показания судебной власти. Тело злополучного доктора было положено на
реквизированную для этой цели телегу, и телега поехала в Бельвю под
охраной обоих всадников, снова усевшихся на своих лошадей.
Следует заметить, однако, что на перекрестке, там, где шоссе
пересекается дорогой в Тривье, жандармы обнаружили расхождение следов трех
автомобилей, очевидно убегавших с места преступления. Одна из больших
машин свернула здесь в сторону Тривье, тогда как след другой машины, так
же как и след похищенного автомобиля, продолжал тянуться по другой дороге
- к Бельвю.
Доктор Бар жил на главной улице. В восемь часов утра Жюльяз позвонил
у дома, уверенный, что ему не придется быть свидетелем тяжелых сцен. Ему
было хорошо известно, что покойный был холост и жил только вдвоем со своим
слугой.
На звонок жандарма дверь открыл слуга. Он был бледен и имел
совершенно растерянный вид. Час тому назад встав с постели, он убедился,
что его хозяина нет дома и что несгораемый шкаф, письменный стол, другие
шкафы и портфели начисто ограблены. Он непрерывно метался по дому, не
зная, что ему предпринять.
Жандармский ротмистр, не теряя времени, приступил к допросу слуги. И
вот приблизительно то, что ему удалось установить:
- Вчера вечером, - рассказывал слуга, - господин доктор по
обыкновению работал у себя в кабинете. Когда я уходил к себе в комнату
спать, я видел под его дверью свет. Часы в церкви св.Фортуната пробили
девять часов, и я еще не успел заснуть, как вдруг раздался телефонный
звонок. Спустя несколько минут после этого господин доктор поднялся по
лестнице и спросил меня через дверь: "Ты спишь, Огюст?" - "Нет, не сплю,
господин доктор". - "Мне только что звонили из Саламон. У почтовой
приемщицы сильное кровотечение. Говорят, она умирает. Я еду туда. Ты мне
не нужен. Я вернусь около двенадцати." И он добавил: "Должно же было
случиться, чтобы такое несчастье произошло именно со служащей почтамта!
Ведь никто другой не мог бы позвонить мне по телефону в такое позднее
время". С этими словами он ушел. Я видел, как зажглись автомобильные
фонари, потому что моя комната выходит на двор. Я слышал шум машины: она
выехала на улицу Ботас, а затем послышался стук захлопнутых господином
доктором ворот... Вот все, что было вчера вечером.
- Ночью меня разбудил шум въехавшего во двор автомобиля. Я подошел к
окошечку, чтобы спросить господина доктора, не нуждается ли он в моих
услугах. Он стоял спиной ко мне на ступеньке автомобиля. Он ответил мне:
"Нет. Спи себе!" и погасил фонари. Я и без того наполовину спал. Он не
обернулся. Вы говорите, что это был не он. Что же я могу вам на это
ответить? Я видел его козью меховую шубу и его шапку; воротник его шубы
был поднят... Я снова лег и заснул... Вот все, что я видел ночью.
- Нет, месье, больше я ничего не слыхал, ничего необычайного.
Никакого шума и треска Но грабитель, очевидно, выкрал из кармана господина
доктора его ключи. Все шкафы, все ящики открыты при помощи ключей... Даже
несгораемый шкаф. А для этого нужно быть опытным преступником, потому что
там секретный замок...
- Все бумаги, месье; да, они взяли все бумаги. Но не тронули ни одной
драгоценной вещи, ни часов, ни даже столового серебра. Только бумаги.
Правда, их было так много, что ими, наверное, можно было бы наполнить два
или даже три сундука...
- В несгораемом шкафу? Да, в нем было много бумаг. Все они были в
образцовом порядке и разложены в синих картонных папках. Я иногда видел
эти папки; господин доктор имел ко мне большое доверие.
Допрос происходил в кабинете доктора. Жандармский офицер окинул
внимательным взглядом пустые, широко распахнутые шкафы, выдвинутые ящики и
валявшуюся на одном из стульев козьего меха шубу и меховую шапку. Он
поднял голову.
- Автомобиль здесь, в гараже? - спросил он слугу.
- Да, месье! Он в полной исправности...
- Как по-вашему, Жюльяз? Большая машина поджидала преступника? Не
правда ли? Теперь он уже далеко!.. Ловко придумано!
Он взялся на трубку телефона, стоявшего на письменном столе среди
многочисленных луп, пинцетов и прочих атрибутов медицинского осмотра.
- Алло! Алло! - проговорил он.
Непрерывно нажимая на кнопку, он в то же время бормотал:
- Я хочу непременно добиться, что значил этот вызов по телефону вчера
вечером... Алло! Алло!.. Что же? Мне так и не ответят? Телефон не
работает? Что бы это могло значить?.. Жюльяз, сбегайте в почтовое
отделение! Постойте! Вы заодно отправите вот эту телеграмму в судебную
палату в Бури.
Жюльяз немедленно отправился исполнять возложенные на него поручения.
Чиновник, принявший телеграмму, провел его к телефонистке. Она
уверяла, что номер 18, принадлежавший доктору Бару, ни разу не давал
сигнала. Что касается вчерашнего вызова этого телефона в девять часов
вечера, то это совершенный вздор. Над ней наверное хотят подшутить.
Ее начальник тоже подтвердил, что никто не вызывал доктора Бара после
закрытия почтово-телеграфного отделения. Никто никогда не пользовался
телефоном после семи часов вечера.
Жюльяз рассказал ему о разыгравшейся трагедии. Чиновник немедленно
вызвал к телефону почтовую приемщицу из Саламон и предложил жандарму
вторую трубку.
Приемщица из Саламон была совершенно здорова и никак не могла понять,
что могла означать эта, как она выразилась, "мистификация".
- А все-таки, господин чиновник, кто-то звонил вчера вечером по
номеру 18-ому! - продолжал настаивать Жюльяз.
Его тон несколько смутил чиновника. Последний испугался
ответственности и сообразил, что его могут замешать в это уголовное дело.
Единственным его стремлением стало желание оправдаться.
- Идемте! - сказал он, надевая шапку. - Этого нельзя так оставить.
Когда они дошли до кабинета доктора, где все еще производились
необходимые формальности, чиновник, взяв за исходную точку своего
обследования телефонный аппарат, решил проследить провод точно так же, как
Мошон и Жюльяз проделали это со следами автомобильных шин.
Провод спускался вдоль задней стены здания во двор и оттуда выходил
на улицу. Воздушная проводка тянулась вдоль улицы Ботас, на которую
выходили только дворы и сады стоявших по ее сторонам домов. На некотором
расстоянии провод был перерезан у одного из изоляторов, и длинный его
конец был опущен в ручеек; это был тот самый провод, который оставался
соединенным с аппаратом доктора. Чиновник вытащил провод из воды и,
внимательно осмотрев его конец, торжествующе улыбнулся.
На расстоянии нескольких сантиметров от края на свежезачищенной
медной проволоке виднелось маленькое круглое отверстие.
- Смотрите, господа! - обратился чиновник к стоявшим вокруг него. -
Этот провод был соединен с переносным аппаратом. Вот откуда неизвестный
вызывал доктора Бара! Вот откуда ему сообщили эти ложные сведения! Я и мои
служащие здесь ни при чем, господа! Совершенно ни при чем!
- Теперь все понятно, - сказал Мошон.
- Да, понятно, как все произошло. Но все еще совершенно не выяснено,
почему это произошло! - сказал второй жандарм.
К полудню прибыли представители судебной власти. В квартире все
оставалось в прежнем беспорядке, и ни одна вещь не была сдвинута с места.
Тело доктора было перенесено в покойницкую городской больницы. Вместе со
следователями явился и судебный врач. Он произвел вскрытие, но оно не дало
ничего для дальнейшего расследования дела. Доктор был убит выстрелом на
близком расстоянии. Пуля прошла через голову навылет и где-то затерялась.
Свидетельство о смерти и разрешение хоронить покойника были выданы без
всякого промедления.
Тем временем прокурор принялся за подробный осмотр дома в тщетной
попытке выяснить мотив убийства. Обстоятельства смерти и похищение бумаг
несомненно указывали на то, что Бар обладал какой-то важной тайной и что
кому-то было необходимо оградить себя от всякой попытки с его стороны
огласить ее или как-нибудь использовать для своих целей. Что касается
самой сущности этой тайны, то она оставляла широкое поле для всевозможных
предположений.
Некоторые мертвецы говорят; оставленные ими записки передают нам их
мысли и чувства как бы на языке загробного мира. Прокурор приказал
тщательно осмотреть всю мебель. С комодов были сняты мраморные доски. Дно
у каждого ящика было внимательно осмотрено при свете электрических ламп;
все находившиеся в библиотеке книги были перелистаны. Много времени было
посвящено осмотру одежды. Но все было тщетно. Власти не обнаружили ни
одного исписанного клочка бумаги, ни одного слова, начертанного чьей-либо
рукой. Все это давало основание думать, что убийцы произвели в квартире
точно такой же обыск раньше, чем это сделали представители судебной
власти.
Эти последние в конце концов удалились. Тем не менее они решили
опечатать автомобиль, чтобы облегчить дальнейшее расследование, а также
козью шубу и меховую шапку, которыми злоумышленники воспользовались для
того, чтобы выдать одного из них за доктора Бара.
Когда стали складывать шубу и шапку, чтобы их унести, следователь,
составлявший протокол, вдруг вспомнил, что шуба не была им обыскана,
потому что находилась отдельно от всей остальной одежды. Ему пришла в
голову мысль опустить руку в один из внутренних карманов, и, совершенно не
предполагая всей важности своей находки, он вытащил оттуда несколько
сложенных вчетверо листочков белой бумаги, исписанной мелким убористым
почерком. Остальные карманы были совершенно пусты.
Ознакомившись с содержанием записок, он убедился, что убийцы наверное
захватили бы их с собой, если бы только могли предполагать, что они
спрятаны в кармане шубы. По всей вероятности, один из злоумышленников, тот
именно, которому было поручено проникнуть в дом доктора Бара под видом
хозяина, поспешил стащить шубу с убитого и надел ее на себя прежде, чем
его товарищи успели обыскать труп.
В конце концов оплошность преступников, если можно так выразиться,
была вполне извинительна. Теперь уже известно, что главной их целью было
стремление похитить содержимое несгораемого шкафа и лишь попутно то, что
находилось в письменном столе. Отдельные документы, находившиеся в других
шкафах и ящиках, так же как и те, которые могли бы оказаться в карманах
убитого ими человека, не представляли с их точки зрения особого интереса.
По-видимому, они полагали, что отрывочные сведения, полученные из этих
отдельных записок, не будут в состоянии дать какой-нибудь ключ к тайне. Не
могли же они в самом деле предположить, что эта шуба, которую покойный
доктор постоянно носил, таила в себе такие важные сведения! Для того,
чтобы объяснить этот факт, им необходимо было дать некоторую волю своему
воображению и допустить, что доктор Бар как раз заканчивал свое
повествование, когда среди царившей в его кабинете тишины прозвучал
телефонный звонок. Его спешно вызывали в Саламон. Жизнь больного зависела
от того, достаточно ли быстро он туда прибудет. Он не счел себя вправе
потратить несколько минут на то, чтобы открыть свой несгораемый шкаф, но,
не желая оставлять своих записок в первом попавшемся под руку ящике, он
нашел более осторожным захватить их с собою, с тем, чтобы спрятать в
верное место уже по возвращении.
Вот эти-то записки мы и решили опубликовать. Они представляют собою
рассказ, кровавым эпилогом к которому явилась трагическая кончина доктора.
Увы! То, что вы прочтете здесь, есть лишь очень неточный пересказ тех
