"В Баренцевом море одна из наших подводных лодок атаковала новейший
немецкий линкор "Тирпиц", попала в него двумя торпедами и нанесла линкору
серьезные повреждения"
Авиаразведка Северного флота засекла "Тирпица" спустя сутки после
лунинской атаки. Под сильным конвоем, таясь под тенью норвежского берега,
"Тирпиц" уходил... Он уходил совсем не в том направлении, в каком его ждали
англичане, выставившие против него свои линейные силы. Отнюдь, курс
"Тирпица" не был и тем курсом, на котором он мог бы столкнуться с караваном
PQ-17... Подозрительно малой. была и скорость, с какой передвигался флагман
гитлеровского флота!
Британский атташе контр-адмирал Фишер навестил Головко:
- Имею хорошую новость для вас я для вашего флота.
- Что-либо о караване PQ-17?
- Нет. Наша разведка установила, что немцы поставили "Тирпица" на ремонт.
А это наверняка прямой результат атаки вашего доблестного офицера Лунина.
- Могу дополнить, - отвечал Головко. - Атака
Лунина поразила линкор в его уязвимые места, ибо,
как свидетельствует наша авиаразведка, "Тирпиц"
уже не бегает, он едва тащится...
Обратив внимание на это сообщение ТАСС, гитлеровская разведка докопалась,
что отец Н. А. Лунина, старый, слесарь-кораблестроитель, находится на
территории оккупированного Ростова-на-Дону. Отец подводника - в расплату за
"Тирпица" - был публично повешен гестаповцами на городской площади.
Накануне прихода в базу Лунин обратился к команде;
- Сейчас, конечно, на нашего брата навалятся корреспонденты. Я со всей
строгостью предупреждаю-отмалчивайтесь! В наших же интересах, чтобы в
печать не просочилась ни одна из деталей нашей подводной тактики. А то,
помните, как один чудак напортачил в газете: "Уклоняясь от бомб противника,
героические подводники смело нырнули на такую глубину, при которой бомбы
безобидно рвались над их головой". Нам не легче оттого, что в редакции
кого-то взгрели по шее. Немцы тоже газеты читают, и теперь их бомбы над
головою у нас не рвутся... Все ясно, ребята?
- Ясно, - дружно ответила команда.
А в 2 часа дня 9 июля "К-21" уже подходила к причалам базы. Ее встретили
здесь Головко и команды других подлодок. На пирсах блеснули медные тарелки
оркестра. Завхоз Подплава держал под мышками двух румяных поросят,
перевязанных ленточками (по традиции Северного флота
победителям-подводникам обязательно полагался поросёнок для застолья; две
победы - два поросенка; три - так три поросенка!). Лунин издали показал
завхозу палец.
- Наш только один! - крикнул он с мостика.
- Один-то один, - отозвался завхоз, - да ведь гитлеровский флагман
"Тирпиц" целого свинарника стоит...
Ошвартовались, оглушенные оркестром и визгом поросят.
- А никудышная у тебя борода, - сказал Лунину командир бригады. - Скоси
ты ее сразу, Коля...
Здесь они узнали, что "Тирпица" и его эскадру, оказывается, встретила и
английская подлодка "Ан-. шейки", но ее командир Уэстмаккот от атаки
уклонился. По традиции британского флота, "атака - частное дело командира".
Частное всегда и останется только частным. Спорить тут не приходится: в
каждой избушке свои игрушки... "К-21" посетили офицеры с подлодки
"Трайдент", не скрывавшие давнего интереса к советским "катюшам".
- Неужели вы согласны показать нам все?
Англичанам объяснили, что гостям, как союзникам, будет показано все. И
действительно от них ничего не скрывали. Союзников буквально поверг в
изумление дизельный отсек, сверкающий небывалой мощью двигателей.
Внимательно они прочитали фирменную табличку советского завода.
- А мы думали, что у вас стоят немецкие дизеля.
Браман мигнул мотористам, чтобы следили за союзниками. Это было кстати,
ибо, верные любви к сувенирам, англичане исподтишка уже откручивали от
дизелей гайки и клапаны - на память о "К-21", выходившей в атаку на самого
"Тирпица"! На следующий день, уязвленные порядком на наших лодках,
англичане устроили у себя аврал. Грязь они гребли ведрами и лопатами (это
не преувеличение!). За борт летели объедки, тряпки, драная обувь, дохлые
крысы, какой-то невыразимый хлам. После чего англичане пригласили в гости
наших нодводников. Чисто, правда, но накурено-хоть топор вешай (это на
подлодке, где особенно ценен воздух для дыхания). Страшный треск стоял в
отсеках - матросы резались в кости. Легкомысленные, мягко выражаясь,
фотографии уснащали не только переборки, но даже механизмы. На советских и
своих офицеров - ноль внимания. Один наш лейтенант (наивная душа!) спросил
союзного лейтенанта-нельзя ли призвать матросов к порядку.
- Можно,- согласился тот. - Но вы же видидите - они сидят без фуражек. И
пока не наденут их снова, они считаются свободными от службы... Мы решили
тоже ничего не скрывать, как не скрывали и вы от нас. Пожалуйста, смотрите!
- А почему вы стреляете по врагу с дальней дистанции?
- Потому что мы еще не записались в клуб самоубийц.
- А зачем выпускать в противника сразу по десять ториед?
- Так больше шансов поразить его... К тому же за каждую истраченную
торпеду командир лодки получает денежную премию от фирмы, которая
производит эти торпеды.
- А мы их бережем, - признался наивный лейтенант.
- У вас нет короля - богатого, как у нас.
Вскоре состоялось деловое свидание Лунина с командующим флотом.
Вице-адмирал Головко умышленно выэвал подводника на откровенный разговор:
- Давайте, товарищ капитан второго ранга, разберемся во взрывах... Как вы
мыслите себе этот каскад взрывов после атаки? Первые два по выпуске торнед
- понятны. Вы угодили в "Тирпица", в чем я нисколько не сомневаюсь. А...
дальше?
Лунин сказал:
- Я и сам много думал об этом. Грохот третьего взрыва продолжался секунд
тридцать, его явственно слышали в аккумуляторных "ямах". Он кажется мне
странным, этот взрыв..
- Ну? И к какому же вы пришли выводу?
- Мое мнение таково, - отвечал Лунин адмиралу. - Вторая торпеда в
"Тирпица" не пошла. Один из германских эсминцев, когда увидел, что грозит
линкору, принял торпеду на себя!
- Так. Дальше.
- Эсминец затонул. Глубинные же бомбы, видать, были установлены на
дистанцию взрыва заранее. Когда тонущий эсминец достиг той глубины, которая
была установлена минерами на взрывателях бомб, эти бомбы стали рваться на
корме одна за другой. Отсюда и продолжительность очень сильного взрыва.
Они помолчали, раздумывая.
- А было еще два взрыва потом? - напомнил Головко.
Лунин честно признался, что не понимает - или это последствия его
попаданий, или грохот тех глубинных бомб, которые противник наугад швырнул
за борт, желая если не поразить, то хотя бы отпугнуть его "К-21" от
линкора...
Арсений Григорьевич впоследствии записывая: "Не слишком ли поторопилось
Британское адмиралтейство с приказом английским миноносцам бросить
караван?.. На фоне таких действий атака, произведенная "К-21", особенно
выделяется смелостью, скажу больше - героизмом наших людей, и думаю, что не
ошибусь, если определю заранее дальнейшее поведение Британского
адмиралтейства в данном случае. Не сомневаюсь, что английское командование
предпримет всяческие попытки умалить значение и результативность атаки, ибо
приказ Британского адмиралтейства о расформировании конвоя PQ-17 (!-В. П.)
поставил моряков английских эскортных кораблей в очень неприятное и ложное
положение..."
Лунин и команда его героической "К-21" четырьмя залпами из кормовых труб
сорвали не только планы Гитлера, Редера и Шнивинда - заодно они спутали
карты и в той авантюрной игре, которую повели сейчас некоторые из англичан.
ПОСЛЕДСТВИЯ
Как выяснилось после войны, противнику удалось перехватить и расшифровать
то радиодонесение в Полярное, которое послал Лунин в свой штаб, сообщив
точные координаты "Тирпица". Немцы перехватили и донесение английской лодки
"Аншейки", пропустившей "Тирпица" мимо себя. Вслед за этим Уайтхолл объявил
германскому флоту "электронную войну". Мощные глушительные установки, о
силе которых немцы еще не догадывались, расстроили работу немецких
радиостанций, связь Берлина с Норвегией прервалась.
"Тирпиц" тоже попал под удар "электронных бомб": его рация заглохла на
рабочих частотах, а из паники хаотических звуков, загромождавших эфир,
словно мусором загородную свалку, радисты немецкого флагмана сумели выудить
лишь два страшных префикса, которые Редер адресовал Шнивинду, - это были
секретные сочетания: КР-КР... Они оздачали, что "Ход конем" безнадежно
провалился. Впрочем, Шнивинд и сам понимал это...
Высокопарные разговоры фюрера о "дорогих игрушках" закончились обычным
утверждением Гитлера, что дальнейший риск с линкорами недопустим, и
"Тирпиц" закончил свою жизнь на унизительном приколе, ремонтируясь в узком
чулке Ко-фьорда, который является ответвлением гигантското Альтен-фьорда.
Результат, лунинской атаки превзошел все ожидания: "Тирпиц" в дальнейшем
оказывал на Северном театре лишь моральное воздействие на своих
противников, а в океан он вылез только однажды - для обстрела угольных шахт
Шпицбергена. Но он еще продолжал воздействовать на английский флот как
неустраненная угроза, которая в любой момент способна из потенциальной
перерасти в угрозу ощутимо материальную. Далее, на протяжении двух лет; все
попытки британцев сводились к уничтожению "Тирпица", причем попытки эти
были весьма хитроумны.
Англичане построили малюсенькие подлодки, которые моряки называли
блохами. В ночь на 23 сентября 1942 года эти "блохи" покусали "Тирпица",
когда он дремал на приколе в теснине между скалами (от взрыва торпеды была
нарушена центровка гребных валов). А вскоре Home Fleetly удалось
расправиться в открытом бою с другим немецким линкором - "Шарнхорст". Битва
во мраке полярной ночи, почти целиком построенная на технике радиолокации,
разыгралась в зоне Северного флота; англичане уходили в бой из нашей бухты
Баенга, туда же и вернулись после победы. Свидетелями этой беспримерной
дуэли, вроде секундантов, были наши подлодки, причем "К-21" снова выходила
в атаку...
Я хорошо помню возвращение линкора "Дюк-офИорк" в Кольский залив, помню
резкую сухощавую фигуру британского адмирала Фрейзера, помню ряды носилок
вдоль заснеженных пирсов Баенги, на которых под одеялами лежали раненые
матросы с геройского крейсера "Ямайка". Наш эсминец выходил в море для
встречи победителей, как положено - с музыкой, имея на борту сводный
оркестр. Но когда из мглы океана выросла несуразная глыба "Дюк-офИорка", на
палубу смог вылезти только один барабанщик (весь нежно-зеленого цвета). Как
бы он ни был талантлив, но он не брался исполнить на барабане сложную
вариацию "Боже, храни короля...". А все флейты, тарелки и даже неустрашимый
геликон валялись сейчас вповалку на рундуках наших кубриков - укачались!
Отдавая союзникам все, что имел, Северный флот в эти дни сидел буквально
на голодном пайке: британская эскадра забрала у нас последние запасы -
10000 тонн мазута. Североморцы обеспечивали англичанам оперативные тылы по
потоплению "Шарнхорста", и потому вице-адмирал Головко с большим почетом
был принят адмиралом Фрейзером на борту линкора "Дюк-оф-Иорк", причем
начало этой встречи приобрело анекдотический характер...
После всех торжественных церемоний Фрейзер спросил Головко:
- Известно ли адмиралу, что я уже бывал в России и сражался против
большевиков?
Арсений Григорьевич, конечно, был подготовлен к свиданию, заранее
предупрежден, что Фрейзер участвовал в интервенции.
- Знаю, - отвечал Головко с улыбкой. - Осенью восемнадцатого года вы,
адмирал, были на Каспии... Там вас и взяли в плен!
Фрейзер был удивлен осведомленностью Головко.
- Но есть один факт в моей биографии, о котором вы, доблестный адмирал,
вряд ли слышали... Большевики посадили меня в свою ужасную тюрьму! Известно
ли вам об этом?
Головко сознался, что даже об этом прискорбном случае он достаточно
осведомлен.
- А знаете ли вы, что я чрезвычайно благодарен большевикам именно за то,
что они меня посадили в тюрьму?
Вот тут Головко растерялся с ответом...
