относится друг к другу, как сто тридцать к одному, единица к десяти в
минус десятой степени и единица к десяти в минус сорок второй степени.
Однако если их четыре, то почему не бесконечное множество? Просто все
остальные настолько слабы, что не могут воздействовать на нашу вселенную и
не поддаются обнаружению.
- Если взаимодействие настолько слабое, что не поддается обнаружению
и не оказывает никакого воздействия, то его можно считать практически
несуществующим, - заметил Денисон.
- В нашей вселенной! - отрезала Селена. - А кто может знать, что
существует и чего не существует в паравселенной? При бесконечном множестве
возможных взаимодействий, каждое из которых может бесконечно варьироваться
в напряженности по сравнению с любым из них, принятым за норму, число
возможных вселенных может быть бесконечным.
- Бесконечность континуума... И скорее алеф-один, чем алеф-нуль...
Селена сдвинула брови.
- А что это означает?
- Неважно. Продолжайте.
- А потому вместо того, чтобы взаимодействовать с единственной
паравселенной, которая навязала себя нам и, возможно, не отвечает нашим
потребностям, почему бы не попытаться установить, какая из бесконечного
множества вселенных подходит нам больше всего и легче остальных поддается
обнаружению? Давайте придумаем такую вселенную, поскольку она все равно
должна существовать, а потом займемся ее поисками.
Денисон улыбнулся.
- Селена, я и сам об этом думал. И хотя нет закона, который
устанавливал бы что я неспособен ошибаться, все же маловероятно, чтобы
блестящая личность вроде меня заблуждалась, если другая блестящая личность
вроде вас независимо пришла к такому же выводу... А знаете, что?
- Нет, - сказала Селена.
- Ваша чертова лунная еда начинает мне нравиться. Во всяком случае, я
к ней привыкаю. Пойдемте домой и перекусим. А потом начнем разрабатывать
план дальнейших действий... И знаете, что еще?
- Нет.
- Раз уж мы будем работать вместе, можно я вас поцелую? Как
экспериментатор интуистку.
Селена задумалась.
- Вероятно, для вас, как и для меня, это не первый поцелуй в жизни.
Так, может быть, не надо вводить дополнительных определений?
- Что же, обойдемся без них. Но я не знаю техники поцелуев на Луне.
Что я должен делать, чтобы не допустить какой-нибудь промашки?
- Положитесь на инстинкт, - злокозненно сказала Селена.
Денисон осторожно заложил руки за спину и наклонился к Селене. Затем,
несколько секунд спустя, он завел их ей за плечи.
13
- А потом я его сама поцеловала, - задумчиво сообщила Селена.
- Вот как? - зло переспросил Бэррон Невилл. - К чему такая
самоотверженность?
- Ну, особой самоотверженности тут не требовалось, - она улыбнулась.
- Все получилось очень трогательно. Он чрезвычайно боялся сделать
что-нибудь не так и даже заложил руки за спину. Наверное, для равновесия.
А может быть, опасался переломать мне кости.
- Избавь меня от подробностей. Когда мы получим от тебя то, что нам
требуется?
- Как только у меня что-нибудь выйдет, - ответила Селена бесцветным
голосом.
- А он не узнает?
- Он интересуется только энергией.
- И еще он желает спасти мир, - насмешливо сказал Невилл. - И стать
героем. И утереть всем нос. И целоваться с тобой.
- А он этого и не скрывает. Не то, что ты.
- Ну, положим! - зло буркнул Невилл. - Но я желаю только одного:
чтобы у меня хватило терпения ждать.
14
- А хорошо, что день все-таки кончился, - заметил Денисон, критически
разглядывая толстый рукав своего скафандра. - Я никак не могу привыкнуть к
лунному солнцу. Да и не хочу привыкать. Оно настолько немыслимо, что даже
этот костюм кажется мне чуть ли не собственной кожей.
- За что такая немилость к Солнцу? - спросила Селена.
- Неужели вы его любите?
- Нет, конечно. Терпеть его не могу. Но ведь я его практически
никогда не вижу. А вы же зем... Вы должны были к нему привыкнуть.
- На Земле оно другое. А тут оно пылает на черном небе и пожирает
звезды вместо того, чтобы просто их затмевать. Тут оно жгучее, свирепое и
опасное. Солнце здесь - враг, и пока оно в небе, мне все время кажется,
что наши попытки снизить напряженность поля обречены на неудачу.
- Уж это чистейшее суеверие, Бен, - сказала Селена с легким
раздражением. - При чем тут Солнце? К тому же мы находились в тени
кратера, совсем в ночной обстановке. И звезды были видны. И вокруг
темнота.
- Нет, - возразил Денисон. - А освещенная полоса поверхности на
севере? Мне страшно не хотелось туда смотреть, но я ничего не мог с собой
поделать. А стоило поглядеть, и я прямо ощущал, как жесткое
ультрафиолетовое излучение бьет в стекла моего скафандра.
- Глупости! Во-первых, какое может быть ультрафиолетовое излучение в
отраженном свете? А во-вторых, скафандр защищает вас от любого излучения.
- Не от теплового. Во всяком случае, недостаточно.
- Но теперь же ночь!
- Вот именно! - с большим удовлетворением произнес Денисон. - Я ведь
с этого и начал.
Он огляделся с непреходящим изумлением. Земля висела в небе на
положенном месте - ее широкий серп теперь выгибался к юго-западу. Прямо
над ним горел Орион - охотник, встающий со сверкающего кресла. По
горизонту разливалось мерцание мягкого земного света.
- Какая красота! - воскликнул он и без всякого перехода вдруг
спросил: - Селена, пионотрон что-нибудь показывает?
Селена, которая молча смотрела на небо, отошла к приборам, которые
стояли тут, в тени кратера, уже три смены лунного дня и ночи.
- Пока ничего, - ответила она. - Но это хороший знак. Напряженность
поля держится чуть выше пятидесяти.
- Надо бы ниже, - сказал Денисон.
- Можно еще снизить, - ответила Селена. - Я уверена, что все
параметры подходят.
- И магнитное поле?
- В этом я не уверена.
- Но если его усилить, возникнет неустойчивость.
- Не должно бы. Я чувствую.
- Селена, я верю в вашу интуицию вопреки чему угодно, но только не
фактам. Ведь мы уже пробовали, и каждый раз возникала неустойчивость.
- Я знаю, Бен. Но параметры были не совсем такими. Напряженность
сохраняется на пятидесяти двух поразительно долгое время. И раз мы
начинаем удерживать ее часами вместо минут, то появляется возможность
увеличить магнитное поле в десять раз не на секунды, как раньше, а на
минуты... Ну, попробуем?
- Подождем, - сказал Денисон.
Селена нерешительно помедлила, потом отошла от приборов.
- Бен, вы все еще скучаете по Земле? - спросила она.
- Нет. Как ни странно, совершенно не скучаю. Я думал, что буду
тосковать по синему небу, по зеленой траве, по обилию прозрачной
струящейся воды - по всему тому, что принято считать особым очарованием
Земли. Но я нисколько не тоскую по ним. Они мне даже не снятся.
- Это бывает, - сказала Селена. - Во всяком случае, некоторые гранты
утверждают, что ностальгия им незнакома. Разумеется, они составляют
незначительное меньшинство, и еще никому не удалось определить, что их
объединяет. Выдвигались самые разные гипотезы - от полной эмоциональной
тупости, то есть неспособности что-либо вообще чувствовать, до избытка
эмоциональности, заставляющей их бессознательно вообще отрицать
ностальгию, чтобы она не вызвала серьезного нервного срыва.
- Что касается меня, то все, по-моему, обстоит очень просто.
Последние двадцать лет моей жизни на Земле были не слишком приятными, а
тут мне, наконец, удалось посвятить себя работе, в которой я нашел свое
призвание... К тому же ваша помощь... Более того, Селена, само общение с
вами...
- Очень любезно, что помощь вы упомянули прежде общения, - ответила
Селена, сохраняя полную серьезность. - Ведь никакая помощь вам, в
сущности, не нужна. Не притворяетесь ли вы, будто не можете без нее
обойтись только потому, что вам нравится мое общество?
- Не могу решить, какой ответ вам было бы приятнее услышать, -
засмеялся Денисон.
- А вы испробуйте правду.
- Но я и сам ее не знаю. И то и другое мне очень дорого. - Он
обернулся к пионотрону. - Напряженность поля все еще сохраняется, Селена.
Стекло, закрывавшее лицо Селены, блеснуло в земном свете. Она
сказала:
- Бэррон утверждает, что отсутствие ностальгии естественно и
свидетельствует о душевном здоровье. Он утверждает, что, хотя тело
человека приспособилось к Земле и вынуждено приспосабливаться к Луне, к
человеческому мозгу ни то ни другое не относится. Человеческий мозг
качественно настолько отличается от любого другого, что его можно считать
особым явлением. У него не было времени, чтобы прочно связать себя с
Землей, а потому он способен просто принять иные условия, не
приспосабливаясь к ним. По словам Бэррона, не исключено, что лунные пещеры
являются для мозга оптимальной средой, поскольку их можно рассматривать
как своего рода увеличенную черепную коробку.
- И вы этому верите? - с веселой усмешкой спросил Денисон.
- В устах Бэррона все это выглядит очень правдоподобным.
- Ну, не менее правдоподобным было бы предположение, что лунные
пещеры позволяют сублимировать пресловутое подсознательное стремление
человека вернуться вновь в материнское лоно. Собственно говоря, - добавил
он задумчиво, - я с тем же успехом мог бы доказать, ссылаясь на
контролируемые температуру и давление, а также на высокую усвояемость и
консистенцию лунной пищи, что лунная колония... простите Селена, - лунный
город представляет собой сознательно созданную идеальную среду обитания
для нерожденного младенца.
- Думаю, Бэррона вы бы ни на секунду не убедили, - заметила Селена.
- Куда там!
Денисон взглянул на земной серп, стараясь различить облачные слои по
его краю. Он умолк и даже не сразу заметил, что Селена снова отошла к
пионотрону.
Затем Денисон перевел взгляд с Земли в ее звездном венке на зубчатый
горизонт, над которым время от времени взметывалось что-то вроде клубов
дыма.
Он заметил это явление еще в прошлую лунную ночь и, решив, что это
пыль, поднятая падением метеорита, с некоторой тревогой спросил у Селены,
так ли это.
Она ответила с полным равнодушием:
"Земля чуть-чуть смещается в небе из-за либрации Луны, и передвижение
ее света по неровностям почвы создает оптические иллюзии. Например, если
отражение света происходит за небольшим возвышением, то кажется, будто там
взлетает облачко пыли. Эти явления очень часты, и мы не обращаем на них
никакого внимания".
Он тогда возразил:
"Но ведь это может быть и метеорит! А метеориты часто попадают в
людей?"
"Конечно. В вас, наверное, их угодило уже немало. Но в скафандре это
не чувствуется".
"Я говорю не о микроскопических частицах, а о настоящих - о таких,
которые действительно способны поднять пыль... или убить человека".
"Ну, бывают и такие. Но они падают редко, а Луна велика. До сих пор
от них никто еще не пострадал".
И теперь, глядя в небо, Денисон вдруг понял, почему он опять вспомнил
про метеориты - между звездами мелькала яркая точка. Но он тут же
сообразил, что метеориты горят только в земной атмосфере, а на Луне они
падают темными и холодными - ведь на ней нет воздуха.
Эта яркая точка в небе могла быть только созданием человеческих рук,
но Денисон не успел разобраться в своих впечатлениях, как она уже
