Покровский с Орловым успели свалить по одной машине.
Пока все складывалось отлично. Перед Сафоновым выросла обтекаемая
серебристая тень еще одного врага.
- Прикрой с хвоста! - уловили его голос в эфире. - Бью третьего... -
Пауза, и вот результат: - Готов и третий!
Третий, раскидывая крылья, сорвался вниз.
- Прикрой с хвоста! - настойчиво просил Сафонов.
Это был момент, когда его стал расстреливать воздушный стрелок
германского истребителя. Покровский и Орлов были связаны тяжелым боем с
другими машинами врага, и они бились в стороне, пока враг не был ими
уничтожен... В отвесном пике, уходя вниз, Сафонов прощался с жизнью,
которую так любил!
Дежурные в Ваенге уловили его последние слова.
- Мотор!.. Мотор!.. Мотор!.. - выкрикивал он в эфир.
Слово "мотор" было условным сигналом: значит, он вынужден садиться. Не
садиться, а падать! Не летное поле под ним, а волны! Сафонов в своем
падении устремился к эсминцу "Куйбышев" (очевидно, в массе кораблей
ястребиным оком он узнал его). И теперь тянул, тянул, тянул... Из последних
сил он тянул машину, чтобы упасть как можно ближе к "Куйбышеву".
К месту боя на больших скоростях уже спешили наши истребители дальнего
действия, и наушники пилотов уловили Сафонова.
- Где ты?! Где ты?! - кричали они, спрашивая у неба. - Как ты чувствуешь
себя?
Всего 25 кабельтовых не дотянул Сафонов до эсминца и рухнул в океан,
высоко взметнув каскад пены. Моряки с "Куйбышева" передавали, что на месте
падения они видели быстро тонущий пакет парашюта, который был уже
отстегнут...
Три смельчака сорвали атаку на конвой PQ-16: самолеты Геринга ушли на
свои аэродрома, не потопив ни одного корабля. А в гибель Сафонова, которого
все любили на флоте, никто не верил. Эсминец "Куйбышев", исполняя приказ
адмирала Головко, целых два часа ходил на контркурсах - искал его. Потом
возник слух, будто Сафонова подобрали англичане. Подходящие с моря корабли
PQ-16 встречали печальные летчики - спрашивали.
- Ноу Сафон... ноу, - отвечали им англичане. И долго ждали подводную
лодку, которая (уж это точно!) вырвала Сафонова из волн и тут же
погрузилась на глубину. Не оказалось его и на лодках. И долго ждали все...
чуда!
ПАМЯТНИКИ
Караван PQ-16 вызвал к жизни два Указа Президиума Верховного Совета СССР
о присвоении звания Героя Советского Союза - из команды теплохода "Старый
большевик":
капитану - И. И. Афанасьеву,
старпому - М. М. Петровскому,
рулевому - Б. И. Аказенку.
Сам же теплоход был награжден орденом Ленина.
Второй звездой Героя Советского Союза посмертно награжден подполковник
морской авиации Борис Феоктистович Сафонов, и он стал первым дважды Героем
в Великой Отечественной войне (впрочем, указ о присвоении ему второй
Золотой Звезды был подписан еще за четыре дня до его гибели!).
После войны много памятников украсило полярные скалы.
На скупом и жестком пейзаже они выделяются особенно четко и выразительно.
Теперь мы, открывающие битву за Сталинград, с нетерпением ожидаем прихода
PQ-17, - этот караван нужен нам особенно сейчас, в грозное лето 1942 года,
когда железная машина врага на полных оборотах моторов несется, вся в пыли,
к Волге...
Мы закончили первую часть подвигом наших асов в небе.
Вторую мы посвящаем асам другой стихии - глубины!
Мурман, в нагромождении бурых скал, засыпанных снегом, в хаосе бурь и
штормов,-это ведь старинная русская земля с богатейшей историей... Сейчас
она - плацдарм!
Кто сказал, что здесь задворки мира?
Это край, где любят до конца,
Как в произведениях Шекспира,
Нежные и сильные сердца.-
Часть вторая
ИДУ НА ФЛАГМАНА
В мирное время на подводных лодках действовало много различных сигналов,
в которых даже старослужащие... подчас не могли разобраться. Война из всех
сигналов оставила один - "Срочное погружение!"...
Мы все время внизу. Мы за "все плавание никогда не увидим ни моря, ни
солнца, ни звезд. Знаем только свой отсек с его низким сводчатым потолком,
холодным светом электрических ламп и неизбежной духотой. И нам всегда
голодно."
Мичман Л. А. Планов. В отсеках тишина
ВЕЛИКОДУШИЕ
Ну, кажется, все. Еще несколько миль, и подлодка войдет в сектор действия
своих батарей. Тогда можно всплыть, дышать ветром на мостике. Сейчас в
центральном посту, под вырезом люка, соберутся курящие и впервые за много
дней будут до одурения сосать самую сласть самокруток. Трудная позиция в
водах Варангер-фьорда выдержана.-Два транспорта и тральщик противника они
отправили на грунт... Вот наконец долгожданные слова:
- Продуть балласт... на всплытие!
Стрелка указателя глубины потянулась к нулю. Всплыли. Командир лодки
отдраил рубочный люк. За ним на мостик выскочил сигнальщик, прижимая к
груди фонарь "ратьер". Почти сразу же оба свалились обратно в пост.
- Бери балласт... ныряй! Боцман, циркуляция влево...
Ахнул первый разрыв, и лодку качнуло на киле.
- Неужели свои так встречают? - удивился штурман.
Командир отряхнул реглан от воды, объяснил:
- Всплыли... а там сторожевик наш дымит. Вчерашний рыбник! Ему, видать,
только что пушку поставили. Вот он и обрадовался: без привета кидать стал.
Даже позывные не дали, не успели!
Акустик, услышав взрывы, по собственной инициативе привел в действие свою
аппаратуру. Лицо его стало озабоченным:
- Наверху идут на нас... стараются!
- Рыбы им мало, - буркнул боцман. - Нас глушить будет...
В посту появился флагманский врач Подплава, совершивший этот поход, чтобы
испытать новейшие приемы регенерации воздуха. Тихий и робкий человек,
пришедший на флот с научной кафедры, он спросил очень вежливо (даже
неподобающе вежливо для такой обстановки):
- Простите, а что тут в данный момент происходит?
- Шарахвут вот нас сейчас, - неласково ответил боцман.
- Не понимаю, по какому поводу... Мы же дома!
- Родные всегда больней лупят.
Акустик доложил, морщась:
- Первая серия... пошла!
Режущий шум винтов корабля пронесся над подлодкой, и со звоном лопнули
бомбы. Лодку сильно встряхнуло, с переборок полетела пробка, раскрошенная в
труху. Где-то с визгом разлетелись плафоны, стоял глухой стук-это бились
электролампы.
- Разворачивается для второго,-доложил акустик.
- Ну разве не паразит, а? - спросил боцман.- Видать, ему эта работа
понравилась. Конечно, кидай себе,- это не рыбу ловить?
Бомбы легли рядом. В соседнем отсеке что-то загрохотало.
- А товарищ попался серьезный,-сказал командир, мрачнея. - Эй, в
носовом... что у вас там лопнуло?
- Ничего не лопнуло,- ответили из носа торпедисты. - Это бочка из-под
сушеной картошки развалилась...
Корабль наверху разворачивался для следующей атаки.
- Вы бы ему посигналили,- подсказал наивный врач. - Мол, мы свои, идем
домой, бомбить нас не надо...
- Чем же я ему посигналю? - наорал на него командир. - Или мне палец ему
из-под воды выставить?
- Витя,- с укоризной сказал врачу штурман,- то, что ты советуешь нам
сейчас, это называется бесплодной утопией.
- А утопия - от слова "утопили", - разъяснил всем боцман.
- Пошла серия за борт, - доложил акустик.- Бросает!
Падающие бомбы издавали на глубине гул и бульканье.
- Знать бы-какую он ставит глубину? - сказал штурман.
Но тут же людей стало бить, бросая одного на другого, отсек был наполнен
туманом и мелкой пробкой.
- Правильно ставит, собака! - ответил командир. - Уж больно дельно
кидает... Ну, как ты, Витя? Потрясываешься?
- Да, видите ли, - ответил флаг-врач, - все дело заключается в том, что
трясись или не трясись, а бежать тут некуда!
- И будут,- добавил боцман,- за здорово себе живешь, молодые и красивые
покойнички, украшенные орденами и медалями...
- Опять разворачивается,- доложил акустик.
- Будем уходить,- решил командир. - Ничего тут иного и не придумаешь. Он,
видать, не отстанет... Вытянемся в море, подзарядим там батареи и уже во
всплывшем положении пойдем на базу, чтобы товарищ этот наверху! за чужих
нас не принимал.
Так и сделали. Когда со стороны моря показалась подлодка, идущая на
дизелях, сторожевик принял с нее опознавательные и точно по уставу дал на
нее свои.
- Спроси его, бомбил ли он недавно лодку?
Сигнальщик отмахал вопрос на сторожевик флажками.
- Читай, что он пишет нам в утешение
- Сознается,- сказал сигнальщик. - Пишет, что бомбил...
- Отвечай ему так: "Сукин сын, ты бомбил нас", - и потом, когда
очухаются, ты им добавь следующее: "Желательно встретиться на берегу для
обмена боевым опытом".
Глаз прожектора сторожевика стыдливо промолчал. Сигнальщик понял это
молчание на свой лад:
- Разве они ответят, товарищ командир? Ведь понимают, что за такие дела
на второй год войны, да еще при обмене опытом, обязательно морду им бить
станут...
Подлодка завернула в гавань Полярного, притулилась к родному пирсу.
Береговые службы потянули на ее борт шланги с паром, водой, телефоном и
электропитанием. Их встретил комдив. Возле пирса остановилась "эмка", из
нее вышел командующий флотом Головко, молодо сбежал по сходне на лодку. Он
и в самом деле был еще очень молод, этот командир самого молодого флота
страны, и только седина на висках выдавала его переживания за судьбы тех
кораблей и людей, которых он столь частопровожал в океан...
Выслушав доклад подводника, Арсений Григорьевич спросил:
- А чего не пришел в назначенный срой? Мы ждали...
Командир поведал вице-адмиралу, как его бомбила на плесе своя же
брандвахта, пришлось оттянуться в море, подзарядиться там, снова
возвращаться... "Волокитная история!"
- Это плохо,- сказал Головко. - Командир сторожевика понесет строгое
наказание. Заставим его изучить силуэты наших подлодок и нести службу
наблюдения в море как надо, по уставу!
Подполковник вдруг представил себе, что, должно быть, испытывает сейчас
незнакомый ему человек с мостика сторожевика, и он решительно вскинул руку
к козырьку мятой фуражки:
- Товарищ вице-адмирал, позвольте два слова?
- Хоть сто... Я вас слушаю.
- Простите, что вмешиваюсь. Сторожевик (это же видно) недавно рыбу
ловил... Где им сразу все тонкости изучить? Служба связи и наблюдения у них
никудышная, это верно. Но если быть честным, то командир сторожевика
достоин: большой благодарности.
- За что? За то, что вас бомбил на подходе к базе?
- Именно так, товарищ вице-адмирал... Уж сколько нас немцы бомбили, а
такого не выпадало. Дельно он бомбы клал! Просто душа радуется, что наши
корабли умеют бомбить врага отлично.
- Разберемся, - кивнул комдив. - А ты слишком уж добрый, Саня, - сказал
он ему потом. - Лежал бы сейчас с водичкой в камбузе на плесе Кильдинском
и... рот нараспашку!
Сторожевик вернулся с моря, и его навестил командир подлодки. По внешнему
виду пожилой команды, по тому, как неумело отдал у трапа честь подводнику
вахтенный, командир лишний раз убедился, что эти ребята совсем недавно
плавали под скромным флагом с двумя селедками на полотнище.
При появлении офицера, грудь которого была украшена, звездой Героя
Советского Союза, командир сторожевика привстал со стула-вертушки. Это был
человек преклонных лет, его натруженные руки слегка вздрагивали. Сейчас он
имел звание лейтенанта. Над карманом его кителя неярко поблескивал орден
Красного Знамени. Только не боевой славы-трудовой...
- Позволю себе заметить,- начал подводник,- что своих на войне бомбить не
рекомендуется... Дайте-ка листок бумажки!
На листке, вырванном из тетрадки в клеточку, подводник сделал карандашом
несколько стремительных росчерков.
- И вот цель! - сказал он, ловко обозначив свою лодку. - Первый заход вы
пошли так. Одобряю. На развороте потеряли, однако, немало времени. Не
одобряю. Вот если бы на контрольном бомбометании вы сбросили серию не в
этой точке, а здесь...
- И... что? - спросил рыбак.
- Как что? - удивился подводник, смеясь. - Мы бы с вами уже не
разговаривали сейчас... Вы поймите одно: вам повезло, как никому другому.
