо.
Когда я обнаружил их в первый раз, я принял их за пятна от
пыли, скопившейся под кольцом. Я тогда старался, но безуспешно,
стереть их. Теперь я констатировал, что то были пятна чернил,
которые углубились в кожу. Это было все, что осталось от татуировки
после того, как была применена кислота.
Я взял кусок фильтровочной бумаги и отрезал кусок, достаточный
чтобы обвернуть палец. Затем я на каждую черную точку наложил точку
из чернил, обернул палец бумагой и слегка нажал. Потом снял бумагу.
Потом я расправил бумажку. Точки теперь отпечатались, но в
двойной беспорядочной линии. Я провел под ними черту острым
карандашом.
Они поднимались и опускались, поднимались и опускались, как
русские горны. Я не видел в них никакого смысла.
Я вздохнул и снова посмотрел на них. Я с горечью размышлял, я
терял время на бесполезное занятие. Почему бы мне сразу не взяться
за банду? И неожиданно я заметил, что если посмотреть на точки под
определенным углом зрения, видны были более или менее параллельные
линии, которые соединялись в двух направлениях. Конец одной
становился тонкой линией, но потом она разъединялась на короткую
вилку.
Я перевел точки верхней линии на другой кусок бумаги, потом
сделал то же самое с нижними точками. Устремив взгляд на полученную
картину, я почувствовал, как волосы зашевелились на моей голове. Это
был, действительно, самый интересный рисунок в моей жизни.
Я получил рисунок змеи, которая высунула свое жало.
Г л а в а 9
Я тяжело поднялся с места и направился в лабораторию.
- Келси.
- Да,- нетерпеливым тоном отозвался он.
- Ты можешь ли мне сказать старая ли это татуировка?
Он взял лупу и нагнулся над ней. Он погрузил скальпель в одно
из черных пятнышек. Он выпрямился, снял очки и протер глаза.
- Чернила, еще очень плотно сидят там, куда до конца не
проникла кислота. По-видимому, меньше года.
Я вернулся в лабораторную библиотеку и упал в кресло. Разве
дама, даже если у нее и получился заскок, станет себя татуировать?
Нет. Мужчина, да, если он пьян, но не женщина. Нужно, чтобы женщина
была в высшей степени эксцентрична, чтобы захотеть вдруг сделать
татуировку. Но если она эксцентрична, то не станет тотчас же
покупать кольцо, чтобы скрыть татуировку. А дело шло не об
эксцентричной особе.
Я встал и направился к телефону, чтобы позвонить некоему Езусу.
Езус Ромеро. Два года тому назад он украл машину. Намеренная
кража. Нападение с отягчающими обстоятельствами, так как хозяин
машины поймал его при первом огне сигнала. Езус по обыкновению
нуждался в серьезной дозе и знал, что ее в тюрьме не получит.
Я сделал так, что вместо отягчающих обстоятельств ему
предъявили обвинение без них и я попросил владельца машины забрать
свою жалобу. Я аннулировал жалобу на заранее намеченную кражу и
просил помощника прокурора Вебера осудить его помягче. Он только что
вышел из Университета Колумбии и собирался воспользоваться этим
бедным дьяволом для свой карьеры. Вебер протестовал всеми силами; я
уверял его, что Езус будет нам благодарен и, возможно, сможет быть
нам полезен в обнаружении торговцев героина, что действительно может
сделать ему карьеру. Вебер дал себя уговорить.
Езус был дома. Я назвался своим военным именем.
- Мистер Ромеро,- сказал я,- с вами говорит Едди Сантьяго. Я только
что приехал.
Это означало, что я хочу с ним поговорить. Если около него были люди,
он ответил мне бы мне: "Ты ошибаешься в Ромеро, дружок". Тогда я бы сказал:
"Простите" и он позвонил бы мне позже. Но на этот раз он спросил:
- Что происходит?
Мы могли говорить спокойно.
Езус был татуирован. На его левом бицепсе была изображена мертвая
голова, под которой было написано: "Скорее смерть, чем бесчестие". Как
многие преступники, он был патриотом. На правом бицепсе, между двумя розами
было написано слово: "мама". В первый раз, когда я задержал его, я раздел
его, для того чтобы убедиться, что на нем не одета "специальная" рубашка.
Эта рубашка или тельняшка, специально пропитанная героином, а потом
высушенная. Этого было достаточно на прием в тюрьму. У него все же была
специальная рубашка, но капсюль не было. А на животе у него была
татуировка: голова волка с раскрытой пастью.
Я спросил у него:
- Езус, ты знаешь в нашем крае хорошего мастера татуировщика?
- Кончайте, мистер Сан... я хочу сказать, мистер Сантьяго... знаете,
после того как они обнаружили, что некоторое количество парней подцепили...
эту...
- Что?
- Гетапатит. Вы понимаете? Они делаются совершенно желтыми. По причине
грязных игл, старина. И так, после Гигиенической комиссии все салоны по
татуировке закрылись.
- И никто не остался?
- Ну что ж, они все отправились в Норфольк или Бостон, где много
моряков.
- А как же здесь?
- Ну что ж, есть еще один. Он держит что-то вроде тайного промысла.
Около морского переулка Бруклина, на Флеминг авеню, в углу Клинтона. Там
есть маленькая булочная, как вы увидите, но это только с фасада. Они
действуют позади лавки. Скажите, что пришли от меня.
- Понятно. Благодарю.
- Это все, что нужно вам?
- Ну да.
- Вы хотите сделать себе татуировку?
Избежать фамильярностей. Вежливо, но твердо, как техника разговора с
ним.
- Спасибо за сведения, Езус.
Он облегченно вздохнул. Так как я не требовал от него серьезных
сведений, которые могли бы доставить ему неприятности - получить нож в
спину, и ему хотелось поболтать.
- Может быть, я могу быть вам полезным, а?
- Все хорошо, спасибо.
Я повесил трубку, сел в машину и поехал через Бруклин Бридж.
Через несколько кварталов я повернул направо. Я проехал мимо заботливо
ухаживаемых домиков с ухоженными маленькими лужайками, в которых, главным
образом, жили семьи морских офицеров. Я повернул налево и повернул на
север, пересек квартал старых домов из круглых бревен, доходных домов из
старого кирпича, мимо баров, мимо сапожных лавок и маленьких фруктовых
магазинчиков полных недозрелыми бананами и другими фруктами. Я остановился
на Клинтон стрит и вошел в древнюю булочную-кондитерскую.
Толстый мужчина с кислым выражением лица сидел за аппаратом с
лимонадом, покрытым пылью. Мне очень хотелось пить, но при одном взгляде на
грязные стаканы и на полотенце, которыми их вытирали, во мне подавилось
всякое желание пить. Мужчине было лет шестьдесят пять.
- Что вы хотите, парень?
Я приятель Езуса Ромеро.
- Да?
Я подтвердил. Он сказал мне, чтобы я подождал и исчез в глубине
помещения. Я слышал, как он набрал номер телефона, потом произошел
оживленный разговор. Он повесил трубку и вернулся ко мне.
- Он сказал, что вы О.К. Вы хотите бублибум?
Я наклонил голову.
- Проходите внутрь помещения, но должен вас предупредить, что я не
дешев.
Он раздвинул старую занавеску. Я вошел и сел за кухонный стол, тоже
весь захламленный. Может я и не подхвачу гепатит, но обязательно заражение
крови. Он вытащил ящик у стола и достал оттуда множество листков с
рисунками, изображающими в красках татуировку. Ни один из них не был похож
на тот, который я искал. Все было совершенно обычно: пароходы, якори,
танцовщицы живота, такие, какие были у Езуса.
- Что вы ищете? Специальный рисунок?
Я вытащил свой рисунок и показал ему.
- Мне бы хотелось что-нибудь вроде этого,- сказал я.
- Змею?
Я согласился с ним.
- А где вы ее хотите?
Я снял кольцо и провел круг вокруг моего пальца.
- Вы хотите это вокруг пальца?
- Да, вокруг пальца. Это очень трудно?
- Он спрашивает, трудно ли это? Я никогда не делал ничего подобного,
дружок. Это очень специально. Я многое могу сделать: сердца, голых
танцовщиц или другое. Это не очень новое, я знаю.
- А к кому я мог бы обратиться?
- Я знаю только одно место, где делают подобные трюки - в Японии.
- Я могу найти это в Норфольке или в Порт-муче?
