Одно лишь радовало Мунна: больше не придется спать на металлическом
полу, укрываясь пальто.
Расчет не отнял у него много времени. В "Атласе космических
маршрутов" маршрут Фонд-Калган был описан очень подробно. Скачок - и
последний световой год остался позади.
Ярко светило большое бело-желтое солнце Калгана. Иллюминаторы на
солнечной стороне автоматически закрылись. До Калгана оставалась ночь
пути.
12. ПРАВИТЕЛЬ
Калган - планета с уникальной историей. История Термина, например, -
непрерывный подъем; история Трантора - непрерывный спад.
Калган еще до появления на свет Хари Селдона прославился на всю
Галактику, как мир удовольствий. Развлечения были на Калгане основной - и
чрезвычайно прибыльной - отраслью промышленности. Увеселение публики -
индустрия, которой не грозит кризис. Цивилизация в Галактике постепенно
умирала, а Калган процветал. Как бы ни складывалось экономическое и
политическое положение в соседних секторах Галактики, в них всегда
находилась элита, а развлечения, как известно, - ее основная обязанность и
привилегия. Калган с одинаковой готовностью ублажал как имперскую
аристократию - томных, надушенных лордов и страстных, хищных леди, так и
солдафонов-диктаторов с их расфуфыренными подругами и преуспевающих
толстощеких промышленников Фонда с их преступными любовницами.
Все они имели деньги, это главное их сходство затмевало все различия.
И поскольку продукция Калгана пользовалась неослабевающим спросом, а
Калгану было безразлично, от кого получать за нее деньги; поскольку Калган
не вмешивался в галактическую политику, никого не поддерживал и ни с кем
не соперничал, он процветал, когда другие нищенствовали, и пресыщался,
когда другие голодали.
Потом появился Мул, и Калган пал перед завоевателем, равнодушным ко
всем удовольствиям, кроме завоеваний. Для Мула все миры были одинаковы.
На десять лет Калган оказался в непривычной роли галактической
столицы, центра огромной империи, величайшей со времен Первой
Галактической Империи.
Мул умер, его империя распалась. Первым откололся Фонд, вслед за ним
восстановили свою независимость и другие доминионы Мула.
Прошло пятьдесят лет, и на Калгане осталось лишь смутное воспоминание
о власти над другими мирами. Оно опьяняло, как опиум, и Калган уже не мог
вернуться к прежней беззаботной жизни. Калганом правили люди, которых в
Фонде называли лордами. Сами они именовали себя Первыми Гражданами,
подражая Мулу, и мнили себя великими завоевателями.
Последний Первый Гражданин занимал этот пост всего пять месяцев. Он
получил его, пользуясь своим положением командующего флотом и
неосторожностью предыдущего Первого Гражданина. На Калгане не нашлось
людей, настолько глупых, чтобы поставить вопрос о законности пребывания
нового Первого Гражданина на его посту. Это не первый подобный случай в
истории.
Однако, столь нецивилизованная процедура выхода к власти иногда
пропускает наверх достаточно способных людей. Лорд Штеттин был
компетентным и самостоятельным правителем. С ним нелегко было
договориться.
С ним не мог сладить его Первый министр, честно служивший предыдущему
лорду и готовый столь же честно служить всем последующим, на которых
хватит его жизни.
С ним не могла сладить леди Каллиа, значившая для лорда Штеттина
больше, чем просто подруга, но меньше, чем жена.
В тот вечер все трое сидели в личных апартаментах лорда Штеттина.
Первый Гражданин, величественный и блестящий, в форме адмирала, сидел на
зачехленном стуле так прямо и неподвижно, будто тоже был отлит из
пластмассы. Первый министр Лев Меирус отсутствующим взглядом смотрел мимо
Первого Гражданина и рассеянно гладил длинным пальцем свой крючковатый
нос. Леди Каллиа, надув губки, полулежала на кушетке, обитой мягким мехом.
- Сэр, - сказал Меирус (это был единственный титул Первого
Гражданина), - вы недооцениваете непрерывность истории. Опыт вашей жизни,
полной подвигов и свершений, подсказывает вам убеждение, что ход истории
можно в любой момент изменить, приложив известное усилие. Вынужден
заметить, что это не так.
- Это доказал Мул.
- Его жизнь никто не в силах повторить. Он был больше, чем человек,
согласитесь. И даже ему не все удалось.
- Котик, - пропела леди Каллиа.
Первый Гражданин сердито отмахнулся, и она испуганно умолкла.
- Не мешай, Каллиа! Меирус, я устал от бездействия. Мой
предшественник отдал жизнь, чтобы организовать флот, равного которому нет
во всей Галактике.
Он умер, так и не воспользовавшись этим совершенным и мощным орудием.
Бездействуя, оно заржавеет, а я, адмирал, не могу этого допустить. Мы
постоянно вкладываем во флот деньги, ничего не получая от него. Офицеры
жаждут славы, а солдаты - трофеев. Калгану нужна империя - вы можете это
понять?
- Я вас понимаю, постарайтесь и вы меня понять. Власть, слава, добыча
приятны, когда они есть. Путь к ним опасен и почти всегда неприятен. Удача
может неожиданно обернуться поражением. Вспомните, нападение на Фонд ни
для кого хорошо не кончалось. Даже Мулу не стоило с ним связываться...
В пустых голубых глазах леди Каллии стояли слезы. Ей так редко
приходилось бывать с Котиком наедине. Этот вечер он обещал ей, но вот
пришел этот ужасный, седобородый, худой человек, всегда глядящий скорее
сквозь нее, чем на нее. И Котик принял его. Она не решалась произнести ни
слова, боялась даже всхлипнуть.
Штеттин был в том настроении, которое леди Каллиа больше всего не
любила. Он говорил жестко и нетерпеливо:
- Вы раб далекого прошлого. Фонд превосходит нас по территории и
численности населения, но в нем нет единства. Он распадется под нашими
ударами. Лишь инерция удерживает вместе миры Фонда, а я достаточно силен,
чтобы ее преодолеть. Фонд был силен раньше, когда ни у кого больше не было
атомной энергии, а флоты состояли из разбитых посудин.
Мул положил конец монополии Фонда на науку. Он распространил по всей
Галактике знание, которое Фонд держал в секрете. У нас есть все, чтобы
выступить против Фонда.
- Вы забываете о том, что существует Второй Фонд, - холодно заметил
Меирус.
- Второй Фонд? - так же холодно переспросил Штеттин. - Вам известны
его намерения? Ему потребовалось десять лет на то, чтобы уничтожить Мула,
если верить сказкам о том, что Мула уничтожил именно Второй Фонд. Вы
знаете, что среди психологов и социологов Фонда широко распространено
мнение, что Мул полностью сорвал план Селдона? Если же действие плана
прекратилось, значит, образовался вакуум, который я могу заполнить.
- Мы знаем об этом так немного, что не имеем права принимать решения.
- Мы можем узнать больше. На нашей планете сейчас находится гражданин
Фонда - некий Хомир Мунн. Он написал несколько работ о Муле, где высказал
мнение, что План Селдона сорван.
- Я слышал о нем и о его работах, - кивнул Первый министр. - Что ему
нужно на Калгане?
- Он просил разрешения посетить дворец Мула.
- Вот как... Нужно отказать. Не следует разрушать суеверие, на
котором держится государство.
- Я подумаю об этом и объявлю о своем решении при следующей встрече.
Меирус поклонился и вышел.
Леди Каллиа со слезами в голосе спросила:
- Ты не сердишься на меня, Котик?
Штеттин напустился на нее:
- Сколько раз я тебя просил не называть меня так при посторонних!
- Тебе нравилось...
- Разонравилось! Чтобы этого больше никогда не было!
Штеттин мрачно уставился в пол. Удивительно, как он терпел ее до сих
пор. Она была добрым, недалеким существом, приятным на ощупь. Ее
привязанность скрашивала полную превратностей жизнь Штеттина, но в
последнее время эта привязанность становилась утомительной. Каллиа мечтала
о свадьбе, о титуле Первой Дамы.
Странно: адмирала она вполне устраивала, а Первому Гражданину и
будущему завоевателю нужно было что-то большее. Ему нужны были наследники,
способные удержать его будущие доминионы. У Мула не было наследников,
поэтому его империя не пережила его. Ему, Штеттину, нужна для основания
женщина из какой-нибудь знатной семьи Фонда.
Он подумал, не избавиться ли от Каллии. Это будет нетрудно. Впрочем,
не стоит. Она иногда оказывается очень полезной.
Каллиа тем временем приободрилась. Седобородый ушел, и железные черты
Котика понемногу смягчились. Каллиа плавным движением поднялась с кушетки
и прижалась к Штеттину.
- Ну, не ругай меня, пожалуйста...
- Ладно, не буду, - он рассеянно погладил ее по спине, - только
помолчи немного, мне нужно подумать.
- Хорошо... Котик!
- Да?
- Котик, помнишь, ты говорил, что человек из Фонда привез с собой
девочку. Можно мне будет с ней поговорить? Я никогда...
- У меня есть дела поважнее, чем принимать у себя во дворце детей!
Здесь не воскресная школа! Оставь эти глупости, Каллиа.
- Тебе не придется ею заниматься. Я буду с ней говорить. Я так редко
вижу детей и так их люблю!
Штеттин саркастически усмехнулся и поджал губы. Такой ход она делает
впервые. Она, видите ли, любит детей, то есть, его детей, то есть,
законных детей, то есть, надо пожениться. Он засмеялся.
- Этому "ребенку" четырнадцать лет. Она, наверное, выше тебя.
Каллиа тяжело вздохнула.
- Ну, пожалуйста, Котик. Мне так хотелось расспросить ее о Фонде. Мой
дедушка родом из Фонда. Я мечтаю когда-нибудь там побывать. Давай
когда-нибудь поедем в Фонд, Котик.
Штеттин улыбнулся, подумав, что неплохо бы въехать в Фонд
завоевателем. От этой мысли поднялось настроение, и он ответил:
- Конечно, конечно. Можешь поговорить с этой девочкой, только чтобы
меня это не отвлекало от дел.
- Честное слово, мы тебе не помешаем. Я уведу ее в свою комнату.
Леди Каллиа была счастлива. В последнее время ей не часто удавалось
настоять на своем. Она обняла Штеттина за шею, и он, после недолгого
колебания, положил голову ей на плечо.
13. ПРАВИТЕЛЬНИЦА
Аркадия торжествовала. С тех пор, как Пеллеас Антор расплющил свой
глупый нос об оконное стекло, жизнь так переменилась! А все потому, что у
нее, Аркадии, хватило ума и смелости поступать так, как следовало
поступать.
И вот она на Калгане. Она побывала в Центральном театре и слышала
голоса певцов, известных даже в далеком Фонде. Она сама делала покупки в
Центре Моды, потому что Хомир ничего не понимал в женской одежде.
Продавщицы предлагали ей длинные, расшитые блестками платья с продольными
складами, в которых она казалась выше и тоньше. Хомир дал ей
десятикредитовую бумажку и, когда Аркадия обменяла ее на калганские
калганиды, получилась толстая пачка. Она сделала другую прическу: на
висках оставила, как было, а на затылке попросила сделать покороче. Ей
чем-то подкрасили волосы, и они стали из золотистых просто золотыми.
Но самое главное... Конечно, дворец лорда Штеттина не так роскошен,
как театр, и не окружен таким романтическим ореолом, как дворец Мула,
шпили которого она мельком видела, пролетая над планетой, но все же это
дворец настоящего лорда. Аркадия упивалась каждой минутой, проведенной во
дворце.
Ее пригласила к себе сама Фаворитка лорда. Аркадия мысленно написала
это имя с большой буквы, потому что знала, какую роль фаворитки играют в
истории, какова их слава и власть. Она сама не прочь была стать
фавориткой, знаменитой и могущественной, да только в Фонде это сейчас не
