остальное в свою комнату, чтобы ничего не пропало. Но даже в этом случае
они не будут в безопасности. Так есть у вас койка для меня и стойло для
коня или нет?
- Как долго ты собираешься пробыть здесь?
- В чем вы подозреваете меня, шериф? Я - Королевский рейнджер, я
обучался в Королевской военной академии у мастеров Раскера и Сэнтона,
моими поручителями были капитан латонской городской стражи Даннел Лейк и
сержант Рейлон Уотлинг, которые, я уверен, преданно служат королю Латонии.
Я явился сюда вовсе не для того, чтобы проредить население вашего городка
и сложить их головы в кучу на базарной площади! Я приехал сюда вовсе не
для того, чтобы быть для кого-то проблемой, шериф!
Шериф, казалось, не заметил вызывающего тона, каким разговаривал с
ним Кевин, его голос оставался таким же негромким и спокойным:
- Теперь такое время, что приходится подозревать всех незнакомцев.
Дороги почти закрыты из-за разбойников и чудовищ. Ты мог бы оказаться
рыцарем, ступившим на кривую дорожку, который пробирается в горы, чтобы
присоединиться к таким же, как он.
- А еще я мог бы оказаться племянником короля, который послан с
проверкой деятельности шерифов.
- Для этого ты слишком смышлен, - он, казалось, что-то обдумывал. -
Ты что, остался без гроша в кармане?
- Я уже объяснил вам, шериф, почему мне не хочется останавливаться в
постоялом дворе. Похоже, что мы с вами в равной степени не доверяем чужим
людям, шериф.
- Да, пожалуй, и мне не захотелось бы таскать снаряжение такого
большого коня, - согласился шериф. Указав в сторону лестницы, ведущей на
галерею второго этажа, он сказал: - Там наверху есть комнаты для
наемников, в соответствии с Хартией Вейла. Если ты действительно на службе
короля, то можешь располагаться. У меня нет никакой бумаги и никакого
контракта. Но я присягал на верность королю и готов служить ему в случае
необходимости.
- Ладно, кто-нибудь покажет тебе свободное стойло и ванную. Это что
касается квартиры. В "Знаке голубого кабана" подают выпивку и приличную
закуску. Это на Верхней улице, на самой бровке холма. Можешь выйти через
задние ворота и сразу попадешь на Шестьдесят Шесть Ступеней. - Шериф
повернулся и крикнул: - Беркс!
В пролете арки показался старик, двигавшийся медленно, словно между
мыслью и действиями его происходила какая-то заминка:
- Да, сэр!
- Позаботься о молодом человеке.
Корке кивнул и медленно подошел. Шериф в это время рассматривал коня.
- Приходилось когда-нибудь сражаться на этом мастодонте?
- Один раз.
- Трудно им управлять?
- Не очень. Я обнаружил, что если сумеешь повернуть его голову в
нужном направлении, то остальное умудряется последовать за ней.
Шериф кивнул:
- Наверное, словно скала, катящаяся в пропасть. Я - Люкус Гаскин,
шериф лорда Мидвейлского.
Кевин кивнул в ответ, улыбаясь своим мыслям. Несмотря на всю
колючесть и внешнюю неприветливость, в шерифе, несомненно, было что-то
привлекательное. Он сильно напоминал Кевину Раскера из академии.
- Как долго вы были шерифом?
Шериф нахмурился сильнее.
- Без этих сведений ты, разумеется, прожить не можешь.
- Просто любопытно. Вы вовсе не похожи на высокопоставленных
служителей закона, которых я видел.
- Не слишком благороден, а?
- Я этого не сказал.
- Но ты об этом спросил. Я уже слышал это не раз, - он уверенно
посмотрел Кевину в глаза. - Я был назначен шерифом Мидвейла лордом Дамоном
Восьмым восемнадцать лет назад. Это был отец нашего нынешнего лорда. Ему
нужен был кто-то, кто был способен поддерживать порядок и закон в его
городе, а благородное происхождение к этому никакого отношения не имеет. В
то время я был командиром стражников. Предыдущий шериф... он вроде как
делал кое-что по-своему.
- А что с ним случилось?
- Его вызвали в замок... и он уже никогда оттуда не вышел, - шериф
твердо кивнул. - То, что лорд Дамон считает законом, то законом и
является! Это справедливый и честный закон, и он должен быть соблюден.
- Вы, должно быть, долго были в Страже, прежде чем стать командиром.
- Около двадцати лет. А еще раньше я состоял на королевской службе и
сражался в той заварушке с юго-восточниками при Календаи. Там я стал
сержантом.
Услышав это, Кевин заново оглядел шерифа. Его оценка сразу же
повысилась в несколько раз - эта самая "заварушка" с юго-восточниками была
основным объектом изучения в академии.
- Могу еще чем-нибудь быть полезен? - спросил шериф слегка
насмешливо.
- Этого уже более чем достаточно, - поклонился Кевин.
- Это мне известно! - шериф хмуро кивнул, как бы еще раз делая
ударение на своем высказывании, затем повернулся и пошел прочь. Кевин
увидел его прямую спину и чуть согнутые руки, в любую минуту готовые
схватить оружие. Каблуки его гремели по каменным плитам.
- Бестиан! - заорал он.
- Кто?! - раздался голос издалека.
- Бестиан! Пусть придет ко мне в комнату, и поскорее. Я хочу знать,
что за подонков они с Викетом арестовали несколько дней назад!
"Знак Голубого Кабана" оказался большой, беспорядочно выстроенной
гостиницей, громоздящейся на крыши соседних построек, на самой вершине
холма. Под крутой черепичной кровлей помещался второй этаж, сложенный из
темных тесаных бревен и покрытый облупившейся штукатуркой. Первый этаж был
сложен из каменных блоков, грубо отесанных рукой каменщика. По бокам
строения были прорублены многочисленные окна, в которые вставлены были
неровные стекла. Тяжелая дверь цвета темного масла стояла открытой.
Просторный зал уже наполнялся завсегдатаями, празднующими наступление
вечера и хрипло приветствующими друг друга. В зале было тепло, благодаря
четырем забранным решетками каминам и многочисленным масляным
светильникам, которые излучали мягкий уютный свет. В воздухе
распространялся запах эля и множества человеческих тел.
- И я вам скажу, парни, что никогда не придет тот день, когда Джон
Фэлен сможет меня уложить! Даю слово, я ему его кривой нос поправлю!
- Этот проклятый фургон так и ездит едва-едва, с тех пор как
Маленький Джек наехал на нем на малую стену...
- Это тот самый Маленький Джек, который стал отцом мальчишки Энид
Парн, а потом вдул двум девчонкам Эрли Барра?
- Он самый и есть.
- Предприимчивый парень, не так ли?
- ...и тогда медник и говорит няньке...
- Истину скажу, если в ближайшие дни торговля не пойдет в гору, то
очень многим не останется ничего другого, как сидеть и слушать, как бурчит
в животе.
- ...разбойники и чудовища - вот и все, что мы слышим!
Кевин занял пустовавший стол в уголке у дальней стены, так что
ближайшие к нему окна выходили на располагающийся внизу город, на путаницу
его улиц и крыш. Он почти расслабился, но, разумеется, не сильнее, чем
всегда. Конь его был поставлен в стойло, накормлен зерном и вычищен, его
комнатка в казармах Стражи оказалась опрятной и безопасной. Впервые за
долгое время он выкупался и переоделся в чистую одежду и запасные сухие
ботинки. Его дорожная одежда была выстирана и повешена на просушку, и
Кевин чувствовал себя настолько близким к ощущению полного довольства,
насколько это возможно для человека. К тому же - а осознав это
по-настоящему, он испытал чуть ли не шок - в его плаще и одежде было
зашито драгоценных камней на двадцать тысяч золотом. Но это золото
досталось ему обагренное кровью...
Кевин поспешно отогнала от себя это воспоминание, демон памяти чуть
было не овладел им.
Но эти двадцать тысяч - об этом следовало поразмыслить. Никогда
раньше ему и слышать не приходилось о таких деньгах, не то что представить
себя их владельцем. Его отец совершал сделки с грузом, а денег, что
остались от продажи "Кресчера", он практически так и не видел.
"Кресчер"... Одно это имя причиняло боль. Сержант Рейлон занимался
продажей шхуны и груза, а затем хранил вырученное от продажи золото, но
Кевин чувствовал к этим деньгам странное отвращение: ему казалось, что это
его жизнь и жизнь его родителей выражены в конкретной сумме денег. Он
истратил это золото, выкупая свой контракт, он приобрел достаточно
хорошего вооружения. Он также сделал подарки Раскеру, Сэнтону, капитану
Даннелу и Рейлону и после долгих раздумий передал остаток денег служителю
бога Маррина, который заведовал приютом для списанных на берег, увечных и
престарелых моряков. Из Латонии он выехал на взятой напрокат повозке с
парой серебряных монет в кошельке.
В Северо-восточном королевстве Кевин еще раз удостоверился, что бог
Удачи и Везения имеет два лица. То, что он присоединился к группе
искателей приключений, принесло ему больше золота, чем он мог унести, но,
с другой стороны, эта авантюра принесла ему...
Кевин не в силах был преградить путь нахлынувшим на него
воспоминаниям. Он в такой степени глубоко переживал это, что теперь эта
пьеса разыгрывалась перед его глазами совершенно против его воли.
Угольно-черные коридоры казались туннелями, прорубленными в самом
мраке. Кевин вспомнил влажные стены и омерзительный запах, царивший в
подземелье. Он вспомнил, как часто он прикладывался к своему бурдюку с
вином, совершенно уверенный в своей способности справиться со всем чем
угодно, и не обращая особого внимания на советы товарищей быть начеку. Он
только недавно вышел из стен Военной академии и удостоился звания
рейнджера, и ему не надо было указывать, как себя вести. Именно этому он
учился и преуспел. Все ему так и говорили.
Рядом с ним неслышно, словно смертельно опасный зверь, крался Гоун
Тихий, гном с Голубой Горы, держа наготове щит и боевой топор. Их тени
стелились перед ними, так как позади них тихо ступала Пола, высоко держа в
руке фонарь. Когда они дошли до перекрестка, слева от них открылась еще
одна темная арка-проход. Гоун остановился и вопросительно указал топором в
направлении этого прохода. Кевин кивнул. Он хотел этим сказать, чтобы Гоун
чуть отступил назад, а он - Кевин - собирался вслепую рубануть мечом за
угол, на случай если кто-то - или что-то - притаилось там в темноте и
поджидает их. Это было именно такое, подходящее место, но ему не хватило
времени. Он слишком промедлил с ударом, слишком расслабился, выпив вина.
Раздался ужасный рев, огромная фигура ринулась на них из мрака.
Направленный прямо на него сверкнул огромный меч, и этот меч начал уже
опускаться. Кевин попытался увернуться, попытался прикрыться от удара
щитом, прекрасно понимая, что уже слишком поздно. Но удара не последовало.
Раздался яростный лязг железа о железо, затем крик удивления и боли.
Что-то отбросило Кевина назад, и он упал на землю, успев увидеть только,
как что-то большое ускользнуло во тьму, и услышал удаляющийся топот.
Гоун Тихий умирал, придавив к земле ноги Кевина своим телом. Кевин
ясно представил себе, как гном, его друг, прыгнул вперед, чтобы
перехватить удар, как он сбил Кевина с ног, и тогда лезвие огромного меча
развалило его от плеча до груди. Гоун не сказал ни слова даже теперь,
только грустно смотрел на Кевина, и на губах его застыла кривая улыбка, а
голова в последний раз дрогнула.
Эту картину Кевин носил внутри себя, как тяжелую якорную цепь,
обвивающую сердце. И как будто этой тяжести было недостаточно. Пола тихо
спросила, сразу после того, как Гоун умер:
- Еще вина, Кевин?
Кевин яростно стиснул зубы и заставил себя вернуться к настоящему.
