- Ага, - понял я, в очередной раз отметив, что ФСК, как
всегда, действует сообразно логике и, может быть, потому
сообразно СХЕМЕ Герострата.
Но с другой стороны все выглядит вполне прилично.
- Какой же предполагаете вы сценарий отражения возможной
атаки? - поинтересовалась Марина. - Что будет, например, если
нападающие проникнут сюда, на второй этаж?
- У нас разработано несколько сценариев, - отвечал капитан. - Предполагается,
что они попытаются одновременно рассредоточиться
по этажам. Это, безусловно, их ослабит, но они получат
выигрыш по времени. Ведь им неизвестно точно, где хранятся
архивные материалы Центра, банки данных и все остальное,
что, по мнению Герострата, может быть связано с деятельностью
настоящего Центра. А так у них есть шанс сразу на подобное
хранилище выйти и попытаться или ликвидировать его, или унести
представляющие интерес материалы. На этот случай у нас предусмотрены
комнаты-"пустышки", своеобразная имитация хранилищ.
Пойдемте, я вам покажу.
Сифоров шагнул к ближайшей двери. Она была заперта, но
у Сифорова обнаружилась целая связка ключей, одним из которых
он открыл замок.
В комнате высились стеллажи, заваленные огромными, на формат
А-1 папками, а в центре буквой "П" стояли три письменных
стола, выглядевших так, словно совсем недавно за ними работали.
Впрочем, может быть, и работали. Те самые бюрократы, которых
беспощадно разогнали в отпуска.
- Пока нападающие будут заниматься "пустышками", мы локализуем
их, перекроем все входы-выходы. Кроме того, в каждой
пятой комнате засада - крепкие хорошо обученные парни из "Альфы".
- Учтите, - сказал я. - если боевики Своры пойдут под действием
программы, на силовой прием их брать бесполезно. Нужно
или убивать, или ломать все кости. Помните, как получилось с
Заварзиным?
- Это мы учли, - ответил капитан сухо. - На этот случай мы
собираемся использовать нервно-паралитический газ.
Он указал рукой в сторону неприметного вентиляционного
отверстия над стеллажами под самым потолком.
- Там баллон газа с хитроумным радиоуправляемым устройством.
По сигналу все наши сотрудники оденут противогазы, а здание
на полчаса превратится для любого живого существа в совершенно
непроходимую зону.
- Все продумано, - признала Марина.
- Не все, - сказал я. - Где гарантия, что сюда явится сам
Герострат? Он пришлет камикадзе, запрограммированных на моментальную
смерть в случае провала, и тогда...
- Не пришлет, - перебил меня Сифоров, злая усмешка искривила
его губы, сразу сделав лицо капитана отталкивающим. - Геростарту
нужна информация, а не полсотни покойников. Стороннее
наблюдение за нашим "Центром" ничего ему не даст, и вопрос о
том, чем здесь занимаются на самом деле, для него останется
открытым.
Логика, снова безупречная и величественная госпожа ЛОГИКА.
- Хорошо, - сказал я, машинально похлопывая себя по карманам
в поисках сигарет (в этот момент ощущал я себя самым настоящим
"адвокатом дьявола" - пренеприятнейшая работенка). - Попробуем
по-другому. В операции задействован, надо думать,
не один человек, а многие десятки. Где гарантия, что завтра
кто-нибудь из них не исчезнет в неизвестном направлении? И
завтра же Герострат будет знать, что все это - примитивный
блеф, дезинформация, пустышка. Выведывать чужие секреты он
умеет. На то у него целый арсенал методов, наработанных, к
слову говоря, в настоящем, а не фиктивном Центре.
- Резонный вопрос, - признал Сифоров. - Утечка информации
в такой игре может легко обратить все наши усилия в прах. Но
дело в том, Борис Анатольевич, что об истинном предназначении
нашего Центра знаем мы трое, полковник Усманов, вы с ним теперь
знакомы, и еще двое человек из высшего руководства ФСК.
Все остальные убеждены, что это самый НАСТОЯЩИЙ Центр по прикладной
психотронике. Все, кому, конечно, положено иметь такие
убеждения. А если Герострат неглуп, а он неглуп, то должен
понимать, что похищение исполнителя опять же ничего ему
не даст, а на руководителя попробуй-ка выйди. Так что, Борис
Анатольевич, с этой стороны мы тоже защищены.
- Поздравляю, - сказал я, отметив для себя упоминание
о двоих "из высшего руководства ФСК".
- Какие-нибудь еще есть вопросы? - вежливо спросил Сифоров.
- Вопросов больше нет.
- Тогда пойдемте, я покажу вам центр управления нашей
мышеловкой.
Мы вышли из комнаты, и я обнаружил, что теперь коридор
пуст, хотя из-за дверей продолжал доноситься звук бубнящих
голосов и механический стрекот машинок.
- Как вам звуковое оформление? Магнитофонная запись. Предназначена
для посторонних ушей.
- Превосходно, - не удивился я. - Только, мне кажется, здесь
вы перегибаете палку. Это уже лишнее.
- Не скажите, Борис Анатольевич. Чему нас учит социалистический
реализм? Изображать действительность такой, какой ее
хотят видеть вышестоящие инстанции.
Что ж, отметил я, он шутит? Видно, все-таки поднялось у
человека настроение в связи с маленькой над моим скепсисом победой.
Мы неспешно поднялись на пятый этаж. Такой же коридор,
окно в том конце, окно в этом конце, одинаковые, как двойняшки,
двери. На двери кабинета, к которому привел нас Сифоров
висела простенькая табличка: "Вычислительный центр".
- Прошу, - сказал капитан, открывая дверь.
Снаружи она отличалась лишь этой непритязательной табличкой,
но здесь, за ней, оказался узкий тамбур, заканчивающийся
еще одной дверью: огромной, из сплошной стали, на невероятных
размеров петлях. Нечто похожее, пожалуй, можно
встретить на подводных лодках, или в каком-нибудь правительственном
бункере, построенном на случай ядерной войны.
Наверху в этом закутке между дверьми была закреплена
миниатюрная видеокамера. Я увидел, как она чуть заметно повернулась
на вертикальном удерживающем ее штоке, объектив
слепо уставился на нас. Сифоров тоже взглянул туда и помахал
рукой.
- Открывай, Пончик, открывай, свои, - пробормотал он.
Дверь с громким лязгом приоткрылась. Сифоров не без усилия
толкнул ее. Мы вошли в комнату, жмурясь от яркого света.
Это помещение было гораздо просторнее комнаты-"пустышки".
Окна были плотно зашторены, и в полную мощность работали лампы
дневного света. В центре помещения пребывало громоздкое устройство,
и еще какие-то металлические ящики вдоль стен, а на
полу - ковром переплетение кабелей, подсоъединенным разъемами
к центральному устройству; еще несколько пучков кабелей в разных
местах уходили в стены. За устройством - шкаф, облицованный
десятками десятками телевизионных экранов с четкими цветными
изображениями вестибюля и знакомых нам коридоров плюс дисплей
мудреного компьютера, на котором высвечивались одна за
другой яркие цветные схемы - сидел на вращающемся кресле маленький
круглый розовощекий субъект в грязноватой майке, которая
была ему не по плечу, а потому открывала взорам всех
желающих белый круглый животик, и поношенные трикотажные штаны.
Субъект левой рукой почесывал живот, а правой - вытягивал
из огромной коробки одну за другой шоколадные конфеты, лишь
время от времени отвлекаясь на то, чтобы отстучать на клавиатуре
компьютера загадочную комбинацию символов.
В комнате было из кого выбирать: у миниатюрного холодильника,
в дальнем конце, расположились еще двое гражданских, потягивающих
лениво "фанту" из высоких запотевших бокалов - но
я сразу догадался, кого здесь Сифоров называет "Пончиком".
Субъект по прозвищу Пончик развернулся вместе с креслом, встал
и пошел, протягивая на ходу вымазанные шоколадом пальцы.
Сифоров в ответ руки не подал, а даже несколько отшатнулся.
Субъект остановился и приготовился, видимо, уже обидеться,
но тут сообразил и старательно вытер пальцы о свои трикотажные
штаны. После чего снова полез к Сифорову с рукопожатиями, и
неистовому капитану ничего не оставалось другого, как ответить
на них. Правда, с чрезвычайно болезненной улыбкой на лице.
Субъект по прозвищу Пончик долго тряс ему руку, а "гражданские"
в углу откровенно весилились, наблюдая происходящее.
Сразу стало ясно, что субъект этот не просто так сам себе
субъект, а еще и объект всеобщих насмешек, а все поступки и
привычки его давно уже - притча во языцех сотрудников ФСК.
- Пончанов Константин, - представил нам субъекта Сифоров. - Наш
местный гений. А это, познакомься, Костя, наши консультанты:
Борис Орлов и Марина Кэйбот.
Мне Пончанов пожал руку - пальцы у него все же были липкие - а
к Марине самым непринужденным образом полез целоваться.
Марина с испугом отпрянула.
- Полегче, Пончик, - осадил "гения" Сифоров. - Марина - человек
западный, там у них лобызаться при встрече не принято.
Пончанов остановился и тут же затараторил, прижимая
руки руки груди, с выражением совершеннейшего отчаяния на
пухленькой своей физиономии:
- Извините, извините меня, Марина. Не был осведомлен,
предупрежден, поставлен в известность. Но очень-очень-очень
рад с вами познакомиться. Марина, говорите, вас зовут? Очень - очень-чень
рад.
В знак примирения Марина протянула ему руку, и Пончик
на радостях ее едва не облобызал. Под его восторженное верещание
Марина поспешила высвободиться.
Что-то начал я уставать от новых знакомств, подумал я,
наблюдая эту сцену. Хотя, как говорится, не имей сто рублей,
а имей сто друзей. При условии, если это НАСТОЯЩИЕ друзья,
а рубли еще не сожраны сегодняшней инфляцией.
- Давай, Пончик, показывай гостям свое хозяйство, - распорядился
Сифоров.
Пончанов немедленно засуетился.
- Да-да, проходите, пожалуйста. Не желаете ли конфет,
Марина? Очень-очень-очень вкусные конфеты. Вот здесь у нас
оборудован центр управления всем этим барахлом. Каждый
уровень подконторолен, каждый уровень просматривается. Но
барахло барахлом остается, как его не назови. Вы со мной
согласны, Марина? Очень-очень-очень этому рад! Просто не
знаю, что бы они все без меня со своим барахлом делали. Ведь
барахло оно и в Африке - барахло...
Он тараторил, перескакивая с одного на другое, склонял
на все лады узкоспециальный термин "барахло", а я с сомнением
взглянул на Сифорова, и тот, перехватив мой взгляд,
конечно же, догадался, о чем я думаю.
- Успокойтесь, - вполголоса сказал он. - В деле ему равных
нет. За что и держим.
Пончанов тем временем увлек Марину к пульту и, пытаясь
угощать ее своими конфетами, пустился в путаные объяснения:
- Каждый уровень, каждый - подразделяется на подуровни.
Управление таким вот образом разветвляется по деревянному
принципу. Смотрите, Марина, - он застучал пальцами, снова
уже вымазанными в шоколаде, по клавиатуре компьютера.
Изображения на экранах задрожали, дробясь на части.
Не прошло и секунды, и теперь каждый из них вмещал в себя
как бы четыре новых экрана, отличающихся друг от друга транслируемым
изображением: там были комнаты, снимаемые под разными
углами, комнаты-"пустышки", заваленные папками, и ком-наты-ловушки",
где занимались своими делами ребята из "Альфы":
кто чистил оружие, кто обедал бутербродами, запивая их
горячим кофе из термосов, кто просто беседовал.
- Видите, видите, Марина, все-все контролируется, - несло
Пончанова. Компьютер осуществляет непрерывный опрос периферийных
устройств, совсем непрерывный. Так что если где что, сразу
сюда на пульт будет выдан сигнал. Все контролируем, все. Насколько
можно контролировать с этим барахлом. Хотите конфет,
Марина?
Марина, несколько ошеломленная напором "местного гения",
предпочитала помалкивать.
Сифоров посмотрел на меня:
- Может быть, у вас есть какие-нибудь вопросы к нашему
сотруднику, Борис Анатольевич?
- Никак нет, - отвечал я не без иронии. - Раз у вас все
контролируется, даже с этим барахлом, то, значит, все в порядке.
Остается только ждать.
Сифоров кивнул, а я подумал, что как бы не пришлось
ждать слишком долго. Ведь ожидание - не самый лучший способ
времяпровождения. Особенно для таких "крутых" парней как мы.
Тут и нервишки могут не сдать...
Глава двадцать шестая
Я оказался прав. Ожидание затянулось.
