содержимое своего желудка, и произнес:
- Фигня, щас дождем смоет.
И сразу налетел ветер. Вернее, сначала стал слышен нарастающий гул, как
будто где-то рванул ядерный боеприпас, и в нашу сторону, круша все на своем
пути, мчится фронт ударной волны. Стало видно, как из соседних дворов, все
ближе и ближе, фонтанами вырываются сорванные с деревьев листья, пыль и
накопившийся за лето летучий мусор. Когда ветер пришел в наш двор, он,
наверное, подхватил и виталин галстук. Но нам оказалось уже не до
созерцания его полета. Наперегонки с пластмассовой пляжной меблировкой, еле
успев подхватить падающие стаканы, среди рева и свиста мы скатились по
мраморной лесенке к двери в приемную. Едва я пропихнул Виталия внутрь и
задвинул дверь за своей спиной, как на город рухнул ливень.
- Ну, я ж говорю - смоет, - резюмировал Виталий неожиданно спокойным
голосом.
В приемной было сумеречно, тепло и уютно. Толстые коммунистические
стены и тройной капиталистический стеклопакет разом отрезали нас от
сорвавшейся с цепи стихии. Вся братия, с полудня поенная и кормленная по
случаю юбилея, давно уже расползлась по домам или по окрестным забегаловкам
- добавлять. Отбыли восвояси и славные ребята из фирмы "Тропикана плюс",
погрузив в фургон горы грязной ресторанной посуды и залитые соусами
скатерти. Ушли тети Маша и Даша, приведя в порядок конференц-зал и унося
пакеты со своей долей праздника. Где-то внизу, наверное, шебаршилась
охрана, да в аппаратных наливалась кофе дежурная служба, но этих бедолаг за
присутствующих можно не считать - они со своих постов носа не покажут до
утренней пересменки. Организация работы и поддержание дисциплины тоже
входили в обязанности Виталия, и он делал это, как и все остальное,
удивительно эффективно.
Короче, на Крыше мы остались одни. Ситуация уникальная, потому что в
другое время народ околачивается здесь в любое время суток. Такая уж
Виталием подобрана команда, и такую уж работу я ей придумал. И такие уж
деньги мы этим головастикам платим.
За окнами полыхало, грохотало и ревело. Виталя вполне обоснованно
решил, что в сложившихся обстоятельствах опора на четыре точки будет более
надежной. Он стоял у двери, широко расставив ноги и упершись также широко
расставленными руками в толстое стекло. Совсем стемнело, и я видел его
черный распластанный силуэт при вспышках молний. Судя по тому, что у
силуэта отсутствовала голова, Виталю опять мутило. Мне пришлось хорошенько
поднапрячься, чтобы построить логическую цепочку от свесившейся виталиной
головы до тети-машиного-или-дашиного ворчания по поводу пятна на ковре в
понедельник и во все последующие дни, на много месяцев вперед. Ужасная
перспектива требовала немедленных действий.
Отлепив мычащего Виталия от стекла, я повлек его через приемную,
кабинет и комнату отдыха в его персональный санузел. Трудный и великий
путь! В стробоскопическом свете молний отчетливо виделось, как, выставив
острые углы, бросается нам наперерез коварная офисная мебель. Неожиданное и
организованное сопротивление оказали все три встречные двери -
обнаружилось, что теперь они открываются в другую сторону, а ручки у них
расположены в самых неожиданных и неудобных местах. Последним сюрпризом
стала попытка унитаза ухватить Виталия за голову и утопить, но тут уж я
оказался начеку. В конце концов, все кончилось благополучно: Витале заметно
полегчало, ковры остались девственными, а потерями с нашей стороны числился
разве что небольшой синяк у меня на лбу, - одна из дверей оказалась на
удивление проворной.
Витале стало настолько лучше, что он смог жестами донести до меня свое
желание залезть в душ. Я не возражал, только убедился, что он догадался
снять костюм. Мне тоже следовало позаботиться о своем помятом имидже, и я
отправился в обратный путь, так как вход в мой кабинет, помнится,
располагался в же приемной, но по другую сторону. Гроза продолжалась без
какой-либо надежды на передышку. Однако побежденная мебель заметного
сопротивления уже не оказала, с дверьми удалось договориться, а родные
стены проявили такую любезность, что я в два счета оказался на месте. В
моей душевой, включив свет, я без удивления обнаружил какого-то мужика с
бледной, как у покойника, физиономией. Пока я старательно фокусировал
зрение на его переносице, он так же старательно и неподвижно изучал меня.
Когда на доли секунды мне все-таки удалось поймать фокус, сразу
подтвердилось первоначальная догадка о том, что один из нас находится по ту
сторону зеркала. Пьяно ухмыляясь, мы погрозили друг другу пальчиком.
Разбираться, кто из нас по какую сторону, не хотелось.
...Я подставлял лицо под теплые душевые струи и, как положено,
размышлял, зачем же я так надрался. Удручала неотвратимость предстоящего
похмелья со всеми положенными атрибутами - больной головой, фонтанирующей
желчью и полной неспособностью работать. Напрочь пропала суббота и под
вопросом оказалось воскресенье - святые дни, когда никто и ничто не мешает
заниматься собственной темой. И ведь знал же, скотина, как важны именно эти
выходные! Весь последний месяц мой гениальный спайдер, о котором не знал
никто, даже Виталий, через специально заброшенный ко мне домой канал Т1
обнюхивал великую Сеть. Ползал по сайтам, тыркался в брандмауэры, шуровал
по серверным каталогам... А критерии ему заданы такие, что ожидаемого
результата я сам откровенно побаивался. Помнится, долго не решался начать
эксперимент, - словно из-за того, начну я его, или нет, что-то могло
измениться. Потом, конечно, разум победил эмоции, и вот завтра, в перерывах
между походами к унитазу и глотанием аспирина, я должен буду единственным
из живущих узнать судьбу человечества. Какая гамлетовская ирония!
Страдающий тяжелым похмельем интеллектуал отмечает крестиком в календаре
дату конца света! План на март, например, 2004 года: вторник, 8-е -
поздравить женскую часть коллектива с МЖД; среда, 9-е - принять участие в
гибели человечества; четверг, 10-е - совещание с Г.Б. по поводу места
пребывания в оставшуюся часть Вечности...
Когда я, слегка придя в себя, появился в кабинете Виталия, тот, в своем
скромном дорогом костюме, при новом галстуке, сидел в кресле у
разгорающегося камина, чистый, сухой и трезвый. Снаружи теплая летняя ночь
сменила ужас, принесенный грозой. По-прежнему шел дождь, но молнии били уже
не так часто, гром стал глуше и отдаленнее. Тлела сигарета. Я с порога
увидел освещенный огнем профиль своего товарища, и неожиданно испытал
короткий отрезвляющий приступ безотчетной тревоги.
Виталий невысок ростом, тонок, имеет узкое белое лицо, открытый лоб и
короткие кучерявые волосики. Очень умен и в меру мудр. Всегда прекрасно
владеет ситуацией, при необходимости смел, жесток, нагл, ласков, весел,
грозен и прочее, в зависимости от обстоятельств. Люди либо идут за ним, не
задавая лишних вопросов, либо исчезают из его жизни раз и навсегда. Что
такое стеснительность, он просто не знает. Настоящий топ-менеджер,
по-старому - проходимец. В отличие от меня, вечного студика. Так что
мгновенное превращение пьянющего - распьянющего Виталия обратно в лощеного
успешного бизнесмена не вызвало у меня никакого удивления - это полностью в
его стиле.
Мне неожиданно пришло в голову, что Виталий относится к типу людей,
которые мне не то что никогда не нравились - я их ненавидел. Можно только
поражаться, каким образом судьба так долго могла удерживать нас вместе,
ведь, скорее всего, эта ненависть была взаимной. Я ненавидел подобных людей
за умение делать со мной все, что им захочется. Они называли мне несуразную
цену в магазинах - и я платил, осознавая себя дураком и лохом. Взмахом
полосатой палочки они останавливали мою машину на дороге, и я откупался от
них немыслимыми суммами, да еще униженно благодарил за то, что отпустили.
Они звонили мне по вечерам и сообщали, что ни с того ни с сего поставили
меня на счетчик, и я метался в поисках помощи, и опять платил. Потом платил
оказавшим помощь: выяснялось, что они тоже из этих. Они видели меня
насквозь, смеялись надо мной в лицо и за спиной, а я, заплатив за свое
малодушие, позорно сбегал от них, и мучительно уговаривал себя забыть о
позоре, - следовало жить дальше. Я не жалел отданных денег, потому что
однажды и навсегда объяснил себе, что деньги - единственное средство,
позволяющее мне жить в одном мире вместе с этими людьми. Мне были противны
собственное бессилие и трусость, и я страшился знакомой холодной пустоты
под ложечкой, а больше всего - знания о неотвратимости встреч с этими
людьми в будущем.
Я далеко не глупец и не безнадежный трус. Разумом я понимаю, что они
обыкновенные живые люди, и страхов у них не меньше, а то и побольше моего.
На самом деле это у меня с ними так уж сложилось, а в других ситуациях они
по сравнению со мной же будут выглядеть полным дерьмом. Более того, я не
один такой, ведь именно на нас, трусах, делают хорошие деньги Сталлоне,
Шварценеггер, Уиллис и Сигал. Но разум пасует перед рефлексом, и при
очередной встрече с кем-нибудь из этих ребят все повторяется снова и снова.
И вот мне ни с того ни с сего подумалось, что Виталий - тоже из них.
Просто раньше не встречалось поводов на меня давить - я сам все, что ему
нужно, делал. Поэтому и дружим. А случись что, так он спокойно совьет из
меня веревку и меня же на ней повесит. А может, это уже случилось, только я
пока не догадываюсь. Или догадываюсь?
Виталий вытолкнул изо рта аккуратное облачко дыма и тут же, сделав губы
трубочкой, со свистом втянул его обратно в легкие. Рака легких мой друг
тоже не боялся.
Я, почти трезвый, уселся во второе кресло. Юбилейный вечер,
оказывается, имел продолжение.
- Слушай, я тоже хочу камин в кабинет. Хотя бы будет, где бумаги жечь,
когда налоговики нагрянут, - сказал я, просто чтобы начать первым.
- Приноси сюда, места хватит. Да и что там тебе жечь - все дела у меня.
И вообще, спички детям не игрушка.
- Сам ты дите. Лучше пить научись - всю крышу облевал. Скажи спасибо,
что я тебя до туалета дотащил, а то бы ты сейчас как бомжара выглядел.
- Да-а, спаситель. Вспомни лучше, сколько раз я тебя спасал. Так что за
тобой еще должок, раз пятьдесят - не меньше.
- Сорок девять. Один я сегодня уже отработал. И вообще, я личность
творческая, мне расслабляться нужно. А вот чего ты, вобла сушеная,
бизнесмен хренов, сегодня распустился, а?
- Да черт его знает, как-то контроль потерял. Пять лет все-таки. Ну-ка,
скушай таблеточку. Полезная: видишь, как мне помогла. Один кореш
комитетский подбросил. Мозги как пылесосом чистит, - Виталий выложил на
каминный столик розовую капсулку.
- А зачем мне мозги чистить? Они у меня чистые. Я вот Инку сейчас
попрошу кофейку сбацать,- и домой, баиньки.
- Ты времени-то знаешь сколько, алик? Инка твоя дома давно, "Санту
Барбару" смотрит. Жри пилюлю, разговор есть.
- Какой разговор с тобой, пьяным?
- Да это ты пьяный, а сейчас будешь трезвый, - Виталий раздавил
сигарету в пепельнице, встал, налил стакан минералки, сунул мне его в одну
руку, в другую - волшебную капсулку, и стоял над душой до тех пор, пока я
все это не проглотил. Кроме стакана, конечно.
Гадость подействовала мгновенно и ошеломляюще. Словно кто-то врезал по
лбу мягкой резиновой кувалдой, и мозги, сидевшие набекрень, разом встали на
