на запад, к Итиль-реке. Там он добудет лодку и на ней доберется до
столицы. А дальше видно будет...
7
Каган-бек Иосиф делал ставку на конницу, на свои многочисленные
отряды хазар, гузов и арсиев, быстрых и неуловимых в степи, страшных в
атаке плотной лавой. Что мог противопоставить такой силе князь русов?
Пеших воинов? Русы хотя и ездят верхом, но предпочитают сражаться пешими.
Поэтому им и удалось взять штурмом Саркел. А отряд Аймура подошел на
помощь осажденным слишком поздно, поэтому он и не смог справиться с
немногочисленной конницей Святослава.
Теперь же каган-бек решил ударить по русам всей массой своей конницы.
Удар будет страшен, его не выдержат воины Святослава. А как только русы
дрогнут, им уже несдобровать: в степи не то что конному, но и пешему негде
укрыться от хазарских орд.
Так думал Иосиф. Он поделился своими мыслями с Аймуром. В глазах его
родича, побитого русами под Саркелом, мелькнуло сомнение, но Аймур,
страшившийся навлечь на себя немилость правителя, не посмел сказать ни
одного слова возражения. Он раболепно склонил голову:
- Сам Ягве гласит твоими устами: разбей нечестивцев, вырви с корнем
их семя!
Иосиф снисходительно улыбнулся. Лесть всегда находила путь к его
сердцу.
- Будет так, как мы решили. Дерзкие русы напоят своей кровью нашу
хазарскую степь. Тех же, кто запросит пощады, мы обратим в рабство. В
арабских землях сейчас большой спрос на невольников. А каган русов
Святослав... О, я придумаю для него такую казнь, от которой содрогнуться и
Запад и Восток! Завтра утром решиться его судьба...
Не все, однако, складывалось так, как замыслил каган-бек. Утром, едва
забрезжил рассвет, русская конница обрушилась на передовые отряды хазар.
Завязалась сеча. Хазар было намного больше, чем напавших на них
смельчаков, они без особого труда отразили натиск русичей, вынудили их
отступить.
- Русы сами торопятся навстречу своей гибели! - воскликнул Иосиф,
наблюдавший с холма за ходом боя. - Аймур, сейчас я даю тебе возможность
искупить свою вину. Ударь по ним и уничтожь их!
Бек Аймур во главе нескольких тысяч отборных воинов ринулся вдогонку
за русской конницей. Утренняя степь загудела под конскими копытами.
- А-а-а!.. - разнесся далеко окрест воинственный клич хазарской орды.
Всадники Аймура, нахлестывая плетками коней, устремились вперед.
Вот-вот они настигнут неприятеля, еще немного, еще... Но перед самыми
мордами хазарских коней вдруг выросла густая щетина русских копий, за
которой исчезли преследуемые Аймуром всадники. В хазарских воинов полетела
куча стрел.
Оставив груду людских и конских трупов, хазары откатились назад, а за
их спиною снова появились неуловимые русские всадники.
Взбешенный неудачей Иосиф приказал бекам атаковать неприятеля с боков
и с тыла. Но и это не дало желаемого результата. Пешие русские воины
стояли упорно и непоколебимо, и все также делала короткие наскоки русская
конница. Иосиф с удивлением увидел, что неприятельский лагерь, похожий на
огромного колючего ежа, медленно, но неуклонно движется по степи,
подступая к тому месту, где стояла кибитка каган-бека.
Аймур прискакал к Иосифу, моля дать ему подкрепление:
- Я уложил своих лучших воинов... Мне нужно еще несколько тысяч,
тогда я опрокину русов!
- Нечистая свинья! - в гневе закричал Иосиф. - Я не дам тебе больше
ни одного воина. Я лишаю тебя титула бека! Среди воинов Хазарии найдутся
лучшие полководцы... Темник Тархан отныне будет именоваться высокородным
беком. Он поведет в бой мою гвардию, моих арсиев! А ты, ничтожный,
отправишься с ними простым воином.
И нетерпеливым движением руки Иосиф отправил от себя обоих беков -
возвышенного и разжалованного.
Битва затянулась. Но наступающая сторона потеряла уверенность в своих
силах. К полудню каган-бек Иосиф понял, что не он диктует свою волю
неприятелю, а тот ему. Он наконец разгадал замысел своего врага: каган
русов ждет, когда выдохнутся хазары, чтобы поступить так, как намеревался
поступить сам Иосиф: опрокинуть их, бросив на них свежую конницу.
Каган-бек не стал дожидаться конца битвы. Он оставил за себя Тархана
и с надежной охраной поскакал в Итиль. Надо было спасать то, что еще
возможно спасти.
Под ударами киевских дружинников рушилось Хазарское государство,
построенное степняками на крови и слезах покоренных народов.
Слухи по степи бегут быстро. Слухами земля полнится. Услышав о
поражении хазарского войска, которым командовал сам Иосиф, отвернулись от
Хазарии камские болгары, долго таившие в сердцах своих ненависть к
поработителям. Откочевали подальше от Итиль-реки и поближе к русским
рубежам орды буртасов, хазарских данников. Насторожились воинственные гузы
и печенеги. Отступили к неприступным Ясским горам вассалы каганата ясы и
касоги, не послали ни одного воина на защиту гибнущей Хазарии. Джурджан,
Хорезм и иные соседние с Хазарией земли остались глухи к мольбам Иосифа о
помощи. Все выжидали и надеялись - кто на жирный кусок, выхваченный из рук
слабеющего соседа, кто на избавление от хазарских притеснений.
Битва в степи, длившаяся от рассвета до вечерних сумерек, решила
судьбу Хазарии. Наголову разбитая гвардия Иосифа бежала с поля боя, за нею
последовали и другие отряды. Святослав недолго преследовал их, он дал
своим воинам сутки на отдых, а затем русичи снова двинулись вперед, на
Итиль.
Борислав, ехавший впереди головного полка с дозорными, прискакал к
Святославу. Его сопровождал десяток дружинников.
- Печенеги зашевелились! - объявил молодой воевода. - Дозорные
перехватили ихнего лазутчика. Не таится, открыто речет: печенежская орда
хана Откара придвинулась к Итиль-реке, хазарские вежи треплет. А за нею,
может, и другие орды выступят, нам помогут. Мы по хазарам в лоб ударили, а
степняки с тыла навалятся - от всей Хазарии одно пустое место останется!
Слушая это известие, воеводы оживились, начали переглядываться. Но
князь молчал, и на челе его еще глубже обозначилась морщина, пересекавшая
лоб до самой переносицы.
- Так как велишь, княже, - голос Борислава потерял уверенность, -
отпустить того лазутчика или прежде сам поглядишь на него?
Святослав по-прежнему молчал, глаза его смотрели куда-то вдаль, не
замечая воевод. Наконец он заговорил - тихо, будто рассуждая сам с собой:
- Я так считаю, други мои: побили мы Хазарию крепко, за давние наши
обиды ей сполна заплатили. Своими руками, своею кровью добыли победу над
исконным ворогом. А те степняки словно воронье, слетаются на падаль, хотят
и себе что-то урвать. Пособники! Мы этих пособников не раз под Киевом
видали, горячую смолу с киевских стен на их головы лили. Нет, змея соколу
не товарищ!
- Так, может, ударим по печенегам? - задорно блеснул глазами
Борислав. - Теперь и по ним можно ударить...
- Тебе все едино, с кем рубаться?
- Все едино. Только прикажи, княже!
- Тогда помолчи, послушай старших. Мой наказ таков! - Святослав
поднял голову, голос его загремел, как порог Ненасытец в весеннюю пору. -
Лазутчику печенежскому - голову с плеч долой! Может, его сам хан Откар к
нам подослал, чтобы задобрить такой вестью. Очень ему хочется общипать
побитых нами хазар, похлебать жирной похлебки из чужого казана! И коли
иные печегежины попадутся - казнить их, не миловать. От них я не жду
добра. А начинать войну с ними нам не время, будет так: ни дружбы, ни
войны. Стольный же град Хазарии сами возьмем приступом, без чужой помощи.
А ежели Иосиф его покинул, то нам еще лучше.
Итиль русичам не пришлось штурмовать - остатки разбитого хазарского
войска покинули город без боя. Бежал за Итиль-реку и сам каган-бек.
Настороженно и молча встречала русскую дружину столица Хазарии. Ни
одной живой души не видно было на грязных, заваленных мусором улицах, то
широких, похожих на торговые площади, то узеньких и извилистых, будто
таинственные лабиринты. Беспорядочно раскинулись на них глиняные мазанки и
войлочные кибитки. В сонно дремавших садах и виноградниках, серых от пыли,
бродили косматые полудикие козы. Ближе к реке на кольях сушились рыбацкие
сети, но не было видно ни одного челна.
Передовой полк Святослава, перейдя шаткий деревянный мост через
речной рукав, вступил в столицу побежденного каганата. Впереди конных
воинов на горячем гнедом коне гарцевал молодой воевода Борислав. На его
красных сафьяновых сапогах солнечно сверкали золотые шпоры - новинка,
завезенная из Византии.
Борислав с любопытством разглядывал незнакомый город. Тишина и
безлюдье удивили его.
- Вымерли тут все, что-ли? - повернулся он к ближнему сотнику.
- Хазары-то? Да они сейчас далеко за Итилем... Мы на них такого
страху нагнали, что они не скоро опомнятся!
Но русичи недолго продолжали путь в тишине. Вскоре впереди послышался
шум многоголосой толпы. Перед дружиной открылась широкая площадь, посреди
которой возвышалась массивная деревянная фигура бога Перуна с
посеребренной головой и позолоченными усами. Вокруг Перуна сгрудились
нарядно одетые люди. Это собрались жители славянского конца Итиля -
торговые гости, мастеровой люд, рыбаки. При появлении дружины над толпой
взметнулись шапки.
- Слава русским воям!
- Киевскому князю слава!..
Святослав, ехавший в окружении своих воевод, придержал коня, снял
шелом, поклонился на все четыре стороны. В ухе его блеснула золотая серьга
с зеленым камнем.
- Слава Перуну, добрые люди! Мира и добра вам желаю...
Чуть позади князя, между рослыми гриднями, ехал потупившись,
захваченный в плен бек Аймур. По его лицу трудно было догадаться, о чем
думает побежденный военачальник, недавно бывший правой рукой Иосифа, -
страшится ли возможной гибели или уже приготовился ко всему.
Увидев пленного бека, итильские славяне притихли, настороженно
оглядывая его хмурую фигуру, обмякшую в богатом седле. Потом недолгое
молчание сменилось гневными криками:
- Вели казнить его, княже! Не мало он лиха нам принес, немало нашей
кровушки высосал!
- Поборами нас одолел этот живоглот... Голову с него долой!
Князь поднял руку - гридни направили копья на толпу, и шум затих.
Только в дальних рядах прорывалось хриплое ворчание.
- Идите по домам люди Итиля. Я сам буду вершить суд над виновными.
Кого надо - накажу... - и Святослав проехал вперед.
На улицах стали появляться мусульмане - арабы, джурджанцы,
хорезмийцы, гузы. За ними потянулись из своих жилищ хазары-язычники и те,
кто исповедовал иудейскую веру. Впереди дружины уже бежала молва, что
русичи город не рушат, разбоя не творят, людей не обижают. На улицы вышел
простой люд, у которого любому завоевателю нечего отбирать, кроме разве
самой жизни. Богатые встречались редко - многие из них или ушли с
правителем Хазарии за Итиль-реку, или бежали на юг.
Князь и воеводы проехали через весь город и вступили в каменный
дворец каган-бека. Святослав приказал разослать по хазарской столице
дружинников - искать Иосифа. Потом он велел привести к нему пленного
Аймура и толмача, долго беседовал с беком.
Узнав, что Аймур во время последней битвы попал в опалу, князь с
интересом посмотрел на пленника: народ его не жалует свой любовью и
правитель наказал. Попал хазарин между молотом и наковальней!
- Вижу - правду молвишь, бек, - сказал он, пристально глядя на
Аймура. - Воевал ты плохо, потому что не на твоей земле гнев созрел, не
