отец - немец, и мое рождение связано с созданием политической оси Рим -
Берлин, смерть отца связана с крахом этой оси в борьбе с большевиками, а
следующий брак моей матери - с приходом американцев.
- Хорошо хоть, что ваша мать не вступила в брак с русским, - бросает
Мод.
- Расположение фронтов исключало такую опасность, - замечает Франк. -
Но если учесть, как развиваются события, не будет ничего удивительного,
если ваша дочь или даже вы сами выйдете замуж за китайца.
- Кажется, я уже говорила вам, Франк, что ваши шутки...
- Никаких шуток, милая, никаких шуток. В один прекрасный день в самом
деле может случиться так, что нам придется выбирать между китайцами и
русскими. Что вы думаете по этому поводу, уважаемый Каре?
- Меня больше волнует финансовый застой, - бормочу я.
- Что ж, Франк, - говорит через какое-то время Мод, отодвигая от себя
пустую посуду. - Альбер боится кризиса, вы боитесь русских и китайцев,
вообще у каждого свои страхи.
- Нет, милая, я ничего не боюсь, - возражает толстяк. - Думаю, пока
китайцы завладеют этим миром, я успею перебраться на тот свет... Римская
империя рушилась целых два столетия. Наша агония продлится, по крайней
мере, несколько десятилетий.
- На вас плохо сказывается пребывание в Европе, - констатирует дама.
И, обращаясь ко мне, поясняет: - Фрак - американец, который получил
европейское воспитание.
- В ее словах есть частица правды, - подтверждает гость. - Матери я
обязан знанием итальянского и немецкого языков, а отцу - невозможностью
использовать эти знания в Европе. Прошла уже целая вечность с тех пор, как
я тут живу. Вообще я утратил американский оптимизм, не успев обрести его.
Знаете ли вы, что у нас, за океаном, глупость называют оптимизмом?
Он еще какое-то время распространялся в том же духе, поощряемый
короткими репликами дамы, а я, глядя сквозь витрину на панораму торговой
улицы, спрашивал себя: какова настоящая цель этой случайной встречи, если
такая цель вообще существует?
В диалоге между Мод и Франком за чашкой кофе некоторые реплики
заставляют меня насторожиться.
- Мы не нарушили ваших планов тем, что забрали вас к себе? -
спрашивает Мод. - Возможно, вы хотели сесть где-то в другом месте?
- Да. Или, собственно, нет. Я надеялся встретить тут одного
знакомого, но он не пришел.
- Очень плохо с его стороны, если он вам обещал.
- Скорее это было полуобещание. Он очень занят. Люди, от которых мы
зависим, всегда очень заняты.
Дама не возражает. Она потеряла всякий интерес к разговору. Франк
также. Поэтому приглашаем официантку, чтоб расплатиться. Как всегда, плачу
я. Обыкновенная игра в джентльменство - не больше. Мод всегда возвращает
мне деньги... "Накладные расходы за мой счет", - говорит она. По этому
поводу я не возражаю. У меня нет никакого желания финансировать чужие
операции. Не такой я богатый. Если будет возможность продолжать
путешествие, деньги мне тоже будут необходимы.
Да, если будет возможность. Если...
- Вы до сего времени не дали мне свой паспорт, - напомнила Мод.
- Хорошо, возьмите, - говорю я, отдавая ей паспорт. - Но имейте в
виду, что я остался без документов.
Быстрый взгляд больших карих глаз и почти лирический вопрос:
- Скажите, Альбер: неужели нам нельзя работать, доверяя друг другу
немного больше?
- Дорогая моя, доверие достигается не словами, а делами. Вы мне
никогда ничего не говорите. Я и сейчас не знаю, куда это мы полетели,
какой пожар будем тушить.
Мы и правда летим. Летим в зеленом "мерседесе" автострадой.
По дороге из ресторана в гостиницу Мод дважды забегала в телефонные
кабины и разговаривала с неизвестными лицами, а потом, после обычного
послеобеденного отдыха, пришла ко мне сказать, что я могу убрать свою
пижаму в чемодан: счет оплачен и мы отправляемся.
- О каком пожаре вы говорите, Альбер? - бросает дама, вперив глаза в
ленту шоссе, что стелется перед нами. - Кажется, разговор с Франком плохо
подействовал на вас. Терпеть не могу таких спокойных истериков, которые
только и думают о возможных катастрофах и агониях.
- А я не люблю собеседников, которые никогда не отвечают на вопросы.
Вы слышите? Я спросил: куда мы летим?
- К цели, Альбер. Прямо к цели. Иногда сроки и методы меняются, а
цель остается.
- Скажите мне хотя бы название населенного пункта. Конечно, если мы
едем в населенный пункт.
- Он не очень населенный, находится совсем близко и называется Идар,
если это вам о чем-то говорит.
Название "Идар" мне ни о чем не говорит, но вопрос расстояния очень
важен.
Съезжаем с автострады на асфальтовую дорогу в лес. Мод молчит,
занятая машиной. Потом бросает, будто между прочим:
- Когда-то в воскресной школе нам читали Евангелие, где сказано: если
у тебя две рубашки, отдай одну своему ближнему. Это, конечно, глупость...
- Почему же глупость, если так написано в Евангелии?
- Эту историю про две рубашки мы слышали уже две тысячи лет, но я еще
не слыхала, чтоб кто-то подарил кому-то свою вторую рубашку. Людям надо
говорить лишь то, что они могут воспринять. Например: не зарься на большее
количество рубашек, чем тебе потребно.
- Вам лично сколько их необходимо?
- Как раз столько, сколько имею. Маленький автомобиль - не такой, как
этот, в котором мы сейчас едем, и уютная квартира - вот и все мои
потребности.
- Но женщина с вашим интеллектом, не говоря уже про внешность, могла
бы достигнуть значительно большего.
- Именно жажда "большего" и приводит ко всяким катастрофам. Одни
катастрофы есть результат любовных неудач, другие, так сказать, деловых.
Иллюзия семейного счастья и нестерпимая жажда наживы... Первое толкает вас
к браку, а второе - в тюрьму.
Уже темнеет, фары автомобиля выхватывают придорожную табличку: "Идар
- Оберштайн - 35 км". А отсюда до Висбадена приблизительно еще столько же.
Да и эта дорога с крутыми поворотами - это вам не прямая автострада. Не
говоря уже о том, что я без автомашины. В данный момент все это занимает
меня "значительно больше, чем вопрос брака или жадности.
У дамы, наверное, тоже свои проблемы, которые надо обдумать, поэтому
в "мерседесе" царит молчание.
Вокруг уже давно наступила темнота, когда перед нами блеснула
табличка: "Идар - Оберштайн. Индустриальный район". Приехали, говорю сам
себе, но, оказывается, я ошибся. От индустриального района до города еще
ехать и ехать. "Мерседес" сворачивает с шоссе направо, на крутую узкую
дорогу. Не знаю, сколько и куда мы поднимаемся, но, наверное, теперь
двигаемся в противоположном направлении, ибо после очередного поворота
вижу город уже где-то далеко внизу под нами. Еще одни поворот, машина
проезжает под какими-то кустами и останавливается перед небольшим
строением, спрятанным среди деревьев.
Строение имеет вид нежилой, по крайней мере пока Мод не нажимает на
кнопку звонка. Слышен легкий шум, скрип задвижки, и на пороге домика
появляется... Сеймур.
- Заходите.
Закрыв за нами, хозяин щелкает выключателями. Тесный, неприветливый
коридор освещает голая лампочка. Сеймур ведет нас в какую-то комнату,
немного пристойней на вид. Кушетка и кресла обиты серым, уже немного
вытертым бархатом. На окнах такие же бархатные занавески. В помещении
стоит крепкий табачный дух. Старомодная люстра освещает комнату.
Эта дама, кажется, понимает все без слов. Достаточно одного взгляда
Сеймура, и она уже достает из шкафа виски, бутылку воды и стаканы. Сделав
это, оставляет комнату.
- Сколько? - спрашивает хозяин, готовясь налить мне.
- Сколько необходимо для разговора.
- Для разговора достаточно и двух граммов, а может, не хватит и двух
бутылок. Все зависит от вас, Майкл.
- Если от меня, то два грамма.
Он наливает по четверти стакана нам обоим: потом добавляет себе
содовой, выпивает и закуривает сигарету. Я машинально делаю то же самое.
Курю и жду.
Сеймур стоит у стены, оклеенной полинявшими серебристыми обоями,
держа в одной руке стакан, а в другой - сигарету. Высокая фигура в
безупречном сером костюме бросает темную тень на обои. При свете лампы
лицо его кажется зеленоватым и уставшим. Американец по старой привычке
прикусывает сигарету и щурится от дыма.
- Вам не везет, Майкл, - говорит он наконец.
- Я это понял еще тогда, когда встретил вас.
- Ничего вы не поняли. Встреча со мной была для вас последним
счастливым шансом. Ибо, если бы вы встретили не меня, а Эванса, Уорнера,
Бентона или кого-то другого из их шайки, ваша судьба сложилась бы совсем
иначе.
Я молчу, поэтому Сеймур повторяет:
- Эванс, Уорнер, Бентон... Вы их помните, не так ли?
Еще бы не помнить!
- А зачем мне их встречать? Я давно сменил среду, Уильям, и давно уже
работаю в торговле.
- Знаю, знаю. Вы и раньше работали в торговле, что лишь помогало вам
в другой работе. Но допустим, что вы и правда работаете в торговле и что
вы даже настоящий бельгиец. Это будет неудобно для нас обоих. Даже если вы
эскимос, у вас есть прошлое, и некоторые люди не склонны прощать его.
Например, мистер Томас. Надеюсь, вы не забыли Томаса?
Фамилия подброшена будто между прочим, но я знаю, что это не так.
- Вы ничего не говорите про Томаса, - настаивает американец.
- Я не знаю Томаса. И он не знает меня. Думаю, именно это вы и хотели
услышать.
- Даже не имеете представления, кто он такой и как выглядит... -
подсказывает мне Сеймур.
- Откровенно говоря, я не такой уж незнайка. Но узнал о нем по
фотографии и письменным справкам.
- А не допускаете ли вы, что и Томас знает вас по фотографии и
письменным справкам?
- Я уверен, что Томас вообще не подозревает о моем существовании.
Сеймур отпивает немного из рюмки, бросает на меня ледяной взгляд и
замечает:
- В таком случае, может, повезет и вам. Ведь не может без конца идти
плохая карта.
- Если бы мне везло, я бы встретил человека, который выполняет свои
обещания. Вы сказали "несколько дней"...
- По моему плану именно так и должно было быть. Но вы же знаете,
иногда планы... Тот тип оказался чрезвычайно подозрительным.
- Какой тип?
- Да, чрезвычайно подозрительный, - повторяет американец, словно не
услышав моего вопроса.
- Я понимаю ваше положение, - киваю я. - Но что вам надо от меня?
- Очень сожалею, Майкл, но мне надо довести игру до конца... А вы -
мой главный козырь.
- Эта карточная терминология мне ни о чем не говорит, - говорю я,
загасив окурок в тарелке, которая служит пепельницей. - Хотите, чтоб я с
вами сотрудничал, и ничегошеньки мне не говорите о сути дела.
- Я делал это в ваших же интересах. Зачем вам знать то, что вас не
интересует. Но теперь обстоятельства изменились, поэтому возникла
необходимость ознакомить вас с некоторыми деталями...
- Думаю, что речь идет о деталях, которые не имеют никакого значения,
если вы решили доверить их мне.
- Не обещаю, что обязательно раскрою вам все свои карты, но,
повторяю, познакомлю вас с теми, которые примут участие в игре, - уточняет
Сеймур.
- Это ваше дело, - пожимаю плечами. - Но если я плохо информирован,
неудивительно, если я плохо буду выполнять свою роль.
Американец измеряет меня быстрым, острым взглядом, выплевывает на пол
окурок, затаптывает его ногой и закуривает новую сигарету.
- Успех дела требует, чтоб мы играли честно. Что вы скажете на это?
- Пока ничего. Если откровенно, то я удивляюсь, как это мы с вами -
имея в виду нашу профессию и взгляды - можем заниматься общим делом?!
