входить; уставиться на стоические лица аборигенов Таоса, обрамленные
длинными заплетенными волосами, на их шерстяные накидки, подобно тому, как
на их предков смотрели мужчины Коронадо, появившиеся здесь спустя двадцать
лет после того, как Кортес штурмовал Мехико-Теночтитлан и завоевал
ацтеков.
В действительности, у большинства аборигенов были свои квартиры в
одном из двух высотных жилых зданий в городе Таос, в нескольких милях от
Пуэбло. Они приезжали в деревню ежедневно, переодевались в псевдоиндейские
костюмы и принимали участие в действиях "Краснокожий", включавшего
выслеживание небольшого стада бизонов, а также церемониальные танцы и
заклинания в кива. Рекс Моррис вскоре узнал, что индейцы Таоса тайно
презирали все это шоу, но он, конечно, бывал здесь. Его отец был известен
местным индейцам как победитель вирусных болезней и несравненный врач. Его
сделали почетным членом племени. Невзирая на то, что ему были присуждены
почти все международные научные почетные звания в его области, он прошел
через эту примитивную церемонию с большим достоинством.
Таким образом, Рекс имел возможность скакать на полудиких мустангах,
гулять и охотиться в горной области Тванинг, делать вылазки в Санди де
Кристос, ловить рыбу в местах, обычно не доступных для белых. Для Техната
Северной Америки это был образ жизни, канувший в далекое прошлое.
И напарниками его были чаще индейские парни его возраста из Пуэбло, а
не городские мальчики из касты Технологов. В действительности, индейцы не
занимали никакого положения в технатовском обществе в силу того, что они
как бы находились под опекой правительства, однако уже в раннем возрасте
Рекс понял, под влиянием учителей и своих белых сверстников, что если бы
они были отнесены к какому-нибудь рангу, то только к рангу Исполнителей.
Самое большее, на что могли рассчитывать некоторые из них, - это ранг
Инженера, но, конечно, никто из них, даже их вожди, не попал бы в ранг
Технологов.
Мчась верхом на мустанге по прериям, которые начинались сразу же за
Пуэбло, Рекс Моррис был поглощен только своими волнениями, связанными с
преследованием крупного северо-американского зайца, которого он гнал,
вооруженный примитивными луком и стрелами, воодушевляемый пронзительными
возгласами своих полуодетых индейских друзей.
Но все это было до осознания им неортодоксальности своего отца.
Случилось так, что, несколько лет спустя после подслушанного им спора
с Майком Уитоном, разговор на эту тему повторился. Ситуация была почти
такой же.
Трое известных ученых, все занимающие почетное положение в классе
Технологов, приехали с востока, чтобы проконсультироваться у отца Рекса.
Его представили им, при этом он изнывал от традиционных банальностей,
высказываемых взрослыми в адрес молодежи. Вскорости он удалился в своею
берлогу, чтобы позаниматься. Он мог остаться, но по всей видимости
предстоял один из тех разговоров, что были выше его понимания.
Он растянулся на своей кровати с биографией Говарда Скотта, пионера
Техната, в руках, но не мог сосредоточиться из-за гула голосов,
доносившихся из соседней комнаты. Наконец, он с возмущением отложил книгу
и приоткрыл свою дверь.
Его отец в ударе.
- Нет, вы поняли меня неправильно, Фред. Первоначальная идея была
довольно хорошей. Очевидно, наиболее способные к управлению то ли
индустрией, то ли правительством, должны управлять ими.
Общественно-экономическая система, не обеспечивающая этого, не
жизнеспособна. Ошибка Техната заключалась не в том, что он увековечил
правило наиболее достойных, а в том, что он сохранил правило классов.
Теоретически, каждый, рожденный Исполнителем, может дослужиться даже до
ранга Высшего Технолога, но в действительности, переход в высшую касту
почти не возможен. Дети Технологов становятся Технологами следующего
поколения.
Профессор Темпль произнес самодовольно:
- Каков отец, таков и сын.
Рекс Моррис мог представить себе, что отец в этот момент тряхнул
головой.
- Нет, вы ошибаетесь, профессор. Генетика не срабатывает так, как
людям бы хотелось. Принцип "каков отец, таков и сын" я бы переформулировал
так: "какова родословная статистика отца, такова и родословная статистика
сына"; и нет никаких гарантий относительно индивидуума. Никто не может
гарантировать, что дети гения будут яркими личностями, так же, как и
нельзя утверждать, что кухаркины дети не достигнут высоких результатов в
следующем поколении. Возьмем к примеру Авраама Линкольна, в роду которого
не было никаких знаменитостей. Сам он гений, а отец его, как и другие его
предки, по сути дела никто. Да, генетика, это своего рода вероятностная
игра в кости.
Другой голос прервал его:
- Если бы Линкольн не женился на этой слабоумной Мэри Тодд, его дети
были более талантливы.
А другой голос добавил:
- Александр Великий был сыном Филиппа Македонского, и оба они были
гениальными полководцами.
Леонард Моррис сказал нетерпеливо:
- Я не утверждаю, что это невозможно, я просто говорю, что нет
никакой гарантии. Наполеон был величайшим генералом всех времен, а его
сын, принц Рима, был настолько несведущим, что не мог справиться с
командованием отрядом.
- Скажите мне, пожалуйста, джентльмены, как много вы можете назвать
великих художников, писателей, ученых, государственных деятелей, чьи дети
стали столь же известными?
- Можно назвать таких, - сказал чей-то голос. - Дюма-отец и Дюма-сын,
оба французские писатели.
- Совсем немного, - настаивал Леонард Моррис.
Снова раздался голос профессора Темпля:
- Послушайте, Леонард, вы что, нападаете на правительство?
- Разумеется. По моим оценкам, четверо из пяти человек в ранге
Старшего Инженера и выше некомпетентны. А ситуация сейчас такова, что даже
те, кого можно считать компетентными, обычно работают в той области,
которую они не знают или которая их мало интересует, и их способности
пропадают впустую.
- Это опасные настроения, Моррис, - сказал какой-то голос несколько
запальчиво.
- Если мы не будем обсуждать этого, кто же тогда будет? - спросил
отец Рекса.
- Что же вы предлагаете в качестве альтернативы? Впервые в истории мы
имеем общество, в котором покончено с бедностью. Люди счастливы. У нас нет
более угрозы войны, депрессий или других бедствий, от которых мы страдали
прежде.
А профессор Темпль с насмешкой в голосе сказал:
- Ну и что же вы, посадите в правительстве Исполнителей, этих
подонков общества?
В голосе старшего Морриса чувствовалась некоторая бесшабашность.
- В некотором роде, да, я бы так сделал. Посадил бы в правительстве
Исполнителей и Инженеров.
Трое его собеседников рассмеялись. Один из них сказал:
- Вы, конечно, шутите.
- Нет, я не шучу. Мы должны выйти из этой колеи. Мы стали
неподвижными в результате боязни раскачать лодку. Мы не заинтересованы в
хороших людях на постах, где приходится принимать решения. Мы боимся, что
они предпримут шаги, которые могут изменить положение вещей. Мы не хотим
нововведений. В результате - человечество оказывается в состоянии застоя.
А любая жизненная форма не может находиться в состоянии застоя, она может
либо прогрессировать, либо регрессировать. Точно так же и общество.
Один из его собеседников перебил его.
- Что это даст, если Исполнители и Инженеры будут в правительстве?
Это бессмысленно и, кроме того, носит подрывной характер.
- Я не имею в виду, что Исполнители должны немедленно подняться до
положения, которое сейчас занимают Технологи. Я просто считаю, что наша
система назначения на должности сверху вниз является неправильной, и
следует назначать снизу вверх.
- Чепуха, - перебил его профессор. - Никто не может сделать лучше
назначение на какую-то должность, чем человек, находящийся на ступеньку
выше.
- Это зависит от того, кто именно находится на ступеньку выше. Если
это какой-нибудь олух, который обязан своей работой родственнику или
другу, стоящему выше него, то он скорее всего неспособен сделать
назначение для своих подчиненных.
Затем наступила минутная тишина, но она казалась зловещей.
Леонард Моррис нарушил ее:
- Наилучшим образом сделать назначение человека на должность могли бы
те люди, которые работают рядом с ним, его коллеги. Никто лучше них не
знает его способностей. Нам необходимо вернуться к демократическим
принципам, господа.
Профессор Темпль сердито фыркнул:
- Я отказываюсь слушать подобную чушь, Моррис. Давайте вернемся к
области, в которой вы являетесь признанным авторитетом. По-видимому, вы
ничего не понимаете в социальной экономике.
В своем убежище молодой Рекс мягко прикрыл дверь и уставился на нее
невидящим взглядом. Его лицо выражало беспокойство.
Недели две спустя, когда Рекс возвращался с верховой прогулки по
землям Пуэбло, он заметил служебный лимузин на воздушной подушке перед
домом Моррисов. Подойдя ближе, он увидел сбоку машины отличительный знак.
В окрестностях Таоса не часто можно было увидеть хороший служебный
автомобиль. Отличительный знак был значком Функционального Ряда
Безопасности.
На переднем сиденье у ручного управления сидел шофер. Он зевал,
очевидно, от скуки, и, очевидно, ожидая кого-то. Он был в униформе
Старшего Исполнителя, но у него был такой глуповатый вид, что Рекс
удивился тому, как это ему удалось пробиться на такую должность.
Рекс Моррис принял внезапное решение и обогнул угол дома, а не вошел
через центральный вход. Он подошел к окну своей берлоги и быстро огляделся
вокруг. Никого поблизости не было. Действуя по возможности быстро, он
осторожно распахнул окно, снова огляделся по сторонам и закинул ногу через
подоконник. Влез в свою комнату и быстро закрыл за собой окно.
Дверь в гостиную была закрыта. Он подошел к ней с большой
осторожностью и приложил ухо к панельной обшивке. До него доносился только
шум голосов, слов он не мог разобрать.
Очень осторожно он приоткрыл дверь и оставил маленькую щелочку.
Холодный, очень официальный голос произнес:
- Технолог Мак-Корд в прошлом месяце умер, и вы таким образом
остались единственным человеком, удостоенным звания Героя. Однако, Леонард
Моррис, вы не являетесь неприкосновенным. Слышали ли вы когда нибудь об
Эрвине Роммеле?
Голос отца в замешательстве произнес:
- Маршал Роммель, немецкий генерал Второй мировой войны?
- Фельдмаршал и к моменту своей смерти второй из величайших героев
немецкого народа.
- А кто был первым?
- Гитлер. Откровенно говоря, я часто задумывался над тем, что бы
произошло, если бы фюрер не был разбит Красной ордой. Так или иначе,
тысячелетний Рейх не мог влиться в Технат.
Леонард Моррис сказал сухо:
- Насколько я помню, товарищ Гитлер был разбит не только Красной
ордой. Были и другие силы в то время, которые не были в восторге от него.
- Великая трагедия, наверное. Но мы начали говорить о фельдмаршале
Роммеле, втором из популярнейших людей Германии. Несмотря на это, когда он
совершил ошибку, поставив себя в оппозицию к командующему, ему
предоставили возможность выбрать одно из двух. Он мог либо покончить с
собой, либо предстать перед судом и быть повешенным. Он не был
неприкосновенным. Немецкому народу объявили, что он умер от ран,
полученных в бою, после того, как он принял яд.
В голосе мужчины постарше чувствовалось потрясение.
