атаковать танкер... Снаряд, посланный американскими артиллеристами,
разорвался столь близко от самолета, что тот сразу выскочил из
пикирования!" Этот самолет не дотянул до аэродромов Норвегии, пропав
безрестно, а "Донбасс" подал швартовы на причалы Архангельска. Михаила
Ивановича, благо он был первым с моря, сразу же вызвали к высокому
начальству.
- Ну, что там? - спросили капитана.
Павлов провел ладонью ото лба к подбородку, словно желая смахнуть липкую
паутину какого-то кошмарного сна.
- Там... каша,- сказал кэп. - Нас бросили! Если и дойдет кораблей пять,
так и на том спасибо.
- А где "Азербайджан"?
- С ним поганая история: торпеда вырвала ему кусок борта, а из пробоины
самотеком выходит в море груз масла. Не хочу быть пророком, но если придет,
то придет пустым.
Павлова пошатнуло.
- Сегодня, кажется, девятое, - сказал он. - Так вот, с первого июля я не
сходил с мостика. Больше недели на ногах - возле телеграфа... Вы уж меня
извините, товарищи, но мне трудно даже рассказывать. Я - действительно
чертовски хочу спать.".
Его отпустили без разговоров-спать, спать, спать!
Но это все исключения - другим так не повезло...
(июль 1942 года)
Хроника ТАСС. (июль 1942 года)
11 - Советские войска вели ожесточенные бои с противником на подступах к
Воронежу.
15 - Советские войска после ожесточенных боев оставили Богучар и
Млллерово.
19 - Советские войска оставили Ворошиловград.
21 - В советской печати опубликовано сообщение о налете советской авиации
на Кенигсберг.
23 - Югославские партизаны за последние 12 дней заняли и освободили семь
городов.
24 - Наступление англичан на Египетском фронте приостановилось.
27 - Советские войска после упорных боев оставили Ростов и Новочеркасск.
29 - Получены документы о чудовищных зверствах, творимых гитлеровцами в
Польше, тысячи людей подвергаются нечеловеческим пыткам.
30 - Митинг на Трафальгар-сквер в Лондоне с участием около 70000 человек
обратился к правительству с призывом ускорить открытие второго фронта в
Европе...
Перед Северным флотом постепенно вырисовывалась ужасная истина, которую
до сих пор союзники скрывали. Теперь надо было спасать то, что еще можно
спасти... Флот! Что ты можешь сделать сейчас, флот? Ведь перед тобой
бушуют, качая мертвецов и вздымая обломки кораблей, громадные просторы - от
Шпицбергена до Канина Носа. Все свободные самолеты были брошены на поиски
транспортов. Эсминцы по четыре раза насквозь прошли все Баренцево море - от
баз до кромки льда и обратно.
Радиостанция Северного флота круглосуточно ощупывала эфир. Но над океаном
нависало тяжкое, безысходное молчание - корабли PQ-17 боялись обнаружить
себя. Служба радиоперехвата противника только и ждала треска морзянки,
чтобы по пеленгу навести на "заговорившего" свои подлодки и самолеты.
Но иногда кораблям терять уже было нечего. И тогда эфир взрывался в
каскаде жалоб, призывов, надежд и мольбы: "Торпедирован... погружаюсь с
креном... шлюпки разбиты... меня обстреливают... Спасите, чем можете и кто
может!"
А потом снова наступало молчание, которое ужаснее любых самых страшных
слов.
ВОЛКИ И ОВЦЫ
Волчья стая действует умно и жестоко. Она выходит на большую дорогу, а
вожак, забегая вперед, выслеживает добычу. Вот добыча показалась, и тогда
вожак голодным воем созывает своих товарищей. Вывалив между зубов покрытые
пеной языки, с подведенными от голода животами, волки набрасываются на
одинокого путника... Именно этот звериный принцип был положен Деницем в
основу тактики по разгрому караванов на море, отсюда же и название этой
тактики - "волчья стая"!
"Волкам" всегда сопутствовала в их разбое так называемая "дойная корова"-
большая транспортная подлодка, которая сама не участвовала в
торпедировании. Но брюхо ее было наполнено припасами и горючим. Время от
времени, обессилев, боевые подводки подходили с моря к этой "корове",
примыкали к ней шланги. Торопливо они сосали из ее железного вымени соляр,
пресную воду, воздух высокого давления - и снова срывались на позицию.
Пользуясь выигрышем в скорости, "волки" старались за ночь обогнать
транспорта на дизелях, а на рассвете они шли род воду, спокойно выжидая,
когда цель сама придет в пересечение нитей перископа... Такой способ атаки
у немцев назывался "кабинетной атакой"!
Операция "Ход конем" вступила в свою решающую фазу; вдогонку "волчьим
стаям" Дениц послал из Лориана свое обычное традиционное напутствие:
"Преследуйте! Атакуйте! Топите всех!" После чего деловито добавил открытым
текстом без шифра: "Поменьше неприятных известий с моря! Это портит
настроение тем командам, которые собираются уходить на позицию..."
Агония беззащитных кораблей и людей, плывущих на них, была ужасна, и
пусть она послужит укором мертвецов совести тех, кто допустил это
неслыханное предательство!
- Их сразу два, - сказал Ральф Зеггерс. - Один под британским, другой -
под флагом Штатов... Собачий холод, мои руки не могут выносить этого.
Пальцы на перчатках Зеггерса были отрезаны, как у торговок, чтобы на
морозе пересчитывать монеты. Он подул на замерзшие пальцы и снова повел
перископ вдоль горизонта.
- Можно даже всплыть... Они же как овцы сейчас! - Без пастуха и без
овчарок...
- Не советую. На "либерти" установлены "эрликоны", - сказал штурман и
крикнул коку, чтобы им заварили кофе покрепче.
Зеггерс глянул на счетчик лага: винт толкал сейчас лодку на скорости в
восемь узлов, и при этом они шли, не отставая от транспортов (скорости
противников были равнозначны).
- Ладно, - решил он. - Одну вколотим... Курсы у нас параллельны, лишь
возьму упреждение. Тут не надо даже тригонометрии, будь она проклята...
Носовой аппарат, можно открывать заслонки... Левой трубой... одну...
внимание... пли!
Глухо булькнув, вся в пузырях воздуха, обильно смазанная тавотом, торпеда
пошла на транспорт. Следя в перископ за туманной дорожкой торпедного следа,
взбившего поверхность моря отработанным керосиновым газом, Зеггерс стал
смеяться:
- Всегда забавно видеть, как волнуются на кораблях при виде наших хрюшек!
Нет, им не увернуться... сейчас... вот!
Банг - раздался взрыв, гидравлический "молот" двинул в корпус лодки, и
четвертый отсек вдруг доложил:
- Фильтрация заклепок... у нас появилась "слеза"!
- Ах! - огорчился Зеггерс. - До чего же ослабел корпус.
- Виноват ты сам, Ральф,- недовольно заметил штурман. - На кой черт ты
всегда стреляешь с дистанции, на которой нас контузит от собственных
взрывов?
- Зато не нужно ломать голову в тригонометрии...
На лодке услышали треск: это море рвало стальные переборки пораженного
корабля, и Зеггерс скомандовал на всплытие.
- Американец удирает, - сказал он. - Очевидно, у него хорошие машины...
Мы его сейчас прикончим артиллерией!
Всплыли. Транспорт под флагом США наращивал скорость. Торпедированный же
"англичанин" быстро тонул, переворачиваясь. В его трюмах, кажется, были
запасы мазута, и теперь толстым слоем, очень медленно, как асфальт по
мостовой, мазут растекался по стылой воде, а в нем беспомощно барахтались
ошеломленные взрывом и ужасом люди.
- Полный вперед! - скомандовал Зеггерс, и внутри субмарины, чихнув от
напряжения, открыли пальбу запущенные дизеля, клапаны которых давали сейчас
больше 2000 выстрелов в минуту; люди в отсеках, как рыбы, разевали рты, но
объясняться им приходилось больше на пальцах. - Добавить оборотов!
"Американец" поднатужился турбиной - стал удирать.
- Огонь! - велел Зеггерс комендорам, но пушка смолчала.
Заряды наружных кранцев отсырели в морской воде при частых погружениях, а
сухой боезапас изнутри погребов лодки наверх подать еще не успели...
- Стоит ли нам утруждать дизеля? - сказал Зеггерс, - Этого "американца"
подберут другие из нашей стаи...
- Там бродят шлюпки, - показал сигнальщик за корму.
Зеггерс поднял к глазам тяжелый бинокль с фиолетовыми, как тюльпаны,
линзами. Цейс приблизил к нему шлюпки со спасающимися англичанами. Сухой
боезапас уже подали наверх.
- Разбейте их... - с ленцой приказал Зеггерс и нагнулся над люком, откуда
несло ужасным зловонием. - А когда будет готов кофе?
Комендоры расстреляли шлюпки. Мазут растекался по морю, сглаживая своей
пленкой острые гребни. Кое-где круглыми мячами прыгали среди волн головы
англичан.
- Ну, я думаю, тронемся дальше, - заметил Зеггерс.
Громадный крест (черный, в белом круге), выведенный на носовой палубе
лодки,- чтобы не бомбили свои самолеты! - окатывало водой. Зеггерс велел
комендорам убраться в отсеки, перевел субмарину в позиционное положение,
чтобы над морем двигалась только рубка... Там он и стоял, в укрытии
козырька рубки, попивая кофе, куря сигарету и слыша вопли гибнущих людей. В
глубину поста он передал рулевому:
- Возьми немножко вправо... тут барахтается один Чарли Чаплин, и я хочу
малость с ним позабавиться!
Подводная лодка подцепила тонущего человека своей палубой,
полупогруженной в воду, и человек вдруг почуял под собой опору, не веря в
свое спасение. Но вид его был ужасен в даже отвратителен. Весь черный и
липкий от мазута, со следами ожогов на голом черепе, он катился сейчас
через всю палубу, взмахивая руками, пока волной не ударило его о железо
рубки. Пальцами он протер себе глаза, слипшиеся от мазута. Ухватясь за
пушку, стал подниматься. Его тут же стало рвать черной маслянистой нефтью.
Вряд ли сейчас он понимал что-либо: куда попал и что это за море... Он не
сразу увидел склоненное над ним лицо гитлеровского подводника. А выше
билась на ветру мокрая тряпка флага со свастикой. И тогда человек стал
понимать, куда он попал. Зеггерс меж тем охотно наблюдал за ним и его
действиями. Было любопытно, что станет просить этот человек сначала:
водки?.. пощады?.. убежища?
- Откуда вы шли? - дружелюбно спросил его Зеггерс.
Мешая английские и немецкие слова, британец заговорил:
- Мы шли на Архангельск... из Хваль-фьорда. Возьмите меня, комендор... я
же не сделал вам ничего дурного...
- А какой был груз? - опять спросил его Зеггерс.
- Самолеты... и еще что-то в ящиках. Я не знаю, что там лежало...
Возьмите меня, я не много места займу на вашей лодке!
- А как называется это судно США, что ушло от нас?
- Это был сухогруз "Винстон-Саллен", он шел от Бостона... Возьмите! Ради
бога, который един для всех нас, христиан... Ради себя возьмите: в старости
этот поступок послужит вам утешением... Ради матери, если она ждет вас с
моря!
- У меня нет матери, - жестко ответил ему Зеггерс. - Вы, англичане, убили
ее при налете на Кельн... Советую вам остаться мужественным до конца.
Легкой вам смерти - прощайте!
Он захлопнул над собой тяжелую крышку люка.
- Принять балласт!
- Может, все-таки возьмем? - осторожно заметил штурман.
- Зачем? - удивился Зеггерс. - Я же видел, как он откачивался соляром. У
него внутри уже сгорели легкие и желудок. И завтра он бы тут корчился,
подыхая в муках... Зачем он нам?
Глухие удары кулаков оставленного наверху человека едва доносились через
бронированный тубус люка. Зеггерс велел горизонтальщику подвести лодку на
глубину перископа.
- Пусть он за него схватится, - сказал Зеггерс штурману. - Иногда не
мешает поразвлечь команду...
Моторы давали сейчас минимальные обороты, перископ выставился над морем,
и человек - там, наверху - схватился за него со всей неуемной верой в
спасение. Матросы шлялись по очереди в центральный пост, чтобы глянуть в
перископ, какое чудовище сидит там сейчас, вроде букашки на булавке. Через
окуляры они видели искаженное ужасом черное лицо человека, уже потерявшего
человеческий облик. Вот до какого скотства доходит человек после крушения!
Забавно им было, весьма забавно...
- Ну и хватит, - распорядился Зеггерс. - Утопимся поглубже, и пусть
букашка сорвется со своей любимой булавки...
Перископ, как скользкое бревно, вырвался из объятий человека, и смутные
очертания подводной лqдки медленно растворились под ним в разъятой бездне
