Разумеется, коллекция вся сгорела. И они разбежались по
всему городу, маленькие дьяволята. Присягаюсь, что они все
вернутся домой, когда проголодаются. Что за родословная,
а?
- Простите?
- Сибил убеждена, что он был выдающимся в своем роде,
но я говорю, что мы сможем вывести породу за три или четы-
ре поколения. Знаете, я прославилась успехами в разведении
драконов. - сказала она. - Знаете, это будет нечто выдаю-
щееся. Совершенно новый вид дракона.
Бодряк подумал о сверхзвуковых турбулентных следах,
прочертивших небо.
- Э-э. - сказал он. - Да.
- Простите, но нам нужно продолжить работу.
- Э-э, нет ли поблизости леди Рэмкин? - сказал Бодряк.
- Я получил записку, что мне необходимо немедленно явить-
ся сюда.
- Она где-то внутри. - сказала мисс Родли. - Сказала,
что ей нужно увидеть кое-что важное. Ах, будьте осторожны
с этим драконом, Роза, вы глупое создание!
- Более важное, чем драконы? - сказал Бодряк.
- Да. Не могу понять, что с ней такое. - Бренда Родли
порылась в кармане своего огромного жилета. - Рада была
познакомиться с вами, капитан. Всегда приятно познакомить-
ся с новыми членами мира Фантазии. Заходите в любой мо-
мент, когда будете проходить мимо, я буду только рада по-
казать вам все вокруг. - Она извлекла на свет грязную ви-
зитную карточку и втиснула ее ему в руку. - Нужно идти, мы
слышали, что кое-кто из них пытается свить гнезда на башне
Университета. Нельзя этого допустить. Мы должны спустить
их вниз до наступления темноты.
Бодряк рассматривал карточку, пока женщины собирались в
поход, захватив сети и веревки.
На карточке было написано: 'Бренда, леди Родли, Родовое
Поместье, замок Квирм, Квирм.' Кто бы мог подумать, пришло
ему в голову, что это ходячее ожившее стойло было вдовст-
вующей герцогиней Квирм, которая обладала столь обширными
земельным владениями, что их было невозможно охватить гла-
зом с самой высокой горы в ясный день. Валет не одобрил бы
подобного. Казалось это был особый вид нищеты, который
могли себе позволить только очень, очень богатые...
Именно так вы можете обладать властью на земле, подумал
он. Вас никогда не заботят любые притязания и мысли кого
бы то ни было, но и вы никогда до конца ни в чем не увере-
ны.
Он вернулся в дом. Дверь была распахнута. Она вела в
большой, но темный и душный зал. На стенах в полумраке ви-
сели головы убитых животных. Казалось Рэмкины представляли
животному миру большую угрозу, чем ледниковый период.
Бодряк бесцельно брел по галерее цвета махагони.
Это была столовая, где стоял стол, сидя за дальним кон-
цом которого люди находились в другой временной зоне. Один
конец стола был заставлен серебряными подсвечниками.
Стол был накрыт на двоих. Набор ножей и вилок распола-
гался по обеим сторонам каждой тарелки. Старинные бокалы
поблескивали в свете свечей.
Ужасное предчувствие охватило Бодряка в тот же миг, как
запах 'Очарования', самых дорогих духов доступных в Анк-
Морпорке, долетел до него.
- Ах, капитан. Как прекрасно, что вы пришли.
Бодряк медленно, без видимых усилий, повернулся.
Леди Рэмкин стояла позади, во всем блеске великолепия.
Бодряк был несомненно потрясен голубым платьем, перели-
вающимся в свете свечей, огромной копной каштановых волос,
и слегка озабоченным лицом, которое подтверждало, что це-
лый батальон художников и декораторов только что разобрал
свои подмостки и удалился прочь, а легкое потрескивание
гласило, что под ним все затянуто в корсет и подвергается
давлению, которое обычно можно найти только в глубинах
больших звезд.
- Я, э-э. - сказал он. - Если вы, э-э. Как вы сказали,
э-э. Я пришел, э-э. Платье весьма вам идет, э-э. Чрезвы-
чайно, э-э. Очень, э-э.
Она приосанилась перед ним как блестящее осадное ору-
дие.
В каком-то полусне он позволил проводить себя к креслу.
Он вынужден был есть, ибо слуги, являлись невесть откуда,
с блюдами, напичканными разнообразными блюдами, а затем
позже появлялись, чтобы забрать тарелки. Дворецкий время
от времени воскресал, чтобы наполнять бокал за бокалом
странными винами. От свечей исходило тепло, достаточное
чтобы на нем готовить. И все время леди Рэмкин вела бесе-
ду, весьма оживленно и немного натянуто, - о размерах до-
ма, об обязанностях, возлагаемых недвижимостью, о мнении,
что настало время Занять Более Серьезное Положение в Обще-
стве, в то время как заходящее солнце окрасило комнату в
багровые тона, и в голове у Бодряка все закрутилось и за-
вертелось.
Общество, пытался он понять, не знало, что может его
поразить. Драконы не упоминались ни разу, хотя спустя ка-
кое-то время некто-то положил свою морду на колени Бодряку
и пустил слюни.
Бодряк обнаружил, что не в состоянии поддерживать бесе-
ду. Он почувствовал себя обойденным с флангов и осажден-
ным. Он произнес реплику, надеясь достичь положения, из
которого можно было спастись почетным бегством.
- Куда, как вы думаете, они подевались? - сказал он.
- Куда что? - сказала леди Рэмкин, на миг остановив-
шись.
- Драконы. Эррол и его же... - девушка.
- Куда-нибудь в уединенное и скалистое местечко, как я
могу вообразить. - сказала леди Рэмкин. - Излюбленное мес-
то для драконов.
- Но он... она волшебное животное. - сказала Бодряк. -
Что произойдет, когда волшебство улетучится?
Леди Рэмкин наградила его сияющей улыбкой.
- Большинство людей хотели бы это знать. - сказала она.
Она перегнулась через стол и коснулась его руки.
- Ваши солдаты думают, что вы нуждаетесь в уходе. -
кротко сказала она.
- Неужели? - сказал Бодряк.
- Сержант Двоеточие сказал, что думает, что мы будем
уживаться как особняк с огнем, его объявшим.
- Он так сказал?
- Он сказал кое-что еще. - сказала она. - Что же? Ах,
да: 'Это шанс один из миллиона'. - сказала леди Рэмкин. -
Я думаю, он сказал, 'но может получиться'.
Она улыбнулась.
И тут до Бодряка дошло, что в своей собственной катего-
рии она по-своему прекрасна; это была категория всех тех
женщин, за всю его жизнь, которые думали, что он никогда
не удостоит их улыбкой. Она не могла поступить хуже, но
впрочем не могла поступить и лучше. Возможно это было
установившееся равновесие. Она не могла стать юной, но,
положа руку на сердце, кто бы это смог? А она обладала
стилем и деньгами, здравым смыслом и самоуверенностью, а
также всеми теми вещами, которыми он не обладал, и она от-
крыла свое сердце, и если вы позволили ей это, то она мог-
ла вас поглотить; женщина была подобна городу.
И в конце концов, будучи осажденным, вы делали то, что
всегда делал Анк-Морпорк - распахнуть ворота, позволить
завоевателям войти и сделать их своими.
Как бы вы начали? Она казалось чего-то ожидала.
Он пожал плечами, взял в руку бокал и попытался подыс-
кать подходящую фразу. Одна фраза закралась ему в голову.
- За вас, крошка. - сказал он.
Гонги, вразнобой отбивающие полночь, простились с ухо-
дящим днем.
( ... и дальше по направлению к Ступице, где Бараньи
Вершины соединяются с неприступными пиками центрального
массива, где странные волосатые создания блуждают по сне-
гам, где метели вьются поземкой над замерзшими вершинами
гор, огни одинокого ламаистского монастыря поблескивают
над глубокими долинами. Во внутреннем дворе двое одетых в
желтое монахов укладывали последний ящик с зелеными буты-
лочками на телегу, приготовившись к невероятно тяжелому
путешествию вниз на далекие равнины. На ящике виднелась
надпись, нанесенная аккуратными ударами кисти: 'Мистер
В.М.Г. Ковырялка Анк-Морпорк'.
- Знаешь, Лобсанг. - сказал один из монахов. - никак не
могу понять, что он делает со всей этой всячиной.)
Капрал Валет и сержант Двоеточие отдыхали в тени у Што-
паного Барабана, но выпрямились, как только оттуда вышел
Морковка, неся поднос. Сбоку почтительно вышагивал тролль
Осколок.
- Вот и мы, ребята. - сказал Морковка. - Три пинты. За
счет заведения.
- Черт возьми, никогда не подумал бы, что ты это сдела-
ешь. - сказал Двоеточие, берясь за ручку. - Что ты ему
сказал?
- Я только пояснил ему, что во все времена обязанностью
всех добрых граждан была помощь страже. - невинным голосом
сказал Морковка. - а затем поблагодарил его за сотрудниче-
ство.
- Ну, а что еще. - сказал Валет.
- Нет, это все, что я сказал.
- У тебя должно быть весьма убедительный голос.
- Давайте пригубим, пока не прокисло. - сказал Двоето-
чие.
Они задумчиво выпили по глотку. Это был миг полного по-
коя, несколько минут вырванных из реалий окружавшей жизни.
Это было подобно поспешному укусу украденного фрукта и
райскому наслаждению после. Никто во всем городе казалось
не дрался, не размахивал ножами, не затевал потасовок, и
можно было поверить, что подобное чудесное состояние дел
будет продолжаться.
И даже если все обстояло не так, все равно оставались
воспоминания о пережитом. О том, как бежали и люди шараха-
лись в разные стороны. О выражениях на лицах дворцовой
стражи. О том, как все воры, герои и боги потерпели неуда-
чу. О том, как поступать так, как подсказывает закон.
Валет отставил кувшин на подоконник, потопал затекшими
ногами, возвращая им жизнь, и подул на пальцы. Краткие по-
иски в темных залежах уха привели к появлению окурка сига-
реты.
- Который час, а? - довольным голосом сказал Двоеточие,
в то время как вспыхнувшая спичка осветила их лица.
Присутствующие кивнули. Вчера казалось им давно минув-
шим прошлым, особенно сейчас. Но никогда не удастся забыть
нечто подобное, и не имеет значения, кто это сделал, и что
случилось потом.
- Еще слишком рано, чтоб мн никогда не увидеть чертово-
го короля. - сказал Валет.
- Как бы то ни было, я не убежден, что он был хорошим
королем. - сказал Морковка. - Кстати о королях: кто-нибудь
хочет чипсов?
- Нет хороших королей. - сказал Двоеточие, впрочем не
испытывая злых чувств. Десять долларов в месяц составляли
ощутимую разницу. Миссис Двоеточие поступала совсем по
другому с мужем, который приносил домой дополнительные де-
сять долларов в месяц. Ее замечания за обеденным столом
носили более дружественный характер.
- Не, я просто имел в виду, что нет ничего особенного в
том, чтобы обладать древним мечом. - сказал Морковка. -
Или родимым пятном. Посмотрите хотя бы на меня. У меня есть
родимое пятно на руке.
- У моего брата тоже есть родимое пятно. - сказал Двое-
точие. - В виде лодки.
- Мое пятно больше похоже на корону. - сказал Морковка.
- Ого, это делает тебя королем. - сказал, усмехнувшись,
Валет. - Само собой разумеется.
- И у меня есть этот меч. - сказал Морковка.
Он вытащил меч из ножен. Двоеточие принял меч из его
рук и поворачивал клинок туда сюда в слабом свете, проби-
вавшемся из-под двери Штопаного Барабана. Лезвие было ту-
пым и коротким, зазубренное как пила. Оно было хорошо сде-
лано и когда-то на нем была надпись, но давным-давно стер-
шаяся от частого употребления до полной неразборчивости.
- Прекрасный меч. - задумчиво сказал Двоеточие. - Хоро-
шо сбалансированный.
- Но не для короля. - сказал Морковка. - Королевские
мечи большие и волшебные, украшенные драгоценными камнями,
а когда вы держите их в руках, то они полыхают и перелива-
ются огнем, динь.
- Динь. - сказал Двоеточие. - Да. Полагаю, что они дол-
жны быть именно такими.
- Я просто говорю, что нельзя раздавать людям троны
только потому, что те обладают подобной ерундой. - сказал
Морковка. - Так говорит капитан Бодряк.
- Прекрасная работа, что ни говори. - сказал Валет. -
Добрые старые времена, правление королей.
- Гм-м? - Двоеточие на краткий миг потерял нить рассуж-
дений. Очевидно, что у настоящих королей есть блестящие
мечи. За исключением того, что ваш истинный король может,
как и во время оно, обладать мечом, который совсем не от-
ражает солнечного света, но зато чертовски хорош для раз-
резания вещей. Впрочем это только мысль.
