на меня угнетающе. Я даже сама немножко удивлена, как это я решилась
отправиться сюда сегодня.
Денисон неопределенно хмыкнул.
- А вас это не удивляет?
- А почему это должно меня удивлять? Я считаю, что всякий человек
поступает так, как поступает, либо потому, что хочет, либо потому, что
должен, и в каждом случае это касается его, а не меня.
- Спасибо, Бен. Нет, я не иронизирую. В вас очень подкупает то, что
вы в отличие от других грантов не требуете, чтобы мы укладывались в ваши
представления и понятия. Мы, луняне, обитаем под поверхностью - мы
пещерные люди, коридорные люди. Ну, и что тут плохого?
- Ничего.
- Но послушали бы вы земляшек! А я гид и должна их слушать. Все их
мнения и соображения я слышала тысячи раз, и чаще всего на меня
обрушивается вот что. - Селена заговорила с пришептыванием, типичным для
землян, объясняющихся на общепланетном эсперанто. - "Но, милочка, как вы
можете все время жить в пещерах? Неужели вас не угнетает ощущение вечной
тесноты? Неужели вам не хочется увидеть синее небо, деревья, океан,
почувствовать прикосновение ветра, вдохнуть запах цветов?.." Бен, я могла
бы продолжать так часами! А потом они спохватываются: "Впрочем, вы ведь,
наверное, даже не знаете, что такое синее небо, и море, и деревья, так что
и не тоскуете без них..." Как будто мы не смотрим земных телепрограмм! Как
будто у нас нет доступа к земной литературе, как зрительной, так и
звуковой, а иногда и олифакторной.
Денисону стало весело.
- И какой же полагается давать ответ в подобных случаях?
- Да никакой. Говоришь просто: "Мы к этому привыкли, мадам". Или
"сэр", но почти всегда такие вопросы задают женщины. Мужчины, как ни
странно, больше интересуются лунными модами. А знаете, что бы я с радостью
ответила этим дурам?
- Скажите, скажите. Облегчите душу.
- Я бы им сказала: "Послушайте, мадам, а на черта нам сдалась ваша
хваленая планета? Мы не хотим вечно болтаться на поверхности и ждать, что
свалимся оттуда или нас сдует ветром. Мы не хотим, чтобы нам в лицо бил
неочищенный воздух, чтобы на нас лилась грязная вода. Не нужны нам ваши
микробы, и ваша вонючая трава, и ваше дурацкое синее небо, и ваши дурацкие
белые облака. Когда мы хотим, то можем любоваться Землей на нашем
собственном небе. Но подобное желание возникает у нас не часто. Наш дом -
Луна, и она такая, какой ее сделали мы. Какой мы хотели ее сделать. Она
принадлежит нам, и мы создаем свою собственную экологию. Отправляйтесь к
себе на Землю, и пусть ваша сила тяжести оттянет вам живот до колен!" Вот
что я сказала бы.
- Ну и прекрасно! Теперь всякий раз, когда вам нестерпимо захочется
высказать очередной туристке десяток горьких истин, приберегите их для
меня, и вам станет легче.
- Знаете что? Время от времени какой-нибудь грант предлагает разбить
на Луне земной парк - уголок с земными растениями, выращенными из семян
или даже из саженцев, а может быть, и с кое-какими животными. Кусочек
родного дома - вот как это обычно формулируется.
- Насколько я понимаю, вы против?
- Конечно против! Кусочек чьего родного дома? Наш родной дом - Луна.
Гранту, который мечтает о "кусочке родного дома", следует просто поскорее
уехать к себе домой. Гранты иной раз бывают хуже земляшек.
- Учту на будущее, - сказал Денисон.
- К вам это не относится... пока.
Наступило молчание, и Денисон решил, что Селена сейчас предложит
вернуться в город. Конечно, по некоторым соображением откладывать это
надолго не стоит. Но, с другой стороны, он давно не испытывал такого
физического блаженства. А на сколько, собственно, рассчитан запас
кислорода в его баллоне? От этих размышлений его отвлек голос Селены:
- Бен, можно задать вам один вопрос?
- Пожалуйста. Если вас интересует моя личность, то у меня секретов
нет. Рост - пять футов девять дюймов. Вес на Луне - двадцать восемь футов.
Когда-то был женат. Давно развелся. Один ребенок - дочь, ныне взрослая и
замужняя. Учился в университете...
- Нет, Бен, я говорю серьезно. Можно задать вам вопрос про вашу
работу?
- Конечно, можно, Селена. Правда, я не знаю, сумею ли я объяснить
вам...
- Ну... Вы же знаете, что Бэррон и я...
- Да, знаю, - почти оборвал ее Денисон.
- Мы разговариваем. Он мне кое-что рассказывает. Он упомянул,
например, что, по вашему мнению, Электронный Насос может взорвать
вселенную.
- Ту ее часть, в которой находимся мы. Не исключено, что он может
превратить нашу ветвь галактики в квазар.
- Нет, вы правда в это верите?
- Когда я приехал на Луну, - сказал Денисон, - я еще сомневался. Но
теперь я верю. Я убежден, что это произойдет, и произойдет неизбежно.
- И когда, как по-вашему?
- Вот этого я точно сказать не берусь. Может быть, через несколько
лет. Может быть, через несколько десятилетий.
Снова наступило молчание. Потом Селена пробормотала:
- Бэррон так не думает.
- Я знаю. И не пытаюсь его переубеждать. Нежелание верить нельзя
сломить фронтальной атакой. В этом и была ошибка Ламонта.
- Кто такой Ламонт?
- Извините, Селена, я задумался.
- Нет, Бен! Объясните мне. Пожалуйста! Я хочу знать.
Денисон повернулся на бок лицом к ней.
- Ладно, - сказал он. - Я вам расскажу. Ламонт - физик, и живет на
Земле. Он попытался предупредить мир об опасности, таящейся в Электронном
Насосе, но потерпел неудачу. Людям нужен Насос. Нужна дешевая энергия.
Настолько нужна, что они не желают верить в ее опасность, в необходимость
отказаться от нее.
- Но как они могут продолжать ею пользоваться, если она грозит
всеобщей гибелью?
- Для этого достаточно не поверить, что она грозит гибелью. Самый
легкий способ решения проблемы - попросту отрицать ее наличие. Как и
делает ваш друг доктор Невилл. Его пугает поверхность, а потому он внушает
себе, будто солнечные аккумуляторы не отвечают своему назначению, хотя
любому непредвзятому человеку ясно, что для Луны это идеальный источник
энергии. Установка Насоса позволит ему никогда больше не покидать
коридоров, а потому он не желает верить, что Насос опасен.
- Не думаю, чтобы Бэррон отказался поверить, если ему будут
представлены реальные доказательства. А такие доказательства у вас правда
есть?
- По-моему, да. Это просто поразительно, Селена. Все опирается на
некоторые тончайшие факторы во взаимодействии кварк - кварк. Вы понимаете,
о чем я говорю?
- Да, понимаю. Я столько разговаривала с Бэрроном о самых разных
проблемах, что у меня есть некоторое представление обо всем этом.
- Ну, сначала я полагал, что мне для этого понадобится лунный
синхрофазотрон. Его поперечник равен двадцати пяти милям, он оснащен
магнитами из сверхпроводников и может развивать энергии свыше двадцати
тысяч гигаэлектронвольт. Но оказалось, что у вас тут есть установка,
которую вы назвали пионотроном. Она умещается в небольшой комнате и
выполняет все функции синхрофазотрона. Луну можно поздравить с поистине
замечательным шагом вперед.
- Благодарю вас, - польщенно сказала Селена. - То есть от имени Луны.
- Ну так вот: проведя исследования с помощью пионотрона, я убедился,
что напряженность сильного ядерного взаимодействия возрастает, и
возрастает именно с такой скоростью, о которой говорит Ламонт, а не с той,
которую указывает общепринятая теория.
- И вы сообщили об этом Бэррону?
- Нет. Я думаю, он все равно не поверит. Он скажет, что полученные
мною результаты неубедительны. Он скажет, что я допустил ошибку. Он
скажет, что я не учел всех факторов. Он скажет, что моя методика
неверна... Но все это будет означать одно - ему нужен Электронный Насос, и
он не желает от него отказаться.
- И, по-вашему, выхода нет?
- Есть, конечно. Меры принять можно, но только не те прямолинейные
меры, на которых настаивает Ламонт.
- А именно?
- Он считает, что надо отказаться от Насоса. Но нельзя повернуть
прогресс вспять. Нельзя загнать цыпленка в яйцо, а вино в виноградную
лозу. Если вы хотите, чтобы маленький ребенок отпустил ваши часы, не стоит
объяснять ему, что он должен их отдать, а лучше предложить взамен
что-нибудь еще более интересное.
- А что, например?
- Вот тут-то я и не уверен. У меня, правда, есть одна мысль, очень
простая - настолько простая, что она может оказаться вообще бесплодной.
Мысль, основанная на том очевидном факте, что число "два" бессмысленно и
существовать не может.
Наступило долгое молчание. Примерно через минуту Селена сказала
напряженно:
- Дайте я попробую догадаться, что вы имеете в виду.
- Я и сам этого хорошенько не знаю.
- И все-таки я попробую. Есть своя логика в предположении, что наша
вселенная - одна, и никакой другой нет и существовать не может. Ведь сами
мы существуем только в ней, наш опыт говорит нам только о ней. Но вот у
нас появились доказательства, что есть еще одна вселенная - та, которую мы
называем паравселенной, - и теперь уже глупо, смехотворно глупо считать,
что вселенных всего две. Если существует еще одна вселенная, значит, их
может быть бесконечно много. Между единицей и бесконечностью в подобных
случаях никаких осмысленных чисел существовать не может. Не только два, но
любое конечное число тут нелепо и невозможно.
- Я так и рассуж... - начал было Денисон и вдруг оборвал фразу на
полуслове. Вновь воцарилось молчание.
Потом Денисон приподнялся, сел, поглядел на скрытую в скафандре
женщину и сказал:
- По-моему, нам пора возвращаться.
- Я ведь пыталась угадать, и ничего больше, - сказала Селена.
- Нет, - сказал он. - Не знаю, в чем тут дело, но это не просто
догадка.
11
Бэррон Невилл уставился на нее, не в силах произнести ни слова.
Селена ответила ему невозмутимым взглядом. Звездная панорама в ее окнах
опять изменилась. Теперь в одном из них плыла почти полная Земля.
- Но зачем? - наконец выдавил он из себя.
- Это вышло случайно, - ответила Селена. - Я вдруг уловила суть и так
увлеклась, что не смогла удержаться. Мне следовало бы сразу тебе все
рассказать, а не откладывать неделю за неделей, но я опасалась, что это
подействует на тебя именно так, как подействовало.
- Так он знает? Дура! Селена нахмурилась.
- А что он, собственно, знает? То, о чем все равно довольно скоро
догадался бы, - что я на самом деле не гид, а твоя интуистка. Причем
интуистка, которая не имеет ни малейшего представления о математике. Так
пусть себе знает! Ну, хорошо, у меня есть интуиция, но что из этого
следует? Сколько раз ты мне повторял, что моя интуиция не имеет никакой
цены, если не подкреплять ее математическим анализом и экспериментальными
наблюдениями? Сколько раз ты мне повторял, что самое, казалось бы, четкое
интуитивное заключение может все-таки быть неверным? Так неужели чистый
интуизм покажется ему заслуживающим внимания?
Невилл побелел, но Селена не могла решить - от гнева или от страха.
Он сказал:
- Ведь ты же не такая. Разве твои интуитивные выводы не оказывались
всякий раз безошибочными? Когда ты была твердо убеждена в их правильности?
- Но ведь он-то этого не знает!
- Он догадается. Он пойдет к Готтштейну.
- И что же он скажет Готтштейну? О наших истинных планах ему ведь
ничего не известно.
- Ах, не известно?
- Да! Селена вскочила и отошла к окну, потом обернулась к Бэррону и
крикнула:
- Да! Да! И подло с твоей стороны намекать, будто я способна предать
