ругательство за другим. Женщины визжали от восторга, а мужчины выкрикивали
последние слова каждого припева вместе с певцом.
Жена дона Корлеоне визжала вместе со всеми, но сам он был слишком
скромен, чтобы выслушивать непристойности и потому скрылся в доме. Заметив
исчезновение отца, Сонни проложил себе дорогу к столику невесты и уселся
рядом с Люси Манчини. Теперь они были в безопасности. Его жена делала
последние приготовления перед подачей на стол свадебного торта. Сонни
прошептал несколько слов на ухо молодой женщине, и она встала. Подождав
несколько минут, Сонни пошел за ней следом, останавливаясь для короткой
беседы то с одним, то с другим гостем.
Десятки глаз провожали их. Подружка невесты, которая за три года
учебы в колледже успела основательно американизироваться, была зрелой
девицей, "с именем". Во время репетиций она флиртовала с Сонни Корлеоне,
полагая, что действует в допустимых рамках: ведь они как бы напарники на
свадьбе. Теперь Люси Манчини подобрала свою розовую юбку, с наигранно
веселой улыбкой вошла в дом, легко взбежала по лестнице, вошла в ванную и
задержалась там несколько минут. Выйдя, она заметила на верхней площадке
Сонни, который знаками предлагал ей подняться.
Томас Хаген наблюдал за весельем, стоя у закрытого окна кабинета дона
Корлеоне. Стены кабинета были уставлены книгами по юриспруденции. Хаген
был адвокатом и исполняющим обязанности консильори (советника) и в
качестве такового владел важнейшей должностью в семейном деле. Здесь, в
этом кабинете, они с доном решили немало сложных проблем и теперь, видя,
что крестный отец покидает гостей и входит в дом, он понял: свадьба - не
свадьба, сегодня будет работенка. Потом Хаген заметил, как Сонни Корлеоне
прошептал что-то на ухо Люси Манчини и всю комедию, разыгравшуюся после
этого. Хаген состроил гримасу, пораскинул мозгами, стоит ли докладывать об
этом дону и решил, что не стоит. Он подошел к столу и взял в руки список
людей, которым разрешили встретиться с доном Корлеоне. Когда дон вошел в
комнату, Хаген подал ему список. Дон Корлеоне покачал головой и сказал:
- Оставь Бонасера напоследок.
Хаген воспользовался черным ходом, чтобы войти в сад, где возле бочки
с вином столпились просители. Он показал пальцем на пекаря, толстяка
Назорине.
Дон Корлеоне встретил пекаря с распростертыми объятиями. Ведь это был
его друг по детским играм в Италии, они вместе росли и воспитывались. На
каждую Пасху дон Корлеоне получает свежеиспеченные пироги. Их
желтовато-золотистая корка напоминает яичный желток и величиной они с
колесо автомобиля. На Рождество и дни рождения каждого из членов семьи
Корлеоне свежие изделия из пекарни Назорине напоминают о глубине уважения
Назорине к дону. И все эти годы, сытые и голодные, Назорине с
удовольствием платил налоги союзу пекарей, организованному доном. Никогда
не просил он об одолжении и только однажды воспользовался предоставленной
ему доном Корлеоне возможностью купить на черном рынке правительственные
карточки на сахар. Теперь пекарь пришел в дом дона на правах преданного
друга, и дон Корлеоне с удовольствием ждал возможности исполнить любую его
просьбу.
Он угостил пекаря сигарой "ди нобили", стаканом желтой водки и
положил руку на его плечо, как бы призывая Назорине посмелее изложить свою
просьбу. По своему собственному горькому опыту он знал, сколько смелости
требуется, чтобы попросить кого-либо об одолжении.
Пекарь рассказал о своей дочери и Энцо. Красивый и хороший парень из
Сицилии был взят в плен американской армией и в качестве военнопленного
послан в Соединенные Штаты. Энцо и его дочь Катерина полюбили друг друга,
но война кончилась, и бедного парня собираются вернуть в Италию. Разбитое
горем сердце Катерины не выдержит. Только крестный отец Корлеоне в силах
помочь несчастным влюбленным. Это их последняя надежда.
Дон прошелся с Назорине по кабинету, не снимая руки с его плеча и
покачивая в знак согласия головой. Когда пекарь кончил, дон Корлеоне
улыбнулся и сказал:
- Дорогой друг, можешь спать спокойно.
Надо обратиться с петицией к местному конгрессмену. Тот предложит
новый закон, который позволит Энцо стать гражданином США. Такой закон
наверняка будет принят конгрессом. Эти сволочи приберегли для себя
подобное право. Дон Корлеоне объяснил, что это дело будет стоить денег и
что принятая сегодня цена - две тысячи долларов. Он, дон Корлеоне,
гарантирует принятие закона и готов взять деньги. Его друг согласен?
Пекарь энергично закивал головой в знак согласия. Он и не ожидал, что
подобное одолжение будет оказано ему бесплатно. Это понятно. Новый закон
не может стоить дешево. Назорине так расчувствовался, что едва не
заплакал. Дон Корлеоне проводил его к двери и обещал, что в пекарню будут
посланы авторитетные люди, которые выяснят все детали и запасутся
необходимыми документами.
Хаген улыбнулся:
- Это неплохое капиталовложение для Назорине. Зять и дешевый помощник
в пекарне, и все - за две тысячи долларов!
После короткой паузы он спросил:
- Кому я поручаю эту работу?
Дон Корлеоне в раздумье сморщил лоб.
- Только не нашему итальянцу. Поручи это еврею из соседнего штата.
Кроме того, мы должны мобилизовать кое-каких людей в Вашингтоне, и это
поможет нам оставить цену прежней.
Хаген записал в своей книжке: "Не Лутако. Попробовать Фишера."
Следующий случай был очень простым. Хаген ввел в кабинет человека по
имени Антони Копола, с отцом которого дон в молодости работал на
железнодорожной станции. Копола собирался открыть пиццерию, и для этого
ему нужны были пятьсот долларов. По причинам, которые здесь не
обсуждались, ссуду он получить нигде не мог. Дон сунул руку в карман и
вытащил груду скомканных купюр. Этого оказалось недостаточно. Он сделал
кислую мину и попросил Хагена:
- Одолжи мне сто долларов, верну их тебе в понедельник, когда пойду в
банк.
Проситель протестовал, говоря, что и четырехсот долларов будет
достаточно, но дон Корлеоне похлопал его по плечу и, как бы извиняясь,
произнес:
- Эта шикарная свадьба оставила меня почти без наличных.
Он взял сто долларов Хагена, присоединил их к пачке своих денег и
протянул все это Антони Копола.
Хаген наблюдал за этой сценой с тайным восхищением. Дон всегда учил
его, что если человека считают щедрым, он должен неизменно показывать свою
щедрость. Как лестно должно быть для Антони Копола сознание того, что
такой великий человек, как дон, одолжил деньги у другого, чтобы дать их
ему, Антони Копола знал, что дон - миллионер, но сколько миллионеров
пойдут на то, чтобы оказаться в столь неловком положении?
Дон вопросительно поднял голову. Хаген сказал:
- Лука Брази не в списке, но он хочет видеть тебя. Он хочет лично
поздравить тебя.
Впервые в этот день дон казался недовольным.
- Это необходимо? - спросил он.
Хаген пожал плечами.
- Ты знаешь его лучше меня. Он очень благодарен тебе за то, что ты
пригласил его на свадьбу. Он этого не ожидал. Мне кажется, он хочет
выразить тебе признательность.
Дон Корлеоне кивнул, давая понять, что можно ввести Луку Брази.
Фиолетовые пятна ярости на лице Луки Брази произвели сильное
впечатление на Кей Адамс, и она спросила Майкла, кто это. Майкл привел Кей
на свадьбу в расчете на то, что исподволь она поймет правду о его отце. До
сих пор она видела в доне не более, чем делового человека, добивающегося
успеха не совсем честными путями. Майкл решил намекнуть ей на истинное
положение дел. Он сказал, что Лука Брази - один из людей, которых больше
всего боятся в преступном мире. Наибольший из его талантов заключается в
том, что он, как правило, предпочитает убивать собственноручно, и это
делает раскрытие преступления невозможным. Майкл сделал кислую мину и
добавил:
- Не знаю, правда ли это. Знаю только, что он друг моего отца.
До Кей начало доходить. Она спросила с некоторым недоверием:
- Не хочешь ли ты сказать, что этот человек работает на твоего отца?
"Была не была", - подумал он и сказал прямо:
- Около пятнадцати лет назад группа людей хотела прибрать к рукам
контору моего отца по импорту масла. Они пытались убить отца, и это им
почти удалось. В течение двух недель Лука Брази убил шестерых, и это
положило конец знаменитой "войне за оливковое масло".
Он улыбнулся, будто бы это была лишь шутка.
Кей содрогнулась:
- Ты хочешь сказать, что гангстеры стреляли в твоего отца?
- Пятнадцать лет назад, - сказал Майкл. - С тех пор было спокойно.
Ему показалось, что он зашел слишком далеко.
- Ты просто пытаешься запугать меня, - сказала Кей. - Ты не хочешь
жениться на мне. - Она улыбнулась ему и легонько подтолкнула его локтем. -
Очень умен.
Майкл улыбнулся ей в ответ.
- Я хочу, чтобы ты об этом подумала, - сказал он.
- А он и в самом деле убил шестерых? - спросила Кей.
- Так утверждали газеты, - сказал Майкл. - Никогда никому не удалось
это доказать. Но существует еще одна история, которой никто не
рассказывает. Говорят, она настолько ужасна, что даже отец не позволяет о
ней заикаться. Том Хаген все знает, но не хочет рассказать мне. Однажды я
спросил его в шутку: "Когда я буду достаточно взрослым, чтобы услышать
историю Луки?" - "Когда тебе будет сто лет", - ответил мне Том. Майкл
отхлебнул из своего стакана.
- Это, наверно, та еще история.
Лука Брази и в самом деле был человеком, способным испугать самого
сатану. Низкорослый, ширококостный, с могучим черепом. Одно его
присутствие служило сигналом об опасности. Его лицо постоянно было покрыто
маской гнева. У него были карие глаза, но в них не чувствовалось
свойственной этому цвету теплоты, рот был не столько жестоким, сколько
безжизненным.
Слухи о жестокости Брази навевали страх, а о его преданности дону
ходили легенды. Он был одним из столпов, на которых покоилось могущество
дона. Лука Брази не боялся полиции, не боялся общества, не боялся бога, не
боялся черта, он не боялся людей и не любил их. Но он сам, по своей воле,
избрал страх перед доном Корлеоне и любовь к нему. Перед доном Брази
вытягивался в струнку. Теперь, войдя в кабинет, он пробормотал несколько
пышных поздравительных фраз и выразил надежду, что первый внук дона будет
мальчиком. Затем он вручил дону подарок для новобрачных: конверт,
наполненный наличными.
Собственно, для этого он и просил аудиенции. Дон принял Брази, как
принимает король своего подчиненного, оказавшего ему услугу громадной
важности: не слишком приближая к себе, и в то же время с королевскими
почестями. Каждым движением, каждым словом дон давал понять Луке,
насколько тот ценим. Не было даже намека на удивление тем фактом, что Лука
преподнес подарок лично ему. Он понял.
В конверте Брази наверняка было больше денег, чем в любом другом
конверте, полученном сегодня. Он хотел быть самым щедрым - и хотел
показать, что питает к дону самое глубокое уважение. Поэтому он и пошел на
этот странный шаг, вручив конверт лично дону. Дон все понял и свою
благодарственную речь пересыпал напыщенными фразами, как бы игнорируя
нелепость ситуации. Хаген видел, как лицо Брази разбухает от гордости и
удовольствия. Выходя в дверь, которую Хаген все время держал открытой,
Брази поцеловал руку дона. На всякий случай Хаген дружески улыбнулся
Брази, и карлик в ответ на это вежливо сжал свои телячьи губы.
Когда дверь захлопнулась за Брази, дон Корлеоне с облегчением
