рваный? Дайте я его сделаю шиворот-навыворот. Сейчас я возьму
его за уши и поцелую взасос.
Вхожу к Славе в каюту, и Слава уже улыбается затылком.
- Это ты, сокровище, - говорит Слава.
- Это я.
Мы со Славой однокашники и друзья и на этом основании
можем безнаказанно обзывать друг друга.
- Ты чего орешь, полудурок? - приветствует меня Слава.
- Нет, вы посмотрите на него, - говорю я. - Что это за
безобразие? Почему вы не встречаете на пирсе свой любимый
личный состав? А, жабеныш? Почему вы не празднично убраны?
Почему вы вообще? Почему не спрашиваете: как вы сходили,
товарищ Петровский, чуча вы растребученная, козел вы этакий?
Почему не падаете на грудь? Не слюнявите, схватившись за
отворот? Почему такая нелюбовь?
Мои монологи всегда слушаются с интересом, но только
единицы могут сказать, что же они означают. К этим единицам
относится и Слава. Монолог сей означает, что я пришел с моря,
автономка кончилась и мне хорошо.
- Саня, - говорит мне Слава, пребывая в великолепной
флегме, - я тебя по-прежнему люблю. И каждый день я тебя люблю
на пять сантиметров длиннее. А не встречал я тебя потому, что
твой любимый командир в прошлом, а мой начштаба в настоящем
задействовал меня сегодня не по назначению.
- Как это офицера можно задействовать не по назначению? -
говорю ему я. - Офицер, куда его на сунь, - он везде к месту.
Главное, побольше барабанов. Больше барабанов - и успех
обеспечен.
- Пока вы там плавали, Саня, у нас тут перетрубации
произошли. У нас тут теперь новый командующий. Колючая
проволока. Заборы у нас теперь новые. КПП еще одно строим. А
ходим мы теперь гуськом, как в концлагере.
- Заборы, Слава, - говорю ему я, - мы можем строить даже
на экспорт. Кстати, политуроды на месте? Зам бумажку просил им
передать. (Политуроды - это инструкторы политотдельские:
комсомолец и партиец.)
- На месте, - говорит мне Слава. - Держитесь прямо по
коридору и в районе гальюна обнаружите это гнездо нашей
непримиримости.
- Не закрывайте рот, - говорю я Славе, - держите его
открытым. Я сейчас буду. Только проверю их разок на оловянность
и буду.
Заменышей я нашел сидящими и творящими. Один лучше
другого. Оба мне неизвестны. Боже, сколько у нас перемен. А
жирные какие! Чтоб их моль сожрала! Их бы под воду на три
месяца да на двухсменку, я бы из них людей сделал.
- Привет, - говорю я им, - слугам кардинала от мушкетеров
короля. Наш зам вам эту бумажку передает и свой первый поцелуй.
- Слушай, - обнял я комсомольца, - с нашим комсомолом
ничего не случилось, пока я плавал?
- Нет, а чего?
- Ну, заборы у вас здесь, колючая проволока, ток вроде
подведут.
Чувствую, как партия напряглась затылком. Пора линять.
- Все! - говорю им. - Работайте, ребята, работайте.
Комплексный план, индивидуальный подход, обмен опытами - и
работа закипит. Вот увидите. Новый лозунг не слышали? "Все на
борьбу за чистоту мозга!"
Я вышел и слышу, как один из этих "боевых листков" говорит
другому:
- Это что за сумасшедший?
- Судя по всему, это Петровский. Они сегодня о моря
пришли. Страшный обалдуй.
Штампики
Когда у нас появляется новый командующий, жизнь наша сразу
же усугубляется.
Именно для этого усугубления и меняются командующие.
А как она усугубляется?
А очень просто. Например, в городок теперь в рабочее время
не попадешь: граница на запоре, из зоны тебя не выпустят, а
чтоб выпустили, должен быть специальный вкладыш в пропуске,
который придумал новый командующий для поднятия нашего
настроения. И в отпуск в очередной так просто не улизнешь,
потому что на отпускном билете кроме подписи и печати командира
должен быть маленький штампик бюро пропусков.
А бюро пропусков в городке, за пять километров от зоны, и
работает оно в то же самое время, что и мы, то есть: чтоб туда
прорваться и штампик на отпускной поставить, нужно этот
проклятый вкладыш иметь.
Захожу я к помощнику, падаю на стул и интересуюсь:
- Как там наш отпуск? Движется?
- Движется, - говорит пом. - В обратную сторону. Со
вчерашнего дня пошел. Эти придурки из штаба решили нас
отпустить вчерашним числом, чтоб мы и в отпуск успели, и в
автономку не опоздали.
- Так чего же мы сидим? - говорю я ему. - Помчались, ломая
переборки! Закон жизни: отпустили - беги.
- На отпускных штампиков нет.
- Так иди и ставь!
- Не могу. Через КПП не прорваться. Вкладышей нет.
Командир уехал в штаб флота, а штурман с штурманенком укатили в
гидрографию. И все - три вкладыша на экипаж.
- Ах ты... - должен заметить, что удобных выражений для
облегчения души офицера еще не придумали и
потому самыми безобидными сочетаниями из всего набора
будут: "сука криволапая" и "зануда конская".
- Ах ты... сука криволапая, зануда конская, ах ты...
Отобрал я у помощника пачку чистых бланков отпускных и сам
помчался в бюро пропусков. Я к тому времени был уже капитан
третьего ранга - настоящий офицер, - а такой везде пройдет.
При следовании в городок нужно миновать целых два КПП.
Влетаю на первое и ору вместо вкладыша:
- Где старший!!!
- Там, - говорит вахтенный.
- Быстрей! - хватаю его за рукав и тащу за собой, а там
уже и старший обеспокоенно поднимается навстречу.
Говорить с ним нужно уверенно и без остановок.
- Где все?!
- Все здесь.
- Потехин звонил?! Старший говорит: "А-а?"
- Что "а"? Вы что, плохо слышите? Я говорю: Потехин
звонил?
Потехин - это их начальник режима. Действовать нужно со
скоростью вихря, иначе они успеют сообразить. Вопросы должны
бросать их мозг из стороны в сторону в таком ритме, какой
нормальный человек не выдерживает.
- Вы что, онемели?
- Никак нет!
- Связь не работает?
- Так точно!
- Что "так точно"?
- Никак нет! Не работает!
Связи у них все время нет. Этот вариант беспроигрышный.
- Почему не налажена визуальная связь? - Чем больше
непонятных слов, тем лучше. - Почему человек не отправлен на
АТС? Почему у вас нет голосовой связи со вторым КПП? Почему
грязь в дежурке? Почему ватники валяются? Жратва почему на
столе? В тумбочке что?! - Заглянул с размаху в тумбочку. -
Кабак! Инструкцию всем выучить! Повесить ее на видное место! В
рамочку! Что?! Немедленно достать рамочку! И наведите порядок
вообще! Что за бардак! Что вы себе здесь позволяете?! У вас КПП
или юрта пьяного тунгуса?!!
И тут я замечаю чайник. Под столом. Электрический. Раз
есть чайник, значит есть нештатная розетка, а это источник
пожаров. Они загораживают телами чайник, а я его все замечаю и
замечаю.
- Это что?!! - подхватываю я этот чайник двумя пальчиками,
медленно выношу его и ногой по нему - на-а - как по мячику,
чтоб не сомневались. Чайник - кубарем в сопки.
Они уже не сомневаются - торчком торчат! Я их краем глаза
пронаблюдал, когда чайник футболил, - очень они впечатлились.
Чайник футболит только начальник.
Но пора смываться, а то они оттают и начнут соображать.
Напоследок надо сильно крикнуть. Ору:
- Десять минут даю! Для наведения порядка! Десять минут! в
10 часов - доклад Потехину об устранении замечаний! В 10.30
здесь на "Волге" будет начальник режима флота! Седой капитан
первого ранга. Он вас может проверить, а у вас еще конь не
валялся! За работу! Связь сейчас вам восстановят! Я этим
займусь. А пока послать человека на АТС! Все! Все за дело,
ребята! Я - в комендатуре!
На втором КПП все повторяется, но с еще большей скоростью.
Влетаю и ору:
- Где?!
Пока они соображают, беру первого попавшегося за плечо и
волоку за собой. Старшему:
- Всех построить! Всех сюда! Проверить знание статей 22,
23 дисциплинарного устава! Дисциплинарный устав есть? Немая
сцена.
Опять чайник со стола - хвать, по нему ногой - хрясь!
- Порядок! - ору. - Немедленно навести везде порядок!
Доложить Потехину! В 10.30 здесь будет начальник ОУС и режима
флота! На первое КПП направить человека, чтоб предупредил там!
Людей расставить! Инструкцию - на видное место! Я - в
комендатуре. Все!!!
И здесь никому в голову не пришло проверить у меня
документы.
В бюро пропусков я сунул в окошко тетке пачку бланков
отпускных и приказал их отшлепать, а пока она не успела
возразить, попросил у нее телефон, тут
же при них набрал АТС и разнес их там по кочкам от имени
командующего за отсутствие связи между КПП-1 и КПП-2.
- ПОТЕРЯ СВЯЗИ, - завывал я в трубку, - ПОТЕРЯ УПРАВЛЕНИЯ!
А в бюро пропусков слушали меня, имея при этом
исполнительные рожи, и штамповали мне отпускные.
Когда я возвращался, на КПП меня уже поджидали;
телефонисты восстанавливали связь, а кэпепешники стояли
полукругом.
- Товарищ капитан третьего ранга, - нерешительно двинулся
мне навстречу старший.
- Да-а? - сказал я. чувствуя недоброе.
- А... проверяющий... из ОУС флота на какой машине поедет?
Вы номер машины забыли сказать.
- М-да?
Отлегло. Я остановился, посмотрел внимательно на старшего
и почувствовал себя хорошо.
- Повезло вам, ребята! - сказал я старшему и похлопал его
по плечу. - Отложена проверка, отложена. До завтра. Завтра они
приедут. Мда. Так что своим сменщикам можете передать мои
поздравления. Потехин-то звонил?
- Нет еще.
- Некогда ему. Небось, наложил полботфорта, теперь
выгребает. Позвонит - успокойте его. Скажите: отбой тревоги до
завтра. Звонили из штаба флота. Связь вам восстановили? Ну и
отлично. Если я завтра не пробегу здесь, как сегодня, значит
вообще проверку отложили.
После этого я рассмеялся. Кэпепешники подхватили. Всем
стало радостно жить. Все вздохнули - ух, пронесло!
Помощнику я, как пришел, сунул пачку отпускных:
- Держи, Неофитыч, проштамповано.
- Прорвался? Ну, ты даешь! Как тебе удалось?
- Исключительно с использованием врожденного обаяния и
массового гипноза. А в работе мы опирались на чувство
стадности, которое развито в нашем личном составе до
замечательных пределов.
- Ну да?
- Не "ну да", а "так точно". И я рассказал ему все в
подробностях. Он хохотал как бешеный. Особенно его восхитил мой
финт с чайниками. Еле успокоился. Он потом целый день ходил по
казарме и мерзко хихикал.
Академия
Собрался я в академию поступать: у командира рапорт
подписал, и осталось подписать его у комдива. Я даже специально
на вахту вместе с нашим помощником встал: пом - по дивизии, а я
- по части. Нарядом с Костей Барановым поменялся и встал,
потому что мне сказали, что у комдива сегодня настроение
отличное. Редкое это явление, так что надо ловить момент. К
нашему комдиву, если у него настроение плохое, лучше не
соваться.
Зашел я к нему в кабинет вечером, после заступления,
представляюсь, рапорт протягиваю и говорю, что, мол, разрешите
мне в академию поступать.
- Ну что ж, - говорит комдив, - надо тебе расти, надо.
Нормальный офицер. С инициативой. Служишь хорошо. Но с твоим
рапортом все-таки пусть ко мне твой командир придет. Командиру
положено представлять офицера. Набрался я наглости и говорю:
- Товарищ комдив! Так командир же уже подписал рапорт,
значит он согласен меня отпустить.
- Все! - говорит комдив. - Я тебе что сказал? Завтра.
Завтра командир представит мне твой рапорт. Передашь ему мое
приказание.
Комдив уехал домой, а я остался служить. Ближе к 21 часу
