ШЕПАРД РИВКИН
П А Л Ь Ц Ы Ж Е Н Щ И Н Ы
Роман
Перевод с английского
Г л а в а 1
Когда я приехал в лабораторию полиции с четырьмя килограммами героина,
меня ожидало распоряжение: "Инспектор Санчес, отправляйтесь немедленно к
инспектору-шефу".
Я только что провел восемнадцать часов без сна. Я выполнил тяжелую
работу, над которой трудился в течение трех месяцев и произвел аресты:
Томми Ло Скалцо, главного босса по доставке героина в Восточном Гарлеме. На
моей левой ладони были наложены шестнадцать швов, после удара ножа, которым
меня угостил его телохранитель, но мне все же удалось надеть браслеты на
руки Скалцо и его парней. Все, что меня интересовало в настоящий момент,
это поспать двадцать четыре часа подряд.
Но слово "немедленно" на языке полиции не означает через десять минут
или пять минут, или даже через минуту. Это означает "немедленно".
Итак, я проехал через центр, в моем костюме из итальянского шелка, в
ботинках из итальянской пестрой кожи: лицо мое украшали длинные бакенбарды.
У меня был такой вид, что если бы я женился на вашей дочери, вам захотелось
перерезать мне горло. Но я был великолепен для роли типа, который может
себе позволить заплатить круглую сумму за героин. Кроме героина я захватил
и фрик. Общая сумма в двенадцать тысяч долларов пойдет в фонд полиции, где
очень щепетильны на этот счет. Тот факт, что меня зовут Пабло Санчес и что
я бегло говорю по-испански, тоже отлично помогает мне.
Мне было немного трудно держать руль моего старого Олдса, пятилетней
давности одной рукой, но мне все же удалось это делать не прибегая к помощи
другого автомобилиста.
Я поднялся по широкой лестнице, украшенной бронзовыми дощечками с
написанными на них именами погибших на своем посту фликов. Мне было
необходимо побриться и разные чины в холле весьма неодобрительно смотрели
мне вслед. Но мне необходимо было немедленно явиться к инспектору-шефу.
Инспектор-шеф имел ранг на два чина ниже главного комиссара. Его
начальством был генеральный инспектор, а его должность называлась: помощник
генерального инспектора. Его звали Ханрахан. Когда я вошел в его кабинет,
он не пожелал мне доброго дня, а только бросил:
- Садитесь.
Я сел, в то время как он продолжал что-то просматривать. Шесть лет
назад меня перевели в Специальную бригаду. Я тогда еще был новичком, учился
в Полицейской Академии и мне удалось обнаружить рекэт с вином в одном из
номеров Восточного Нарлема. Кого я поймал? Племянника Ханрахана, флика в
штатском из "Бригады нравов". Его выгнали из полиции, а меня выдвинули на
новую должность. Но это сделал не Ханрахан.
Три месяца спустя, во время нашего патрулирования, я задержал двух
хулиганов, которые выбежали из одной закусочной. Они только что убили
хозяйку заведения. Я убил одного, ранил другого, сам получил пулю в ногу,
после чего меня представили к чину инспектора третьего класса. Меня также
наградили. Я прошел определенные учения и стал инспектором второго класса к
концу второго года. А теперь, еще четыре года спустя, я был инспектором
первого класса и сидел напротив Ханрахана: моя рука начинала невыносимо
болеть, а поблизости нигде не было таблеток с аспирином.
Когда Ханрахан решил, что он достаточно уже понервировал меня, он
отстранил бумаги, которыми занимался и закурил сигару.
- Мне звонили из лаборатории,- сказал он. У него был мечтательный вид
и я сразу сделал для себя вывод.- Они проделали определенный анализ.
- Я уверен, что захватил их,- сказал я.
- В определенном смысле, да. Эти четыре килограмма героина, которые вы
купили...- Он снова зажег сигару. Он всегда покупал дешевые сигары в
итальянских лавочках на Ваксер стрит, и они часто сами потухали. Он
доставлял себе удовольствие, заставлять меня ждать. Я оперся локтями об
ручку кресла, держа руку вверх.- Этот героин, просто оказался сахаром.
Значит, три месяца я работал ни за что и все что я заработал, это
рану в ладони и насмешки инспектора.
- Отлично для кофе,- сказал я.
- Я подумал, что вам будет приятно первому узнать об этом,- добавил
Ханрахан.
- Очень вам благодарен,- сказал я.
Он открыл какой-то ящик и вынул два мешка из пластика. В одном
находилась маленькая коробка, очень аккуратная, такая в каких помещаются
часы-браслеты. Она была завернута в бумагу и перевязана веревкой. В другом
мешочке также находилась коробка, но открытая. Там же лежала оберточная
бумага, веревка и грязная вата. Ханрахан встал.
- Пошли,- сказал он.
Я последовал за ним по коридору до кабинета главного комиссара. Там я
еще никогда не был. У меня даже не было времени подумать о том, по какому
делу меня могут вести туда, так как кабинет этот находился в восьми метрах
от кабинета Ханрахана.
Мы прошли через приемную и вошли в зал заседаний. В ней стоял
гигантских размеров красного дерева стол и огромный портрет Теодора
Рузвельта, единственного комиссара полиции, который стал президентом.
Больше такого не случалось.
Ханрахан постучал в следующую дверь. В высшей степени вежливый голос
пригласил нас войти.
Главный комиссар, Хакеч Вилсон происходил из очень хорошей старинной
фамилии Нью-Йорка. Я происхожу из менее старинной фамилии Нью-Йорка и у
меня нет никаких нужных связей. У Вилсона были большие связи в политическом
мире и он любил, чтобы окна у него широко раскрыты даже в прохладную
погоду. Он был членом гольф клуба и был отличным администратором. В
настоящий момент он играл в настольный гольф и Ханрахан был достаточно
хорошим политиком, чтобы подождать, пока тот не закончит свой удар. Мы
смотрели, как шар прокатился четыре с половиной метра, поднялся на
возвышение и упал в ямку.
- Инспектор Санчес, сэр,- сказал Ханрахан.
Я бы, без сомнения, заговорил бы между двумя ударами. Ханрахан положил
оба пластиковых мешочка на письменный стол. Комиссар сделал еще один удар и
отправил еще один шар в ямку.
Он положил свое приспособление для игры и пригласил нас, Ханрахана и
меня садиться. Он тотчас же открыл один из пластиковых мешочков и вытряхнул
его содержимое на стол. Коробку, кусок оберточной бумаги, веревку и кусок
запачканной ваты.
- Маленькая коробка прибыла вчера с курьером,- сказал он.- Если бы я
знал, что в ней содержится, я открыл бы ее с большими предосторожностями.
Например, я развязываю узлы веревки, так как не выношу когда разрезают
веревку или шпагат. Несмотря на то, что я их сразу же бросаю, я не могу
решиться разрезать их. А иногда я, я откладываю в сторону хороший кусок
веревки.
Итак, когда я открыл коробку, я нашел внутри нее отрезанный палец
женщины. Я уведомил о этом инспектора Ханрахана. Он подумал, что это,
вероятно, была шутка студента медика.
- Но почему же он послал его вам? - спросил я.
- Да, конечно я задал себе этот вопрос. А палец казался таким
ухоженным, таким хорошо наманикюренным. Это не мог быть палец бедной
женщины, умершей в приюте для бедных. Так что я не представляю себе, каким
образом какой-нибудь студент мог бы воспользоваться им.- Он сделал паузу.-
А сегодня, как вы можете сами убедиться, я получил другую коробку и решил
не дотрагиваться до нее. Я позвонил инспектору Ханрахану, а он посоветовал
передать это дело вам.
Большое спасибо!
- А где же палец? - поинтересовался я.
- Мы отправили его в морг.
Главный комиссар открыл один из ящиков письменного стола и вынул
оттуда пару тонких, резиновых перчаток.
- Я посылал за ними,- сказал он.
Я надел их и стал рассматривать лежащие передо мной предметы.
Мы втроем стали стали рассматривать коробку. Я дорого бы дал, чтобы
оказаться в настоящий момент на факультете Права и заниматься просто наукой.
Ханрахан откашлялся и заявил, не скрывая своей радости.
- Теперь вам играть.
Г л а в а 2
Коробочка имела десять сантиметров в длину, пять в ширину и три
толщиной. Слова "Главный комиссар", были вырезаны из одного крупного
заголовка "Нью-Йорк Таймс". Пакет был отправлен накануне, в пять часов
вечера с Главного почтамта.
Он был обернут в самую обычную оберточную бумагу, завязан белой
веревкой. Я внимательно стал рассматривать узел.
- Комиссару больше ничего и делать,- проговорил Ханрахан.- Что вы там
имеете?
- Адрес отправителя,- ответил я.
- Если инспектор Санчес занимается этим делом,- сказал комиссар,- то я
считаю, что надо предоставить ему возможность действовать, как он найдет
нужным.
Я почувствовал себя лучше.
- Сэр,- спросил я,- что, тот узел на другой коробке был похож на этот?
Комиссар был не слишком уверен в этом. Он прибавил, что вообще плохо
разбирается в узлах.
Бывают узлы, которые чем больше тянешь, чем сильнее они затягиваются и
их трудно развязывать. Другой сорт узлов - сразу развязываются при малейшем
усилии, но усилие это должно быть квалифицированным. Я развязал этот узел
очень легким встряхиванием.
Я положил веревку отдельно. Пакет был сделан очень тщательно. Края
бумаги были аккуратно обрезаны и сложены, как полагается. Ее было как раз
столько, сколько требовалось для обертки коробки. Никакой морщинки: все
было выполнено на высоком уровне.
Персона, которая запаковывала пакет, была очень аккуратная по природе.
Я глубоко вздохнул и поднял крышку коробки. На куске ваты, выпачканной
в крови, лежал безымянный женский палец. Широкое золотое кольцо охватывало
его основание.
- Исус, Мария! - воскликнул Ханрахан.
Главный комиссар немного побледнел. Он отвернул голову, чтобы
посмотреть в окно, и предоставлял мне разглядывать это.
- Я не хочу, чтобы газеты опять стали говорить об этом,- сказал
комиссар.- Вы по-прежнему думаете, что это шутка?
- Нет,- ответил Ханрахан.
- Инспектор Санчес?
- Да, сэр?
- Я предполагаю, что женщина эта жива. Я предполагаю, что каждый день,
у нее будут отрезать по пальцу и... посылать мне. Я предполагаю, что вы
найдете ее, базируясь на те сведения, которые инспектор Ханрахан мне
сообщил о вас. Желаю удачи.
- Я ухожу, сэр,- сказал Ханрахан, направляясь к двери и шаря в кармане
сигару.
Я задержался, чтобы подобрать свои сокровища. Указательный палец
находился в морге. Смерть в Нью-Йорке очень хорошо организована. Скажем, вы
потеряли на улице палец. Если кто-нибудь найдет его, он отнесет его в морг.
Морг - это огромное сооружение, как раз около Бельвю. Много стекла,
много растений из пластика, очень много красивых фотографий, цветов за
скамейками, на которых плачут бедные женщины, ожидая опознания покойного.
Я вошел в бюро "пропавших". Эта маленькая комната, расположенная около
главного входа. Оттуда открывается очень красивый вид на Психиатрическую
службу Бельвю.
Тилли взял отпечатки с указательного пальца, сделал снимки и проделал
все необходимые процедуры. Я отдал ему вторую коробку с ее содержимым,
чтобы он проделал все нужное с этим пальцем и сказал ему, что приду за
результатом после того, как увижусь с доктором Алтманом.
Я спустился в подвальный этаж. Алтман занимался закуриванием сигары и
с безразличным видом смотрел, как служащий запирал ящики с трупами, как
будто то были ящики с копченым беконом и один из них не содержал молодой
девушки, которая проглотила тридцать "сонных" порошков, чтобы разрешить
свои проблемы.
- Я давно вас не видел,- сказал Алтман.
Он держал сигару между своими одетыми в окровавленные резиновые
перчатки пальцами. Я случайно заметил очаровательное лицо молодой девушки и
невольно кивнул ей головой. Алтман пожал плечами.
Она, ней в Бельвю основательно промыли желудок,- сказал он откинув
назад голову и пуская густые клубы дыма.- Слишком поздно. Я сделал
