модно и папа вряд ли позволит.
Леди Каллиа не совсем соответствовала представлению Аркадии о том,
какой должна быть подруга правителя. Она была довольно пухленькая и
нисколько не казалась коварной и жестокой. Окруженные первыми морщинами
глаза смотрели близоруко, голос был высокий, хотя Аркадия ожидала услышать
грудное контральто.
Каллиа спросила:
- Хочешь еще чаю, девочка?
- Спасибо, Ваша Светлость, я выпью еще чашку.
"Может, "Ваше Высочество" лучше?"
Аркадия продолжала со снисходительностью затока:
- У вас такое красивое ожерелье, моя госпожа!
"Пожалуй, "моя госпожа" лучше всего."
- Правда? - Калии польстил комплимент.
Она сняла ожерелье и поиграла им.
- Тебе нравится? Бери его себе!
- О! Благодарю вас! - Аркадия подержала украшение в руке,
полюбовалась и, собрав всю свою волю, протянула хозяйке. - Папа этого не
одобрит.
- Почему? Ему не нравится жемчуг?
- Он будет недоволен, что я приняла его от вас в подарок. Он говорит,
что нехорошо брать дорогие подарки от чужих людей.
- Нехорошо? Значит, и я поступила нехорошо, взяв это ожерелье в
подарок от Первого Гражданина?
Аркадия покраснела.
- Нет, я хотела сказать...
Но леди Каллиа устала говорить на эту тему. Уронив ожерелье на пол,
она сказала:
- Ты обещала рассказать мне о Фонде. Начинай.
Аркадия растерялась. Что можно рассказать об этом скучном до слез
мире? Для нее Фонд ограничивался маленьким городом, в котором она жила,
домом, ежедневными уроками прозаическими, обязанностями.
- О Фонде написано столько книг, - неуверенно начала она. - Вы,
наверное, их читали.
- Ты читаешь книги? Я не могу: у меня от них болит голова. Я очень
люблю фильмы о ваших торговцах - героических, сильных людях. Ваш друг,
мистер Мунн, наверное, один из них? Правда, с виду он очень
цивилизованный. В фильмах все торговцы носят бороды, говорят басом и
властно обращаются с женщинами. Это правда?
- Правда, моя госпожа, - ответила Аркадия с искусственной улыбкой, -
но не вся. Такими торговцы были раньше, когда им приходилось осваивать
космос, раздвигать границы Фонда и нести цивилизацию в другие миры. Мы это
проходили в школе. Теперь другое время, независимых торговцев больше нет.
Торговлей занимаются корпорации.
- А я не знала, какой позор! Если мистер Мунн не торговец, чем же он
занимается?
- Он библиотекарь.
Каллиа покачала головой и сокрушенно поцокала языком.
- Он присматривает за книгами! Галактика! По-моему, для взрослого
мужчины трудно придумать занятие глупее!
- Он очень хороший библиотекарь, моя госпожа, и в Фонде эта профессия
пользуется большим уважением, - Аркадия поставила яркую чашку на
молочно-белую металлическую поверхность стола.
Хозяйка забеспокоилась.
- Милая девочка, я не хотела тебя обидеть. Я уверена, что мистер Мунн
умный человек. Это видно по его глазам. Они такие... глубокие. И,
наверное, он храбрый человек, если хочет попасть во дворец Мула.
- Храбрый? - в душе Аркадии проснулась бдительность.
Вот то, чего она так долго ждала! Интрига! Интрига! Как можно
равнодушнее, глядя на ноготь большого пальца, Аркадия спросила:
- Разве для того, чтобы посетить дворец Мула, нужна храбрость?
- И немалая! - леди Каллиа округлила глаза и перешла на шепот. - На
нем лежит проклятие. Умирая, Мул сказал, что никто не войдет в его дворец,
пока не будет основана Галактическая Империя. Не то что во дворец, даже на
его территорию никто не заходит.
- Это суеверие, - сказала Аркадия, выслушав.
- Не говори так! - огорчилась Каллиа. - Котик тоже говорит, что это
суеверие, но советует его поддерживать, потому что оно помогает ему
сохранить власть над людьми. Но я не видела, чтобы он хоть раз ходил во
дворец. И Таллос не ходил - это человек, который был Первым Гражданином до
Котика, - тут ее посетила какая-то мысль, и она поинтересовалась. - А что
нужно мистеру Мунну во дворце?
Пора действовать. Из книг и фильмов Аркадия знала, что настоящая
власть находится в руках любовницы правителя, что все его решения зависят
от прихоти подруги. Поэтому, если дяде Хомиру не удастся уговорить лорда
Штеттина, то она, Аркадия, может попытаться уладить дело с леди Каллией.
Правда, леди Каллиа не производит впечатление умной женщины, но история
показывает...
- У него там очень важное дело, моя госпожа. Вы обещаете сохранить
тайну?
- Клянусь! - сказала Каллиа, прижимая руку к белой пышной груди.
Аркадия начала издалека.
- Дядя Хомир великий знаток жизни и деятельности Мула. Он написал
много книг, в которых доказывал, что с покорением Фонда Мул изменил
историю всей Галактики.
- Как интересно!
- Он считает, что План Селдона...
Леди Каллиа захлопала в ладоши.
- Знаю! Знаю! Все торговцы в фильмах говорят о Плане Селдона. Селдон
устроил все так, чтобы Фонд всегда побеждал. Там фигурирует какая-то
наука, необычайно сложная. Я не понимаю длинных объяснений и не люблю их
слушать. Но ты говори, дорогая. Ты так хорошо объясняешь, что мне все
становится понятно.
Аркадия продолжала:
- Ну вот, Фонд не смог победить Мула, то есть План Селдона не
сработал. Кто же должен основать Вторую Империю?
- Вторую Империю?
- Да, когда-нибудь должна образоваться Вторая Империя, но когда и
как? Вот в чем вопрос. Потом, есть еще Второй Фонд.
- Второй Фонд? - леди Каллиа совсем растерялась.
- Ну да, это мир психологов, последователей Селдона. Они планируют
историю. Они остановили Мула, потому что он появился не вовремя, а теперь
они могут поддержать Калган.
- Зачем?
- У Калгана есть все возможности стать ядром новой империи.
Леди Каллиа задумалась.
- Ты хочешь сказать, что Котик станет императором?
- Этого нельзя сказать наверняка. Так считает дядя Хомир. Чтобы
проверить свои предположения, он хочет посмотреть бумаги Мула.
- Все это так сложно, - с сомнением протянула леди Каллиа.
Аркадия молчала. Она сделала все, что могла.
Лорд Штеттин был зол. Беседа с библиотекарем из Фонда казалась ему
неблагодарным занятием. Более того, он считал это ниже своего достоинства.
Как так: он, повелитель двадцати семи миров, обладатель самой мощной в
Галактике военной машины, преемник великого Мула должен обсуждать какую-то
чепуху с книжным червем!
Проклятие!
Он должен нарушить обычаи Калгана. Пустить этого недотепу во дворец
только потому, что тот хочет написать о Муле еще одну книгу! Во имя
знания! Галактика! Неужели он думает, что ему поверят! Нормальные люди не
принимают этих слов всерьез. Впрочем, чтобы не пустить библиотекаря во
дворец, нужно придумать более веский довод, чем все доводы этого хлюпика,
вместе взятые.
- Тебе-то что нужно? - рявкнул Штеттин, когда на пороге появилась
леди Каллиа.
- Ты занят?
- Да, занят.
- Котик, здесь никого нет! Неужели ты не уделишь мне минутку?
- О, Галактика! Чего ты хочешь? Говори скорее.
- Девочка сказала, - начала, запинаясь, леди Каллиа, - что они с
дядей собираются посетить дворец Мула. Мы могли бы пойти с ними. Там,
наверное, красиво...
- Ах, она сказала! Пусть говорит, что хочет - ни она, ни мы, никто во
дворец не пойдет. Оставь меня! Мне не до тебя!
- Но, Котик, почему? Почему им нельзя во дворец? Девочка сказала, что
ты станешь основателем империи.
- Ничего не хочу знать... Что-что? - он подошел к Каллии и схватил ее
за руку выше локтя. - Что она сказала?
- Мне больно. Если ты будешь на меня так смотреть, я не смогу
вспомнить, что она сказала.
Штеттин отпустил ее, и Каллиа, потирая руку, плачущим голосом
проговорила:
- Я обещала ей не рассказывать.
- Какие обещания? Говори! Сейчас же!
- Она сказала, что есть какой-то Второй Фонд, который изменил План
Селдона и хочет помочь тебе основать империю. Вот и все. А мистер Мунн,
оказывается, видный ученый; он хочет найти во дворце Мула подтверждение
всему этому. Больше она ничего не сказала. Ты сердишься?
Штеттин не ответил. Он выбежал из кабинета, хлопнув дверью. Леди
Каллиа проводила его печальным взглядом.
Не прошло и часа, как Первый Гражданин скрепил личной печатью два
вердикта. Один из них предписывал пятистам кораблям военного флота
отправиться в космос на учения. Другой привел в смятение одного человека.
Хомир Мунн уже приготовился к вылету домой, когда ему принесли
конверт с печатью Первого Гражданина. В конверте было официальное
разрешение посетить дворец Мула. Стоит ли говорить, что особой радости
Мунн не испытал.
Аркадия ликовала. Она знала, что произошло. Вернее, ей казалось, что
она знает.
14. ТРЕВОГА
Поли накрывала стол к завтраку, поглядывая на приемник, из которого
выползала лента со сводкой новостей. Чтение новостей не отвлекало Поли от
работы, состоявшей лишь в том, чтобы обдумать меню, выставить на стол
нужные контейнеры, а после завтрака убрать остатки.
Прочтя очередное сообщение, она покачала головой и заметила:
- Ах, люди такие злые!
Доктор Дарелл что-то пробурчал в ответ.
Поли продолжала визгливым скрипучим голосом, каким всегда произносила
обличительные речи:
- Вы только посмотрите, что делают эти ужасные калганцы! Почему бы им
не жить спокойно? Нет, им нужны скандалы. Вот, пожалуйста: "Толпа осаждает
консульство Фонда". Если бы я могла, я бы каждому из них посадила свою
голову на плечи. Почему люди такие недалекие? У них совершенно нет памяти,
доктор Дарелл. Вспомните последнюю войну - это было после Мула. Я тогда
была ребенком, но помню, сколько было горя. Дядю убили, а ведь ему не было
и двадцати. Тетя осталась одна с грудным младенцем на руках. А какой дядя
был красивый: белокурый, кудрявый, с ямочкой на подбородке! Сейчас у его
дочери - моей кузины - двое сыновей во флоте, и если что-нибудь
случится...
Старики и женщины выставляли патрули в стратосферу - не дай
Галактика, чтобы сейчас до этого дошло, - продукты были страшно дорогие,
кое-что распределяли по карточкам. Мы жили впроголодь...
Не может быть, чтобы люди хотели воевать. Калганцам, я думаю, тоже
приятнее сидеть дома с детьми и женами, чем носиться по космосу и
рисковать жизнью. Во всем виноват этот страшный человек - Штеттин. Как
только его земля носит! Убил старика Таллоса, а теперь хочет стать
хозяином всего на свете.
Зачем ему с нами воевать, непонятно. Все равно мы победим. Так всегда
было. Неужели все это нужно по Плану Селдона? Я иногда думаю, зачем
планировать столько войн и смертей? Нет, я ничего не имею против Хари
Селдона, он ученый, ему виднее. А что делает Второй Фонд? Почему не
останавливает Штеттина? Будем надеяться, что остановит и ничего страшного
не случится.
- Вы что-то сказали, Поли? - очнулся доктор Дарелл.
Глаза Поли удивленно округлились, потом сердито сузились.
- Нет, доктор, ничего. Молчу, как рыба. Разве в этом доме можно
что-то сказать? Можешь хоть головой о стену биться, но попробуй хоть слово
сказать! - и ушла, разгневанная.
Уход Поли произвел на доктора не большее впечатление, чем ее монолог.
Калган! Ерунда! Флот, вооруженный бластерами. Это не противник. Все
же, отвернуться от этого нельзя. На прошлой неделе мэр предложил должность
председателя комиссии по развитию науки. Он обещал дать ответ сегодня.
Доктор поерзал на стуле. Может, отказаться? Это покажется странным, а
казаться странным сейчас никак нельзя. А Калган нужно выбросить из головы.
