Роман-газета No 9 (991) 1984
ВАЛЕНТИН ПИКУЛЬ
РЕКВИЕМ КАРАВАНУ PQ-17
Документальная трагедия
В ЭТОЙ ДАВНЕЙ ИСТОРИИ МАЛО БЕСПРИСТРАСТНЫХ СВИДЕТЕЛЕЙ - ЕЩЕ МЕНЬШЕ
ОБЪЕКТИВНЫХ СУДЕЙ. НО СЛЕЗЫ НЕ ВЫСОХЛИ...
ПО ВЕЧЕРАМ ЕЩЕ СКОРБЯТ СТАРУХИ МАТЕРИ НА ЗЕЛЕНЫХ БЕРЕГАХ ВОЛГИ, ТЕМЗЫ И
МИССИСИПИ.
НО СНАЧАЛА МНЕ ХОЧЕТСЯ СКАЗАТЬ...
Мой отец начал жизнь матросом на балтийских эсминцах, а закончил ее
комиссаром морской пехоты в руинах Сталинграда. От него я перенял любовь к
флоту и юношескую тягу к стремительным кораблям. Сейчас мало кто знает, что
с 1942 по 1945 год в нашем флоте существовало воинское звание - юнга. Оно
присваивалось подросткам, которые освоили флотскую специальность, дали
воинскую присягу и могли наравне со взрослыми нести самостоятельную вахту
возле механизмов. К числу таких счастливцев принадлежал и я. Мне было 15
лет, когда я стал рулевым на эскадренном миноносце. Удивляться тут нечему:
война - время большого доверия к юности.
Нам, юнгам, очень хотелось попасть в самую заваруху морской войны, и мне
здорово повезло - я служил на Северном флоте. Наши эсминцы охотились sa
подлодками противника. В составе союзных эскортов они конвоировали караваны
с поставками по лендлизу, Не все еще в нашей стране отчетливо представляют,
какой длинный и страшный путь проделала через океан простая банка свиной
тушонки, пока ее где-нибудь в окопах под Курском не вскрыл штыком наш
героический солдат...
О том, что все виденное было историей, я понял гораздо позже - к
сожалению! Сумбурные восприятия флотской юности легли в основу моего
первого романа (кстати, не совсем удачного), и я думал, что уже никогда не
вернусь к этой теме вторично: меня надолго увлекла русская история. Помню,
что в 1969 году я готовил к печати очередной исторический роман "Пером и
шпагой" - роман о секретной дипломатии XVIII столетия, - и вдруг, в самый
разгар работы! - меня властно заполонила тема каравана PQ-17, я отложил
наше давнее и взялся за наше ближнее.
Это была как бы встреча с юностью...
В памяти возникли бензиновые пожары па танкерах; казалось, я снова вижу,
как стонуще умирают транспорта, а на их палубах танки и паровозы, словно
обезумев, расшибают грузовые контейнеры. С первых же слов я понял, что у
меня получается реквием - вроде последнего "прости" всем тем, кто с палубы
корабля шагнул прямо, в бездну.
В сокращенном варианте "Реквием" был спечатан сразу же после написания.
Ленинградский журнал "Звезда" опубликовал его в майском номере за 1970 год,
посвященный 25-летию Дня Победы. Я никак не ожидал, что больше всего
откликов получу от читательниц. "Реквием каравану PQ-17" женщины почему-то
восприняли гораздо острее, нежели читатели-мужчины. Здесь же позволю себе
выразить глубокую благодарность всем, кто указал мне на недостатки и явные
промахи, которые я постарался исправить, готовя книгу к отдельному изданию.
Естественно, в такой краткой вещи, как эта, немыслимо отразить всю
полноту описываемых событий, и потому более подробную картину судьбы PQ-17
читателю следует искать в специальных работах.
* * *
По ночам в Атлантике, этой извечной колыбели флотов всего мира, жутко
становилось иногда человеку...
Ты встречал мертвецов с пропавших кораблей, и волна несла их на своем
ликующем гребне, а мертвецы не тонули, раздутые, как и бушлаты на них,
насыщенные капкой и воздухом.
Ты слышал, как во мраке вдруг начинали работать дизеля, питая током
опустошенные за день батареи подлодки, а вот и она сама -низкая длинная
тень с бульбой рубки, которую заплескивает море.
Ты видел, как проносилась растворенная в ночи теплая громада крейсера, а
куда он идет - об этом зачастую не ведали даже те люди, что несли вахту на
его мостиках.
Ты невольно вбирал голову в плечи, когда из ночных туч, с воем поглощая
пространство, падала тяжелая "каталина" на двух звенящих моторах, из
фюзеляжа ее рушилось что-то похожее на бочку - это еще одна мина
прибавилась в океане.
И чаще всего погибал человек в Атлантике самой худшей из всех смертей,
которая зовется безвестной. Это не та общедоступная смерть, когда тебя
подберут, накроют шинелью и уложат в братскую могилу. У этой смерти нет
даже могилы...
Моряки предельно точны в своих докладах:
- Срок автономности вышел... в эфир на связь с базою не выходит...
позывные - без ответа! Ну, значит, конец.
Часть первая
АТЛАНТИКА
- Нет, сэр,- невозмутимо ответил Брукс. - Но я
хотел бы отметить один факт, о котором часто
забывают... Страх может подавить человека.
По-моему, нигде это чувство не проявляется с такой
силой, как при проводке конвоев в Арктике... Знаете
ли вы, адмирал Старр, каково приходится людям там,
между островом Майен и островом Медвежьим, в
февральскую ночь? Это тяжелая, мучительная
борьба... Каждая ваша мозговая клетка напряжена до
предела... Вы находитесь как бы на грани
сумасшествия. Знакомы ли вам эти ощущения, адмирал
Старр?
Ол. Маклин. Корабль его величества "Улисс"
МАЙ 1941 ГОДА
В мае 1941 года британские станции радиоперехвата нащупали в эфире
учащенную работу самолетов германской метеоразведки. Лаборатории службы
погоды, летящие над океаном, взяли под наблюдение колоссальный район - от
Исландии, где уже высадились англичане, до сплоченных ледников Гренландии,
где недавно стали хозяйничать американцы. Немцев интересовало состояние,
паровых льдов, плотность туманов, скорость ветра и сила волнения на море...
Начальник английской морской разведки предстал перед Дадли Паундом,
первым морским лордом.
- Сэр,-сказал ои,-у меня такое предчувствие, что Берлину неспроста
понадобился долгосрочный прогноз погоды. Хочется верить, что мы уже
держимся за хвостик веревки, с другого конца которой вьется петля для
висельника.
Дадли Паунд отреагировал на это без улыбки:
- Надеюсь, Годфри, вы не дадите меня повесить?
- Нет, сэр! Мы приложим все старания, чтобы сунуть в петлю вашего
берлинского коллегу - гроссадмирала Редера.
- Благодарю вас, Годфри, вы всегда так любезны...
Восемнадцатого мая 1941 года германский линкор "Бисмарк" отвалил от пирса
оккупированной польской Гдыни. Гарнизонный оркестр исполнил при этом
печальную мелодию, прозвучавшую в это тихое утро траурно-щемяще. Впрочем,
гитлеровский адмирал Лютьенс рассчитывал, что операция под кодовым
названием "Рейнское учение" завершится благополучно.
- Если бы не эта грустная баллада, совсем некстати сыгранная в нашу
честь, никто бы и не заметил нашего отплытия. Я надеюсь, - говорил Лютьенс
на мостике "Бисмарка", - что, пока мы не вырвемся на простор океана, в
Англии даже кошка не шевельнется. Смотрите, как пустынно море: все корабли
задержаны в портах, чтобы нас никто не заметил...
Но "кошка" шевельнулась в другом углу Европы - в тихом нейтральном
Стокгольме, где британский атташе Дэнхем встретил в клубе своего
приятеля-офицера шредского флота.
- Кстати, - как бы между прочим сказал швед, сдавая в игре трефового
туза, - сегодня на рассвете наш крейсер "Готланд" случайно разглядел в
тумане "Бисмарка"! Судя по мощному буруну под форштевнем он куда-то здорово
поторапливался.
Дэнхем тут же покрыл туза козырной мастью:
- Вы проиграли пять марок и вряд ли уже отыграетесь, ибо посол просил
меня не задерживаться сегодня в клубе...
Скорой походкой он отправился в посольство. В три часа ночи в Лондоне
разбудили начальника морской разведки:
- Депеша из Стокгольма под грифом "весьма срочно". Атташе Дэнхем
сообщает, что "Бисмарк" проскочил проливы...
Но и шведский крейсер "Готланд" был замечен на "Бисмарке", отчего,
настроение адмирала Лютьенса испортилось.
- Придетася радировать в Берлин, что нас, кажется, уже рассекретили...
Эти проклятые нейтралы шляются где хотят, и никак нельзя заткнуть им глотку
одним хорошим залпом!
Гросс-адмирал Эрих Редер вчитался в полученную от Лютьенса радиоквитанцию
расшифровки и тоже расстроился:
- Неприятная встреча! Впрочем, шведов вроде бы и нельзя упрекнуть в
излишней болтливости. Будем надеяться, что они хотя бы два дня подержат
язык за зубами.
Однако рано утром 21 мая флотские радиостанции Германии уже стали
перехватывать приказы Британского адмиралтейства об активном воздушном
поиске "Бисмарка".
- Но, - сказал Редер, не теряя хладнокровия,- как докладывает наша
агентура, британские линкоры метрополии еще околачиваются на рейдах Скапа -
Флоу, а "Хууд", если верить остолопам из авиаразведки Геринга, зайтрял на
ремонте в Гибралтаре... Нет, мы не станем отменять операцию!
В расстановке сил британского флота Редер ошибался.
Несколько дней подряд внимание всего мира было приковано к северной
Атлантике, где Гитлер решил опробовать мощь своего суперлинкора на самом
рискованном оселке - на английском! В мировой печати совсем незамеченным
проскочило, краткое сообщение, которое в другие времена могло бы стать
газетной сенсацией: где-то между Африкой и Южной Америкой германская
подлодка торпедировала американское судно "Робин Мур"... Фашистский флот
наглел от нечаянных успехов.
Теперь слово за английской воздушной разведкой!
- Джонни, Джонни, мы теряем высоту, Джонни... Разве ты не слышишь нас,
Джонни? Машину трясет... мы разваливаемся... но я вижу,.. хорошо вижу его,
Джонни... это он, Джонни!
Британский самолет, разбрасывая по кускам свои крылья, с воем врезался в
норвежские скалы. Офицер корпуса горных егерей поднял руку, останавливая
бегущих солдат своей роты:
- Не лезьте туда, ребята! Лучше подождать гестапо.
До чего же сладко дышится по утрам-в фиордах Норвегии, вот и первые
ландыши проклюнулись в траве... Гестаповцы разбили фонарь кабины
стрелкарадиста, внутри которой, скорчившись, лежал англичанин, почти
мальчик. А глаза потухшие...
- Во, бесстыжие глаза! Они, кажется, успели разглядеть именно то, что вся
Германия сейчас прячет от Англии.
- Меня волнует другое, более насущное, - отозвался старший в команде. -
Успел он радировать или не успел?..
Он уже мертв, этот англичанин. Через три дня на далекой родине между
полоской жидкого клевера и бурым торфяным полем проедет на велосипеде
скучающий мальчишка-почтальон и будут над ним распевать в небе жаворонки.
Почтальон постучится в старый дом и с поклоном вручит родителям
похоронную... Все будет именно так. Но он - успел!
А в коридорах Британского адмиралтейства - сквозняки, как и на эсминцах,
что просвистаны штормами.
- Сэр! Кажется, мы его обнаружили.
- Опомнитесь, Хью, не совсем-то мне верится...
Первый морской лорд даже рассмеялся. Солнечный свет за окном был так
ярок. Серый костюм безукоризнен. Он задержал спичку возле сигареты - выждал
подтверждение.
- Именно так, сэр! - сказал офицер-оперативник. - Наша воздушная разведка
засекла его в Корсфьорде.
Спичка обожгла пальцы. Беглый взгляд на карту: Корс-фьорд - это уже близ
Бергена. "О, как далеко забрались эти паршивцы!" Но голос лорда спокоен:
- Это все, что вы знаете, Хью?
- Да, сэр. Но и это дорогой ценой, сэр...
Так англичане установили место новой стоянки гитлеровского линкора
"Бисмарк". Позже один из посланных к Бергену самолетов, сумев остаться
незамеченным для немцев, произвел аэрофотосъемку.. Расшифровка снимков
показала, что рядом с "Бисмарком" базируется и тяжелый германский крейсер
"Принц Эйген".
Адмирал Лютьенс перед выходом в море сказал в узком кругу своих офицеров:
- Вот уже два опытных адмирала ушли со своих постов, и я не желаю быть
третьим! Я стану выполнять не партийные программы фюрера, а лишь приказы
оперативного руководства...
