воспользоваться другими услугами библиотеки, я вызову вас, когда буду
готов.
- Наверное, я на несколько минут отойду, - сказал я.
Экран компьютера погас, и я вышел из кабины, ожидая привычной волны
тепла и покоя, как бывало всегда, когда я попадал в близкое окружение
разумных существ. Я прошел в середину зала, где оказалось около двадцати
не-землян, и действительно ощутил благодатное тепло, но это чувство не
шло ни в какое сравнение со всплеском эмоций, охватывавших меня всякий
раз, когда мне удавалось сузить список потенциальных поклонников Черной
Леди. В другое время, в нормальной обстановке, это меня глубоко
обеспокоило бы, но сейчас я был настолько увлечен вычислением личности
следующего человека, который соблазнит ее перейти границу между духом и
плотью, что едва ли замечал это.
С полчаса я оставался среди себе подобных, и нетерпение мое росло с
каждой минутой. Наконец, я вернулся в кабину и просто уставился на
пустой экран. Через несколько минут компьютер ожил.
- Вызываю Леонардо с Бенитара II, - раздался его голос по системе
внутренней связи.
- Я уже здесь, - ответил я. - Вы нашли информацию, которую я искал?
- На основании статистических записей Центрального Бюро Переписи на
Делуросе VIII, которые могут быть неполными, вашим критериям отвечают 7
213 482 человека.
- Вы по-прежнему на связи с Делуросом? - спросил я.
- Нет, но я временно ввел в свой банк памяти всю информацию,
относящуюся к делу, - ответил компьютер. - Я сотру ее, когда вы
закончите поиск.
- Видите ли вы явные возможности сократить список на основании
собранных вами данных?
- Да, - ответил компьютер. - Если речь идет о посещении искомого
вами человека Черной Леди, я предлагаю исключить всех женатых.
- Но Кристофер Килкуллен был женат, - заметил я.
- Во время создания портрета Черной Леди он находился в разводе с
четвертой женой.
- Я забыл об этом, - признался я. - Сколько женатых в списке?
- Женатых 4 302 198 человек.
- Исключите их, - потребовал я.
- Сделано.
- Сколько остается?
- Остается 2 911 284 человека, - ответил компьютер.
- Мы не сможем проверить почти три миллиона человек, - пробормотал
я. - Надо еще сокращать.
- Жду...
- Допустим, что если кто-то усердно добивался расположения Черной
Леди более двадцати лет, она ему уже являлась, - предположил я.
- В предложенных вами данных нет ничего, позволяющего принять такое
допущение.
- Знаю, но надо попытаться сократить список. Сколько человек
отпадает по этому критерию?
- Будет исключено 1 033 102 человека.
- А сколько останется?
- Останется 1 878 182 человека.
- Исключите тех, кто добровольно подвергался смертельной опасности
менее двадцати раз.
- Исключается 682 646 человек.
- Теперь исключите тех, кто добровольно подвергался смертельной
опасности менее пятидесяти раз.
- Исключается 1 121 400 человек.
- Сколько остается?
- 74 136 человек.
- Теперь исключите тех, кто добровольно подвергался смертельной
опасности менее ста раз, - сказал я, тщетно пытаясь придумать еще какой-
нибудь ограничивающий фактор.
- Исключается 72 877 человек.
- Сколько остается?
- Остается 1 259 человек.
- Теперь исключите тех, кто добровольно подвергся смертельной
опасности менее двухсот раз.
- Исключается 1 252 человека.
- Итак, мы сократили список до семи человек.
- Если вы пользуетесь обоснованным критерием, - предостерег
компьютер.
- Если да, то мы можем использовать его до конца. Сколько из этих
семи добровольно подвергались смертельной опасности менее 250 раз?
- Исключаются все семеро.
- Значит, нужен другой критерий, - сказал я.
- Следующий логический шаг - определить, кто из них рисковал жизнью
чаще остальных.
- Может, и так, - сказал я, - но между ними почти нет разницы.
Вероятно, каждый почти постоянно подвергается смертельному риску.
Я подумал.
- Ладно, порядка ради - назовите-ка мне имя первого человека в
списке.
- Готтфрид Шенке, с Тумиги III.
- Каким образом он постоянно рискует жизнью? - спросил я.
- Он собирает моллюсков в водах величайшего океана на Тумиге III.
- Почему это опасно?
- В этих водах обитает множество хищных рыб и животных. В
результате их нападений Шенке четыре раза попадал в больницу за
последние девять лет.
- Но ведь сотни миллионов людей по всей Галактике плавают в водах,
где обитают хищники, - возразил я. - Безусловно, десятки миллионов
погружались в такие воды более двухсот пятидесяти раз!
- Это верно.
- Тогда почему в списке только Шенке?
- Потому что ваш критерий предполагает, что человек должен
рисковать жизнью сознательно и добровольно. Никто, кроме маленькой
горстки пловцов, не знает, или не думает, что так рискует, и не вошел бы
в воду, если бы знал об опасности или чувствовал, что она угрожает ему
лично.
- Понимаю, - ответил я. Тут мне в голову пришел еще один критерий.
- Теперь исключите из этих семи всех гомосексуалистов.
- Исключаются трое. Остается четыре человека, включая Готтфрида
Шенке.
- Кто остальные трое?
- Уилфред Крамер с Холмарка, охотник на крупную дичь в джунглях
Холмарка, Альсатии IV и Каробуса XIII, - компьютер сделал паузу. - Эрик
Нквана с Нью Зимбабве, за которым числится семнадцать горных прыжков.
- Что такое горные прыжки? - спросил я.
- Вид спорта, когда спортсмен прыгает с вершины горы в бурную реку.
Я вздрогнул от одной мысли о таком спорте.
- Кто еще? - спросил я.
- Владимир Кобринский с Солтмарша. Бывший боксер-профессионал,
парашютист, подопытное животное...
- Подопытное животное? - прервал я. - Объясните, пожалуйста.
- Он добровольно согласился на инъекции смертельно опасных
заболеваний, когда шел поиск средств борьбы с ними.
- Это не противоречит критерию бескорыстия?
- Не думаю, - ответил компьютер. - В то время он отбывал в тюрьме
срок за убийство, совершенное из-за ссоры на Альтаире III. Дал согласие
на инъекции в обмен на сокращение срока. Продолжать?
- Пожалуйста.
- Кроме этого, он был охотником и исследователем. Сейчас он
художник.
- Какой же риск для жизни в занятиях живописью? - спросил я
озадаченно.
- Он создал новый вид искусства, называемый плазменной живописью.
Это в высшей степени опасный процесс, в ходе которого должным образом
сформированными пучками жесткого излучения в пространстве создается
сияющая картина, рассеивающаяся приблизительно за минуту.
- Похоже, он в самом деле очень энергично призывал ее, - задумчиво
произнес я.
- Фактически он рисковал жизнью на семнадцать раз меньше, чем
Шенке, - заметил компьютер.
- Но Шенке может быть просто увлеченным коллекционером, - сказал я.
- А этот человек, похоже, всю свою жизнь построил на поисках Черной
Леди.
- У вас есть еще вопросы?
- Ни одного в голову не приходит, - ответил я и вздохнул в
изнеможении. - Хотел бы я знать, не ушел ли весь сегодняшний вечер на
бесполезные упражнения.
- Я не могу ответить на такой вопрос.
- Знаю, - сказал я устало. - Думаю, вряд ли кто из этих четырех
нарисовал в последние две недели портрет Черной Леди?
- Никто, - ответил компьютер. - По имеющимся данным, лишь один из
них проявил некий интерес к ее портрету.
- Объясните! - я насторожился.
- Два года назад Малькольм Аберкромби через одного из своих агентов
приобрел портрет той, кого вы называете Черной Леди. Аукцион проходил на
Бета Сантори V.
- Продолжайте, - с надеждой попросил я.
- Человек, торговавшийся с ним за картину, был Владимир Кобринский.
Я понимаю, что это не имеет никакого отношения к гипотетической задаче,
но вероятность случайного совпадения, без всякой связи между упоминанием
его имени в обоих контекстах, равна 0.0000037 процента.
- Могу я получить распечатку тех открытых данных о нем, которыми вы
располагаете?
- Печатаю...
Из машины выполз листок бумаги.
- Есть ли в банке данных вашей памяти его голограмма?
- Я ее еще не стер. Пожалуйста, посмотрите на экран.
Голографический экран замерцал, и я впервые увидел суровое, резкое лицо
Владимира Кобринского.
18
Черная Леди, протянув руки, манила меня к себе. Я неуверенно сделал шаг
вперед, затем второй.
- Ко мне, Леонардо, - тихо и проникновенно шептала она. - Иди ко
мне, и ты увидишь то, о чем лишь мечтал. Переступи со мной эту грань, и
ты узнаешь вечные тайны Жизни и Смерти.
Я сделал третий шаг, уже тверже.
- Приди, - шептала она. - Приди ко мне, и ты узнаешь великий секрет
Другой Жизни. Иди же!
Я вскочил в койке. Руки у меня тряслись, цвет бурно менялся. В конце
концов я понял, что это был лишь сон, и немного успокоился.
Но был ли это сон? Я редко вижу сны, а когда мне что-то снится, то
проснувшись, я обычно не помню подробностей - но этот сон запомнился
предельно ясно.
Чем больше я о нем думал, тем чаще задавал себе вопрос: а не было ли
это видением, явлением Матери Всего Сущего? Это могло казаться слишком
самонадеянным: как я смел думать, что она придет ко мне - вообще к
самцу-бъйорнну - и все же каждая деталь пережитого представлялась мне
ярко и отчетливо.
- Свет! - произнес я хрипло. Комната мгновенно осветилась. Я
принялся расхаживать из угла в угол, ломая голову над тем, что
случилось. Вчера прямо из библиотеки я пошел в отель к Венциа,
рассказать о своем открытии. Он невероятно разволновался и сказал, что
сей же час отправляется на родную планету Кобринского, Солтмарш. Он
предложил взять меня с собой, однако я чувствовал, что не могу улететь с
Дальнего Лондона без разрешения Тай Чонг. Я просил его отложить отлет до
утра, но он отказался. Его лицо горело фанатическим пылом.
Тогда я вернулся к себе в комнату, расстроенный тем, что моя роль в
истории Черной Леди подошла к концу, и сразу лег спать. Поскольку весь
вечер я думал о ней, логично было бы предположить, что я просто увидел
ее во сне, подсознательно продолжая переживать разочарование от того,
что меня не взяли.
Таково было логическое объяснение - но было ли оно верным? Является ли
Черная Леди лишь мужчинам-землянам, или она в самом деле явилась мне? И
если она явилась мне, то не была ли она на самом деле Матерью Всего
Сущего? Было ли святотатством даже подумать о такой возможности, или
было кощунством не последовать за ней, когда она звала меня?
Я не знал ответа, и чем больше об этом думал, тем больше запутывался.
Я все еще размышлял над разными последствиями проблемы, когда начался
день. Тогда я вышел из комнаты, намереваясь направиться в галерею.
Спустившись в маленький, скудно меблированный холл моего отеля, я
увидел, что там меня дожидается Валентин Хит, совершенно не замечающий,
как на него косятся любопытные постояльцы и бросают презрительные
взгляды проходящие мимо люди.
- Доброе утро, Леонардо, - кивнул он. - У вас ужасный вид.
- Я плохо спал, друг Валентин, - ответил я.
- Прискорбно слышать.
- Как вы узнали, что я здесь живу? - спросил я. - Я вам не говорил.
- Найти инопланетянина на Дальнем Лондоне не так уж трудно, -
ответил он, улыбаясь. Вдруг улыбка растаяла.
- Немедленно съезжайте отсюда, - продолжал он. - Ковры вытерты до
ниток, обои облезлые, а наемная прислуга неприветливо на меня косится.
- Это лучший отель, куда пускают инопланетян, - пояснил я.
- Быть не может!
- И я так думал, пока не побывал в других, - сказал я, слегка
