жалкого сумасшедшего старика?
Конечно, это была война, и Шэрон выбрала такой момент, когда
небольшой толчок вполне мог бы вызвать у Мириам истерику. Но не сработало.
Мириам, уставившись на нее, прошипела что-то и вновь обратилась к
Абрахаму:
- Эйб, если ты способен отвлечь свои мысли от твоих так называемых
друзей, слушай... Мы не сделали ничего, что бы не было оправдано крайней
необходимостью. Таких людей как Ходдинг не удержишь руками, одетыми в
белые перчатки. Я постараюсь рассказать тебе, что он из себя представляет.
Мы выяснили... - Голос ее окреп. - Не имеет значения, каким образом... У
тебя есть эта слабость, мягкий характер... В любом случае, это не имеет
значения. Эйб, последние три года Ходдинг был платным агентом Китая.
Думаю, я рассмеялся. Абрахам - нет.
- Он использовал наши американские возможности, - продолжала Мириам,
- чтобы изобрести кое-что для использования в Азии. И дурачил нас своими
разговорами о теоретических исследованиях, об исследованиях, которые могли
бы иметь гуманитарные цели... Естественно, Макс пошел на это... Макс
думал, что Ходдинг работает над ви... ви...
Абрахам стал белым, как мел. Думаю, он тоже понял ее заикание. Он
спросил:
- Это будет передано в прессу?
- Конечно! - крикнула Мириам, и это был первый признак надвигающейся
истерики. - Конечно, как только будем готовы.
Шэрон оторвала взгляд от своих маленьких, одетых в носки ног и мягко
опустила их не пол. Она хотела было что-то сказать, но Абрахам остановил
ее.
- И все, что вам теперь надо, это письменное признание, полученное от
Ходдинга? - спросил он. - Не так ли?
- У нас оно уже есть, - поспешно выпалила Мириам.
- Тогда вам не нужен я. Мириам, это очевидно.
С наигранным утомлением она сжала лоб рукой:
- Все-таки ты не понимаешь. Как избалованный ребенок. Да еще с
новенькой игрушкой. - С тем же наигранным утомлением она обследовала
взглядом Шэрон и равнодушно поинтересовалась: - Кстати, кто вы? Или мне не
позволено спрашивать?
- Член Федералистской партии.
- А-а, из этих? Я могла бы и догадаться. Да еще этот дешевый
неуклюжий шпик!.. - Она смерила меня взглядом с головы до ног. - Сколько
вы ему платите, могу я поинтересоваться? Впрочем, неважно. Ну, мисс...
мисс...
- Брэнд. Шэрон Брэнд.
- Ах да! Кажется, я уже где-то видела ваш портрет. Вы пишете книжки
для детей или что-то в этом роде, не так ли?
Шэрон хмыкнула:
- У-гу! Прекрасные большие книги.
- Ну так можете передать вашим черномазым боссам из Федералистской
партии, что в качестве шпика ваш друг Майсел - просто шляпа!
- О-о, тот хвост, который вы мне прицепили сегодня, - сказал я. - А я
то еще удивлялся: почему он так легко меня бросил! А он вам звонил, не так
ли? Дал вам знать, что я на часок-другой оставил свою квартиру?
Теперь она не замечала меня.
- А ваши методы, кажется, оказались более надежными, мисс... Брэнд?
Подбираете объедки с чужого стола, в таком юном возрасте. Да-а, моя
ошибка, в самом деле моя, только мне никогда в голову не могло прийти, что
Эйб позарится на ребенка. Скорее вы могли бы нуждаться в этом, если бы
были совершеннолетней.
Она сорвала с пальца кольцо и неуклюже швырнула его на пол. Шэрон
даже не взглянула на него, лишь чуть отдернула в сторону ногу, и кольцо
закатилось под кресло.
Даже после того как Мириам совершила этот театральный жест, у нее,
похоже, все еще оставалась слабая надежда на успех. Впрочем, теперь эта
надежда умирала. Мириам умоляюще тянула к Абрахаму руки. И хотя я
практически не сомневался в исходе, я вдруг обнаружил, что затаил дыхание:
у Мириам был талант.
Окончательно ее надежда была убита отнюдь не холодным спокойствием
Абрахама. Было в нем еще что-то, нечто, вдруг замеченное мной, хотя,
думаю, он и старался скрыть это. Мириам тоже должна была заметить
переполнявшую Абрахама жалость. И заметила.
Я услышал ее бурное дыхание и увидел, как ее руки рванулись к
сумочке. Шэрон вскочила. Если бы Мириам открыла сумочку, думаю, Шэрон
заслонила бы Абрахама своим телом. И вряд ли бы он успел воспрепятствовать
ей. Но Мириам уже вспомнила, где находится оружие, - руки ее замерли на
полпути. Она отвернулась, бессильная и жалкая.
- Я передам... твои слова Джо Максу, - прошептала она.
Меня заинтересовало то, что она произнесла "Джо Максу" только теперь.
- Эйб, - пролепетала Мириам, - ты совершаешь ужасную ошибку.
Слава Богу, Абрахам ничего не ответил. Мириам медленно прошла мимо
меня, не взглянув в мою сторону и, вероятно, даже не вспомнив о пистолете.
Впрочем, я бы все равно не вернул его. Дверь за нею закрылась бесшумно.
Руки Шэрон крепко и нежно обвились вокруг Абрахама.
- Уилл, - сказала она через плечо, - Уилл, солнце в самом деле уже
поднялось или мне только кажется?
6. 12 МАРТА, ВОСКРЕСЕНЬЕ, НОЧЬ, НЬЮ-ЙОРК
Сегодня Шэрон ездила с нами за город. Получилось нечто вроде
полуимпровизированного пикника. Но не побег, хотя Шэрон могла бы подумать
об этом именно так. Весна нынче пришла раньше, чем обычно. Ночью прошел
небольшой дождик, и земля была умытой, ароматной и податливой. Мы нашли в
лесу великолепный зимний аконит и первые белые фиалки, спрятавшиеся в
укромных местах, между камнями.
Мы с Эйбом взяли напрокат машину, а Шэрон, вместо того чтобы
заставить нас колесить по Бруклину, встретилась с нами возле одной из
станций метрополитена, находящегося в жилой части города. Мы не рискнули
воспользоваться робби-роудом, переехали через старый мост и двинулись по
одному из самых красивых шоссе северного Джерси, пока не достигли скромной
дороги, обещавшей привести нас в Рамапо. Нас было трое, и по
невысказанному соглашению на протяжении всей поездки мы ни словом не
обмолвились о том, что произошло или могло произойти два дня назад в
"Зеленой Башне".
Похоже, для того чтобы размышлять об основных бедах человечества,
необходима дистанция. И побольше, чем марсианская. Когда черные крылья
рассекают воздух рядом с вами, они затуманивают ваш взор. И будь вы
марсианин или человек, вам надо смотреть вдаль - не ради надежды или
притворства, а потому, что ваше сердце заявляет: "Я не готово". А может
быть, оно говорит: "Это не нужно. Это могло бы быть по-другому". Тот пилот
над Хиросимой... Мог ли он взглянуть вниз?
Разумеется, в весеннем лесу не было ничего, что напомнило бы нам о
беде.
После визита Мириам люди Макса нас больше не трогали. Не было слежки,
когда мы с Абрахамом искали гараж по прокату автомобилей. Никто не
последовал за нами, когда мы свернули с шоссе. Шэрон прихватила корзину с
ленчем, было у нас и вино - прекрасное вино "Catawba", откуда-то из
ласковой озерной страны.
Я мог бы не обращать внимания на уродливость взятой на прокат машины.
Я мог бы позабыть о нашей дерьмовой американской одежде и представить, что
мы находимся в... да не важно где! Вероятно, там имелись гористые острова,
в той стране, где когда-то, давным-давно, человеческая жизнь была приятной
для изучения... Во всяком случае, именно это утверждали Феокрит, Анакреонт
и другие. Пан [Феокрит (конец 4 в. - I половина 3 в. до н.э.) -
древнегреческий поэт, основал жанр идиллии; Анакреонт (около 570 - 478 гг.
до н.э.) - древнегреческий поэт-лирик; Пан - в греческой мифологии
божество стад, лесов и полей; покровитель пастухов, сын Гермеса] никогда
не умирал. Он бодрствует и дует в свою свирель везде, где земля и лес,
поле и небо сходятся вместе и создают гармонию для идиллического сына
Гермеса.
Дрозма, я часто вспоминаю вашего прадедушку, думаю о том, как он
собирал и переписывал рукописи своего прадедушки, знавшего Древнюю Грецию,
и это поистине было тогда, когда солнце находилось в зените. Те рукописи
могли бы быть опубликованы, если Союз когда-либо станет возможен. Этим
днем я старался представить себе Союз, но это видение заслонялось другой
картиной - изящной маленькой пробиркой, наполненной зеленым порошком.
Я смотрел на Абрахама, с удобством растянувшегося на земле и
положившего голову на колени Шэрон. Он сказал:
- Уилл, я начинаю уверять себя, что это вовсе не обязательно должно
случиться. Ведь существует и счастливый исход, правда?
- Исход...
- Да-да, ведь изобретение Ходдинга вполне может оказаться и не таким
могущественным, как ему предоставляется. Возможно, оно и не так легко
распространяется и не так живуче за пределами лаборатории. Или, скажем,
пробирка упала в реку и, не разбившись была унесена в море.
- В бреду Ходдинг ничего не упоминал об инкубационном периоде?
Я задал этот вопрос, вовсе не желая услышать ответ.
- Нет, я не слышал, - сказал он и вновь окунулся в надежду: - Вдруг
ее унесло в море... Но ведь пробка когда-нибудь выскочит и... - Надежда
умерла. - Боже, что будет? Жизнь морских млекопитающих... Рано или поздно
это вернется назад, на...
- Не вернется, - сказала Шэрон и положила ладонь ему на глаза.
- Ладно, этого не случится, - согласился с нею Абрахам. - Что
касается сегодняшнего дня, этого не случится.
Шэрон наклонилась так, что ее волосы коснулись его лица, и прошептала
ему какие-то слова, не предназначенные для моих ушей. Нет сомнения, что-то
произошло в течение часа, когда они, оставив меня в созерцании, весьма
смахивающем на человеческую дремоту, гуляли по лесу. Когда цивилизация
выпускает их из своих когтей, они становятся очень нежными, нормальными
детьми. К тому же, способность общаться без слов весьма пригодится им,
если окажется, что впереди у них целая жизнь, а не оставшиеся до мировой
катастрофы несколько прекрасных мгновений. Мне кажется, мысли Абрахама
следовали тем же путем, что и мои, потому что он вдруг сказал:
- Уилл, если допустить, что с той штукой, которую бросил Уолкер,
ничего не случилось... если допустить, что впереди у каждого из нас еще
лет сорок-пятьдесят... Так вот, как насчет моих сорока-пятидесяти? Я имею
в виду работу. У нашей голубоглазой леди таких проблем нет: она уже знает,
чем ей заняться. И мне кажется, подобных проблем нет у большинства людей:
некоторые имеют полную ясность относительного своего призвания,
подавляющее же большинство думают о работе как о неизбежной неприятности,
как о чем-то, с чем им не по дороге, но приходится играть в эту игру, если
уж не удалось открутиться от нее вообще... Мне это не подходит, если у
меня и есть призвание то, черт возьми, складывается впечатление, будто
меня зовет с собой сразу сотни голосов. Локомотив без рельсов... Вы как-то
говорили мне, что брались за многое, что пытались заниматься самыми
различными вещами. Хоть когда-нибудь вам попадалось дело, которым
действительно хотелось бы заниматься? Дело, по сравнению с которым все
остальное выглядело всего лишь прологом?
Ответ был утвердительным, но я не мог сказать коротко. Заставив себя
вернуться в систему человеческих намеков - и опрометчиво, - я заявил:
- Мне нечего предложить, кроме изъеденной молью банальности: найди
то, что можешь делать лучше всего, и остановись на нем. Поиски могут
занять какое-то время. Вот и все.
Он улыбнулся:
- Да, но как бы моль тут не сломала зубы! Ведь это путь проб и
ошибок? И в основном, ошибок?
- Возможно. В двенадцать ты был озабочен тайнами, в которые мы любим
погружаться, распутывая узелок, именуемый этикой. - Да. - Он долго смотрел
на меня, и его темные глаза подернулись дымкой. - Да, мне это нравилось.
- И?..
- Да, нравится и сейчас. Вот только узнаЮ все дольше, а понимаю все
