Т. Павловой в Ленинграде хранятся рейсовые отчеты мужа об участии в
караванах PQ и выдержки из вахтенных журналов. За мужество М. И. Павлов был
награжден советскими и английскими орденами.)
Да, это случилось, и было очевидно-этого не избежать.
Торпеда поразила советский корабль "Азербайджан".
Командир американского эсминца "Уэйнрайт" сообщал своему командованию:
"Сначала русский танкер был охвачен пламенем высотой около 60 метров, потом
пламя быстро погасло и над танкером взвились клубы дыма и пара". Английский
историк дописывает эту сцену: "Тяжелое орудие в носовой части танкера,
укомплектованное исключительно женщинами, продолжало вести огонь в
направлении немецких самолетов".
Мощный заряд вырвал кусок борта, изнутри пораженного танкера началось
бурное извержение чегото тягучего и маслянистого. "Азербайджан" по инерции
еще двигался вперед, медленно вылезая из облака дыма, пара и копоти, сверху
на него падали обломки... Потом машина отказала и он замер, окруженный
каким-то подозрительным веществом, вытекающим из его пробоины. Союзный
тральщик подходил к нему с опаской - каждую минуту море вокруг корабля
могло вспыхнуть. Орудия англичан были уже наготове, чтобы разом покончить с
танкером, который теперь будет только задерживать остальных на курсе.
Но "Азербайджан" не стал снимать с борта команду.
Но "Азербайджаи", не дал эсминцу расстрелять себя.
"Опасения англичан были напрасны - "Азербайджан" имел в своих "танках"
льняное масло, в те времена стратегическое сырье для производства
красителей.
С мостика "Азербайджана", усиленный мегафоном, послышался не очень-то
дипломатичный окрик:
- Пошли к чертовой матери! В помощи не нуждаемся...
Наведенные прямо на тебя орудия - это, конечно,
не "помощь", но сейчас было некогда выбирать сло-
ва. На PQ-17 повторилось почти то же, что случилось
и на PQ-16 со "Старым большевиком": "Азербайд-
жан", залатав пробоину пластырем, укрепил изнутри
борта подпорами, привел в действие помпы, конту-
женные взрывом торпеды, откачал из отсеков гряз-
ную воду и... продолжил свой путь! Флагман конвоя
скоро принял с него сигнал:
"№ 52. Занимаю свое место в ордере"...
Немцы отвязались от каравана около 20.30, и понемногу все стихло. Был
резкий перепад, словно быстрая смена атмосферных давлений, - от гвалта и
стрельбы к удивительной тишине. Англичане, не покидая боевых постов, уже
стали пить чай. Корабли PQ-17 поравнялись с немецким "хейнкелем", который,
лежа на воде, корчился в едком бензиновом пламени. На его крыле спасался
знаменитый ас Ганнеман, возглавлявший нападение торпедоносцев. Он имел на
своем личном счету 50000 тонн потопленного тоннажа противника, и смерти
ему, как и всем людям, не хотелось". Но ни один из кораблей не задержался,
чтобы подобрать его: Даже спасательные суда, замыкавшие строй, прошли мимо,
осыпая любимца Геринга свистом, проклятьями и плевками...
Жалеть ли нам этого фашиста?
Нет, не надо жалеть!
Пусть он тонет вместе с пылающим самолетом.
Испытав страшное потрясение, потеряв корабли и команды, караван PQ-17
снова ложился на генеральный курс.
Сталинград! - вот та конечная пристань, на которую должны быть свалены
важные стратегические грузы.
Издалека еще слышалась частая стрельба; это англичане добивали раненые
транспорта, которые держались на волне, не желая умирать во мраке
бездны.... Если бы корабли умели плакать, они бы, кажется, сейчас рыдали!
* * *
Ну а теперь, читатель, на все это надо посмотреть спокойными глазами.
В общем-то ничего страшного не произощло. Люди отлично понимали, на что
они идут, трогаясь в рейс по маршруту PQ-17. Война есть война, это всегда
испытание мужества риском, и без потерь на войне не обойтись. А потому
караван настойчиво стремился к далекой цели.
PQ-17, конечно, пришел бы к нам, как пришли до него другие караваны.
Пусть с потерями, все равно бы пришел!
Но...
Судьба каравана PQ-17 была решена в "цитадели".
"ЦИТАДЕЛЬ"
В общих чертах все то таинственное, что происходило тогда в преисподней
Британского адмиралтейства, сейчас уже стало известно. Пока это не
акварель, это лишь сухо очерченный абрис, но и по этому наброску можно
догадаться, как замышлялась общая картина...
Расчеты курсов противника. Запасы его топлива, соотношение скоростей
между "Тирпицем" и кораблями сопровождения "Тирпица"- все это указывало,
что германская эскадра даже в штормовых условиях способна настичь караван
PQ-17 примерно к двум часам ночи следующего дня (то есть уже 5 июля).
Штурманский циркуль легко шагает по картам...
- Сэр! Конвой PQ-17 сейчас находится от советского порта Архангельск на
расстоянии восьмисот миль.
Восемьсот морских миль-это примерно 1500 километров.
- Я спущусь в "цитадель",- сказал Дадли Паучл, поднимаясь с места легко,
как мальчик. - Если мы не решимся сейчас, то к ночи будет поздно...
("Не делай этого, Дадли!" Ох, не делай этого, Дадли!)
Кажется, роковое решение было им уже принято. Более того, Дадли Паунд
успел заручиться поддержкой своего кумира - Черчилля, которого неизменно
боготворил. Между тем часы Британского адмиралтейства показывали как раз
20.30 - то самое время, когда PQ-17 успешно отбился от атак немецких
торпедоносцев.
Бетонные ступени уводили Паунда с верхних этажей Уайтхолла в подземнйе
катакомбы того же Уайтхолла, наполненные тайнами минувшей войны, которые
англичане не любят раскрывать.
На глубине 30 метров, под наплывом стали и бетона, затаилась легендарная
цитадель - средоточие всей информации о противнике, центр обработки всех
данных обстановки на море. Сразу же отметим, как истину, что сидящие в
"цитадели" люди даром хлеба никогда не ели - они свое дело отлично знали!
Сейчас в эту бессонную обитель, где круглосуточно царило мозговое
напряжение мужчин и женщин, решавших замыслы врага, как шахматные задачи,
спустился Дадли Паунд. Узким подземным коридором, освещенным корабельными
плафонами, он сначала прошел в кабинет слежения за надводными кораблями
противника, где начальствовал капитан 1-го ранга Дэннинг.
Разговор между Пауйдом и Дэннингом напоминал хождение по канату:
казалось, одно неосторожное слово способно нарушить выверенную
балансировку. Первый вопрос лорда, естественно, был таков:
- Вышел ли "Тирпиц" в море?
- Если бы он вышел, - сказав Дэннинг, - мы бы знали об этом не позже чем
через шесть часов после его выхода в море.
Возникла пауза. Паунд задал второй вопрос:
- А можете ли вы быть уверены в том, что "Тирпиц" все еще находится в
Альтен-фьорде?
- Разведка, как бы она ни была хороша, все-таки неспособна на
моментальные ответы. Дэннинг знал, что "его тайные агенты в Норвегии начнут
давать информацию не тогда, когда "Тирпиц" стоит на якоре, а лишь тогда,
когда "Тирпиц" начнет выбирать якоря. Примерно в таком духе он и отвечал
первому морскому лорду... Дадли Паунд соорудил третий каверзный вопрос:
- Можете ли вы по крайней мере сказать мне точно - готов или не готов
"Тирпиц" к выходу в море?
Конечно, на такой вопрос могли бы ответить только немецкие офицеры,
сидящие сейчас в штурманской рубке самого "Тирпица"... Дэннинг тщательно
продумал свой ответ:
- Я могу сказать одно, что "Тирпиц" в ближайшие часы в море не вылезет.
Прежде линкора должны выйти эсминцы, чтобы прочесать район предстоящего
маршрута "Тирпица", чтобы разогнать наши подводные лодки, которые там
встретятся. Но донесений об этом не поступало...
Последнюю фразу Дэннинга можно было (при желании!) истолковать и таким
образом: мол, "Тирпиц" в море все-таки вышел, а подводные лодки его
прохлопали. В районе Альтен-фьорда существовал еще заслон из советских
подлодок, однако об их присутствии на позиции, кажется, не было сказано ни
слова. "Не делай этого, Дадли!" миновал коридор и очутился в громадном
кабинете подводной обстановки, который возглавлял бывший адвокат Роджер
Уинн. Можно было подумать, что офицеры с длинными киями в руках играют
здесь в биллиард. Но громадный стол посреди бункера был застлан не зеленым
сукном, а картой морского театра, заставленной фишками - синими, красными,
белыми. Каждая из них означала немецкую подводную лодку, а цвет фишки
указывал способ, которым она была обнаружена - по радиопеленгу,
гидроакустическим контактам или просто визуально. От этих фишек тянулись
карандашные стрелы курсов, проложенные по способу "логической дедукции":
Уинн за годы войны настолько изучил повадки Деница, что курсы лодок, только
предполагаемые, зачастую точно совпадали с действительными. Стены этого
кабинета украшали внушающие ужас диаграммы быстрого развития подводного
флота Германии (ужас заключался в том, что Германия успевала строить
подлодки быстрее, нежели их успевали топить)...
- Ну, что у вас хорошего, Уинн? - спросил Паунд.
Они обошли вокруг "биллиарда". От южной Исландии до Архангельска были
вколоты в карту булавки, а между ними натянулась эластичная нить, наглядно
указывая путь каравана PQ-17. Кончик длинной указки в руке Уинна коснулся
нити чуть северней острова Надежды, и нить затрепетала, как струна.
- Сейчас они здесь, - указал Уинн.
Паунд спросил его о подводной обстановке. Едва глянув на свой "биллиард",
Уинн с красноречием адвоката мог сразу же Дать оценку подводной угрозы на
сегодня, на завтра, через неделю... На этот раз он отвечал кратко и
озабоченно:
- Подводная обстановка в Баренцевом море напряженная.
- Вы говорите, Уинн, она напряженная?
- Точнее, - угрожающая... Караван PQ-17 вступает в район, буквально
кишащий подводными лодками противника.
Дадли Паунд выбрался из душной "цитадели" на свежий воздух и созвал в
своем кабинете совещание. Угроза подводных атак - да, она существовала, но
ведь никто из разведки не сказал ему, что "Тирпиц" вышел в океан. Однако
все дальнейшее строилось на рыхлом песке умозаключений первого лорда, что
линкор вот-вот начнет ломать кости его кораблям. Паунд отбросил мешавший
ему циркуль.
- PQ-17 не может отступить в плотные льды, а спуститься в южном
направлении - значит угодить прямо в объятия Редера. Требуется срочное
решение. Нам надо спешить...
Английский историк пишет:
"Паунд принимал свое окончательное решение, находясь почти в
мелодраматической позе. Первый морской лорд откинулся на спинку кожаного
кресла и закрыл глаза - неизменная поза для многозначительной паузы во
время принятия трудного решения. Его пальцы крепко сжали подлокотники
кресла, а выражение лица, которое казалось больным и утомленным, стало
мирным и сосредоточенным..."
В этот момент один офицер штаба, настроенный весьма критически, шепнул
сотрудникам Адмиралтейства:
- Если это правда, что обстановка требует срочного решения, то нашему
"папе", наверное, не следовало бы засыпать.
Паунд вдруг выкинул вперед руку, притягивая к себе чистые бланки для
заполнения их радиограммами.
- Конвой PQ-17 еще можно спасти,-заговорил он. - Это мое, только мое
решение, и я его принимаю: PQ-17 должен рассредоточиться!
Адмирал флота Н. Г. Кузнецов пишет:
"Следует заметить, что в глубокой ошибочности и надуманности этого
убеждения не сомневался ни один из ближайших сотрудников Паунда".
Это сущая правда! Шутки шутками, но теперь, когда перед Паундом лежали
бланки радиоприказов по флоту, все офицеры Адмиралтейства говорили ему
совершенно серьезно:
- Не делай этого, Дадли!
Но Дадли сделал. В его руках сейчас была та сила, которая способна через
океан дотянуться до каравана PQ-17 и сломать ему хребет с хряском.
Блаженны люди, плывущие в море и не знающие, что ждет их!
Караван PQ-17 в этот момент находился вне зоны действия советских
кораблей, а обо всем, что дальше произойдет, командование Серверного флота
оповещено союзниками не было...
Гитлеровский гросс-адмирал Редер выкинул сейчас перед англичанами свой
главный козырь -"Тирпица"!
За резким силуэтом "Тирпица" лорды Уайтхолла увидели колеблющийся во
