дней, из которых 9 - для работы, 9-для разгула, 9-для поездки домой. Лориан
был не только базой подводников Гитлера - здесь фешенебельные бордели
пропускали всех прибывающих с моря, чтобы в диком распутстве они стряхнули
с себя все ужасы и кошмары похода. Англичане не раз бомбили Лориан, надеясь
накрыть "волков" поближе к ночи, когда они разбредаются по притонам. Но
предусмотрительный "папа" Дениц заранее вынес публичные дома из Лориана за
черту города, а железобетонные навесы, под которыми стояли подводные лодки,
как лошади в стойлах, фугаски не могли пробить...
Однако команде Ральфа Зеггерса пришлось распрощаться с веселым Лорианом -
по вине самого Деница. Как всегда, отметив возвращение лодки пиршеством,
адмирал сказал потом:
- Ральф, время родовых схваток на верфях кончилось, Германия скоро
завалит океан своими лодками. А тебе предстоит прогуляться к берегам
России. Сейчас я произвожу перестановку боевых сил, чтобы вмешаться в
борьбу с конвоями в Арктике...
Зеггерсу очень не хотелось плавать у берегов СССР.
- У меня, - возразил он, - ослабел корпус. Появилась фильтрация, и при
погружениях внутри лодки течет, как в душе.
- В каком отсеке? - спросил Дениц с улыбкой.
- Даже в центральном, - приврал Зеггерс.
- Ерунда,- утешил его Дениц. - На Тромсе у нас отличная база по ремонту -
заклепки тебе подтянут на пневматике, и я верю: ты вернешься оттуда с
рыцарским крестом.
Было ясно - не увильнуть, и тогда Зеггерс спросил:
- Мне подсадят гувернантку? Или пойду самостоятельно?
- Без гувернанток! - отрезал Дениц. - Стажироваться на район плавания уже
некогда. Знакомиться с условиями будешь сразу на месте. И... не огорчайся:
ты уходишь сегодня же!
По ступеням веранды они спустились в сад. Где-то вдалеке сонно ворчала
Атлантика. Со стороны Лориана доносился гул: это множество компрессоров
заряжали лодки воздухом высокого давления. Пышная акация белела в ночи...
"Что сказать?"
- Мой адмирал, я согласен прыгнуть хоть в пропасть!
Дениц дружески отпихнул его от себя:
- Молодчага, Ральф! Вопросы у тебя есть?
- Есть. Скажите, там ли находится лодка Фрица Пройсса, с которым мы
большие друзья?
- Пройсса уже нет,- поморщился Дениц.
- Он погиб за великую Германию?
- Пройсс - большая свинья. Ты никому не говори, Ральф, что дружил с этой
скотиной... Пройсс сделал лишь один выход к берегам Новой Земли, а потом
что-то стряслось у них на лодке с гирокомпасом. "Аншютц" все время замыкало
на корпус, гиросфера крутилась в глицерине, как яйцо в кипятке. Долго не
могли понять, пока не дознались, что виноват твой приятель.
- Не может быть! - удивился Зеггерс. - Я знаю Пройсса...
- Ничего ты не знаешь,- отмахнулся Денид. - На допросах в гестапо он
сознался, что портил гирокомпас умышленно, чтобы не выходить в море...
- Ну! - и Дениц протянул руку. - Заклепки вам подожмут. Рыцарский крест
за мной! Можешь заранее поднять над перископами грязную вонючую метлу - в
знак того, что твоя лодка выметет русских из Баренцева моря...
На рассвете полярный океан покатил им волны навстречу. Комбинезоны,
вязанные из белой шерсти, уже не спасали от холода. Давно ли, кажется,
изнывали от жары, несли вахту в трусиках, словно дачники. А сколько было
свежих яиц и апельсинов! Теперь же лодку покрывало инеем изнутри, голые
скалы на берегу наводили уныние. Постели мокрые от конденсационной влаги, а
одеяла на койках - хоть выжми... Ужасно, ужасно! В плохом настроении
Зеггерс дал в Киль шифровку, что они дошли до Нарвика.
Здесь команде выдали особое полярное обмундирование и талоны розового
цвета на посещение скромного дома терпимости. Дефицитные проститутки вблизи
Арктики тоже выдавались по карточкам - вроде мармелада или маргарина. А
перед выходом на позицию к пирсу подъехал грузовик снабжения:
- Эй, на лодке! Принимайте "пакеты спасения".
"Пакеты спасения" выбрасывались, как торпеды, через аппараты. Это были
мешки, заряженные воздухом, мазутом, щепками, обрывками берлинских газет и
обыкновенным человеческим калом (самым свежайшим, отлично
законсервированным). В случае, если русские начнут слишком нажимать,
Зеггерс должен выстрелить таким пакетом, который, выплыв на поверхность,
имитирует гибель подлодки. После чего - так подразумевалось - русские
отстанут...
В тихую ночь, когда за поворотом каждого мыса мерещится всякая
чертовщина, Ральф Зеггерс повел свою пиратскую субмарину в рискованный
рейс. Опять потекло с переборок, электрогрелки мало помогали. Чулок фиорда
кончился, и вот уже первая волна шибанула подлодку в скулу, будто кулаком.
Вторая легко, словно играючи, влезла на палубу и диким зверем быстро
добежала до самого мостика... Полный рот воды!- Глаза разъедает от соли и
ветра! Неужели так будет теперь всегда? Да, всегда...
- Здесь нам придется жить, - сказал Зеггерс штурману, - на кофе, на
коньяке, на сигаретах из испанской махорки... Черт бы побрал этого "папу"!
Сам-то он сидит по макушку в акациях! Ах, Лориан, Лориан... Шесть часов в
электричке - и ты уже в Париже... Нам, кажется, не повезло!
До Нордкапа лодка шла в позиционном положении, выставив над морем только
свою отточенную черную рубку. Приближался рубеж, за которым можно встретить
русские корабли, и Ральф Зеггерс велел задраить на кремальеру тубус
главного люка.
- Принять балласт,- апатично распорядился он. - Дизеля долой. Левым
мотором средний. Лишнего шума не производить. Движение по отсекам
ограничено. Мусор бросать в ящики. Боцман! Продуйте гальюны и следите,
чтобы бегали пореже... Строгое радиомолчание! Я уже убедился, что есть
научный способ продления жизни - для этого надо как можно реже выходить для
связи в эфир!
...Их ждала встреча с обратным караваном QP-11.
РУССКОЕ ЗОЛОТО
Хроника ТАСС (апрель 1942 года)
4 - В Москве состоялся Второй всеславянский митинг.
8 - По сообщению германской печати, государственный долг Германии за
время войны увеличился до 140 миллиардов марок.
14. - В советской печати опубликовано обращение к германской армии,
подписанное 805 пленными немецкими солдатами.
17 - Англичане разрушили нефтепромыслы в Бирме.
22 - В Лондоне открыт памятник В. И. Ленину.
26 - Речь обер-палача Гитлера в рейхстаге, в которой он потребовал
усиления репрессий.
27 - Нота народного комиссара иностранных дел СССР о чудовищных
злодеяниях, зверствах и насилиях немецко-фашистских захватчиков в
оккупированных советских районах...
Обратный караван QP-11 готовился в путь ва родину.
Накануне войска НКВД патрулировали дорогу, ведущую в бухту Баенга, где
стоял английский крейсер "Эдинбург". С наших эсминцев наружная вахта
видела, как по дороге, спускаясь с сопок, прошли грузовые машины,
задернутые чехлами. Всю ночь на "Эдинбурге" шла какая-то возня, там
мелькали огни фонарей, слышались свистки команд и хохот... Разгруженные
машины отошли обратно в сопки, и разом исчезли с дороги патрули НКВД.
А завтра как раз праздник - 1 Мая... Колокола громкого боя и призывные
выкрики горнов возвестили для нас походную жизнь. Еще с ночи громадный
караван транспортов-обратников потянулся из Кольского залива. Самая сильная
единица охранения, крейсер "Эдинбург", обгоняя медлительных "купцов",
развил скорость и вырвался на Кильдинский плес в яростный блеск моря.
Опять для "семерок" началась конвойная служба: качайся, наблюдай, стой у
машин, будь готов. "Гремящий" и "Сокрушительный" мотало на зигзагах -
правила обязывали срезать курсы зигзагами, чтобы подлодки противника не
могли рассчитать верного угла для атаки. По радиотрансляции было объявлено:
- Леера в районе торпедных аппаратов срублены.
Ветер усиливается, товарищи! По верхней палубе передвигаться
осторожней...
В общем-то, если говорить честно, конвойная служба всегда скучновата. Ты
весь в адском напряжении, и ослабить это напряжение никак нельзя, ибо
сейчас - спокойно, а ты не знаешь, что будет через минуту. С тебя течет
вода. Ты не ведаешь сна и покоя, а... все же скучновато. Не эта ли самая
скука заставила крейсер "Эдинбург" покинуть походный ордер, не связывая
себя хлопотами охраны, и уйти бороздить океан в одиночестве?..
На мостике "Гремящего" - приглушенные разговоры:
- Его вчера чем-то там загрузили... по секрету!
- Какую-нибудь хреновину для Черчилля.
- Ну да! Много ты понимаешь. Он коньяк пьет только наш. Армянский. Вот и
посылают несколько ящиков...
- Сигнальщики, не отвлекаться! - приказ с вахты.
Усатый Игорь Пчелин, со взглядом, обращенным на репитер гирокомпаса (а
руки на манипуляторах), хмуро брякнул:
- Молодые все, салажня такая... поболтать охота!
Да, скучновата конвойная служба. Но Гурии отлично знает, что уходить с
мостика все равно нельзя. В штурманской рубке диван дает командиру отдых на
полчаса, а потом - снова на крыло мостика, к машинному телеграфу.
* * *
- Курсовой сорок пять... Дистанция... Шум винтов!
Акустик сдвинул наушники на виски и заметно помрачнел.
Зеггерс передал по трубам в отсеки;
- Соблюдать полную тишину, передвижение прекратить...
Все ждали теперь нежного, как звучанье гитарной струны, позвякиванья по
корпусу лодки, когда по металлу барабанит модуляция британских "асдиков".
Но теперь, кажется, англичане не играли на своих страшных и чутких
струнах...
- Не будем прятаться, - сказал Зеггерс, хлопнув горизонтальщика по плечу.
- Отработай рулями на подвсплытие.
С глухим воем перископ пошел наверх, и своим жутким всевидящим глазом он
проткнул поверхность моря.
- Шум винтов растет... идут быстро, - докладывал акустик с "нибелунга". -
Даю пеленг: сто сорок пять... сто сорок... сто тридцать пять. Давать
дальше?
- Не надо, - ответил Зеггерс, склоняясь у перископа.
Сначала - муть, плеск, глаз перископа выхватывал то гребень волны, то
кусок неба. Цели было не видать.
- Подвсплыви еще: перископ захлестывает водой...
Теперь он разглядел пролетающий в одиночку британский крейсер, который
быстро входил в пересечение нитей прицела.
- "Эдинбург"! - ахнул Зеггерс и тут же опустил перископ.
- Если он дает узлов двадцать да еще лежит на курсовом зигзаге, то мы
промахнемся,- сомневался штурман.
- Да нет! - почти злобно выкрикнул Зеггерс. - Он шпарит, как король на
прогулочной яхте: напрямик...
Скорость крейсера обязывала Зеггерса очень быстро приготовить расчеты для
атаки. Время от времени поднимая перископ, он снова кидался локтями на
планшет, штурман, морща лоб, помогал ему в тригонометрических вычислениях.
- Это такой прекрасный торт,- сказал Зеггерс,- что нам не стоит жалеть
сладкой подливки... Будем давать залп из всех труб! Внимание - в носовом,
слушайте меня: все четыре трубы - все четыре к залпу...
В носу подлодки откинулись четыре крышки, и море, если бы оно могло
видеть, сейчас увидало бы четыре тупые, как свинячьи головы, торчащие
наружу рыла торпед. На залпе из четырех труб субмарину дернуло кверху носом
так, что электролит из батарей плеснуло через края баков.
- Включаю,-сказал штурман и, расслабленный, сел.
Секундомер - механизм, он страха никогда не ведал.
Секунда... секунда... секунда... секунда...
- Мимо! - отчаялся Зеггерс, потянувшись к бутылке с коньяком. - Все
четыре мимо, и, конечно, я не виноват: на такой скорости даже наш "папа"
сплоховал бы, наверное...
Он прижался губами к горлышку бутыли, и тут рвануло двумя взрывами сразу.
Зеггерс, кося глазами на стрелки приборов, делал глоток за глотком, потом
протянул бутылку штурману:
- Наши свиньи проскочили мимо, но кто-то попал в это английское корыто.
Ясно, что поблизости была наша лодка, и ее торпедам повезло больше, чем
нашим... Выпей и ты, все равно победа! Нами,- передал Зеггерс по отсекам, -
торпедирован сейчас "Эдинбург", который во всем мире считается одним из
лучших крейсеров... Хайль Гитлер, ребята!
И сдавленные в напряжении отсеки ответили ему мертвыми голосами, как
из-под земли:
- Хайль... Хайль... Хайль...
