не даст. Для него безразлично, произносите вы свои вопросы
громко или шепотом: не в том состоянии он, чтобы замечать
разницу.
Сифоров шумно задышал ртом, пытаясь успокоиться. Это
у него получилось, и через минуту он уже спрашивал Марину
ровным нормальным голосом:
- Может быть, попробуем новый уровень? Четвертый или
пятый - какие там есть? Что посоветуете?
- Предупреждаю еще раз я, - терпеливо объясняла Марина, - на
более высоких уровнях уже можно встретить более развитые
программные системы. Как правило, с защитой. Любой неосторожный
шаг, и мы потеряем свидетеля.
- Но обращение к этим уровням в случае удачи более продуктивно?
- Без сомнения.
- Велики ли шансы удачи?
- Один против десяти.
- Рискнем, - помолчав, решился Сифоров. - Начинайте, Марина.
Под мою ответственность.
Интересно, подумал я, а в мае он рискнул бы совершить
поступок под свою ответственность? Хотя уровень ответственности
зависит, конечно же, и от количества полномочий: в
одной ситуации легко принять на себя ответственность, в другой - сложнее.
Уж что-что, а это мне в голову вдолбили на
уровне инстинкта - чувствовать пределы полномочий: слишком
громко отзывался каждый наш шаг на "горячих" территориях,
а быть тем самым стрелочником в разного рода сомнительных
делах не очень-то хотелось. Но Сифоров сегодня пошел на риск:
значит, имел надежные тылы.
Так я размышлял, наблюдая подготовку Марины к инициации
очередного "уровня" подсознания нашего пленного. Внешне на
парнишке никак это не отражалось, лишь только в последний
момент, перед тем, как Марина объявила состояние готовности,
он вдруг качнулся вперед и крепко вцепился побелевшими пальцами
в мягкие подлокотники кресла.
- Уровень четыре, - объявила Марина. - Образная память.
Левое полушарие. Здесь вы можете задавать конкретные вопросы,
но старайтесь формулировать их из существительных. Глаголы,
действие на уровне образной памяти почти не воспринимаются.
Сифоров понимающе хмыкнул и повел допрос дальше:
- Твое имя?
- Евгений.
- Твоя фамилия?
- Заварзин.
Сифоров показал Марине большой палец.
- Твой возраст?
- Двадцать один год.
- Твоя специальность?
- Страховой агент.
- Твой любимый цвет?
- Красный.
- Твое любимое оружие?
Нет ответа.
Сифоров поворачивается к Марине:
- Что такое? Я что-то неправильно делаю?
На лице Марины - блик неуверенности:
- Четвертый уровень. Могут быть расположены здесь блоки
искусственной памяти. Все-таки попробуйте вы по-другому сформулировать
вопрос.
- Твой любимый вид спорта?
- Спорта нет.
- Ты служил в армии?
Молчание.
- Служба в армии? Твое звание?
- Служба в армии нет. Звание нет.
- Ты занимался начальной военной подготовкой? Начальная
военная подготовка да?
- Начальная военная подготовка да.
- Умение стрелять?
- Умение стрелять да.
- Умение стрелять хорошо?
- Умение стрелять хорошо да.
- Оружие для умения хорошо стрелять?
Это был последний вопрос, который успел задать Сифоров
Евгению Заварзину, страховому агенту, отличному стрелку и
активисту Своры категории Би.
С тем же самым бесстрастным выражением лица Заварзин
упруго выпрямился в кресле. Наушники слетели у него с головы,
а в следующее мгновение он, оттолкнувшись ногами,
прыгнул через комнату.
Бойцы, расслабившиеся в ходе допроса, среагировали
замедленно, на два порядка медленнее, чем Сифоров, который
успел ловко ухватить Евгения за руку и скользнуть натренированно
в сторону, выворачивая руку на себя.
- Не так! - закричал я. - Не на прием!
Но, конечно же, опоздал. Кость хрустнула, но Заварзин
не остановился, не застонал от боли, а инерции его прыжка
еще хватило на то, чтобы с силой врезаться головой в стекло
полок с энциклопедиями и пойманным в свободную руку осколком
располосовать себе горло.
Все произошло настолько быстро, что Сифоров не успел
выпустить вывернутую из сустава и поломанную руку, а так
и полетел на пол вместе с умирающим Заварзиным.
За несколько секунд все было кончено.
Все множество нитей, различных ходов к Герострату, которое
имели в начале дня мои новые партнеры из ФСК к концу
дня оказалось оборвано.
Жить с каждой минутой становится веселей, думал я, отрешенно
созерцая немую сцену: Марина за своим чемоданчиком;
замершие с перекошенными мордами неповоротливые бойцы; и
Сифоров с проступающей почти детской обидой на лице, в обнимку
с парнишкой на полу, заливаемый чужой кровью, все еще стискивающий
его сломанную руку в захвате. И чем дальше, тем интереснее.
А Марина вдруг истерически разрыдалась. И вот этого я
от нее никак не ожидал...
Глава семнадцатая
С утра Сифоров выглядел свеженьким, чисто умытым и гладко
побритым. Держался он с подчеркнутым радушием и вообще,
производил впечатление человека, который отыскал в себе за
ночь неисчерпанный резерв самообладания. Единственное, что
выдавало его душевный дисбаланс, было то, что он продолжал
много курить. Ну еще, может, чуть подрагивали у него пальцы,
когда он прикуривал очередную сигарету. Но подрагивали они
самую малость, почти незаметно.
- Доброе утро, - застав на кухне, приветствовал его я.
- Здравствуйте, Борис Анатольевич. Как спалось на новом
месте?
- Удовлетворительно, - (на самом деле мне вообще не спалось).
Я поставил на плиту чайник и полез в холодильник посмотреть,
что там еще осталось. Беглый осмотр меня удовлетворил
и я взялся за приготовление бутербродов.
- Какие новости у вас? Что происходит интересного в
большом мире?
- Ничего существенного.
Я внимательно посмотрел на Сифорова. Тот отвел взгляд.
- Будем ждать дальнейших распоряжений, - добавил только
он к уже сказанному.
- Вас собираются отстранить от операции? - спросил я прямо.
- Об этом не может идти речи, - без тени сомнения заявил
Сифоров.
Впрочем да, вспомнил я, лошадей на переправе менять не
принято. У порядочных ковбоев.
- Просто сейчас некоторое затишье, - Сифоров, видно,
решил ответить на мой невысказанный, но сам собой разумеющийся
вопрос, - отрабатываются резервные направления. А я,
судите сами, не люблю личного бездействия.
Я решил дать Сифорову совет. Как-никак именно для этого
меня сюда пригласили.
- Кстати, почему вы так упорно держитесь за идею выявления
опорных пунктов Своры? Разве нет иного пути поиска? Например,
для содержания похищенных специалистов Центра ему
должны понадобиться деньги и деньги немалые. А у фирмы, которую
он возглавлял до первого ареста, имеется, как я понимаю,
счет в каком-нибудь банке. Номер счета легко установить из
оставшихся бумаг...
- Нет-нет, вы просто не знаете всего, - перебил меня
Сифоров. - В арсенале используемых им методов есть так называемый
"прием Кио".
- "Прием Кио"? Что за странное название?
- Ничего тут странного. Назван так в честь Эмиля Кио,
известного советского фокусника, а точнее, в честь анекдотической
истории, которая с ним якобы произошла.
- Расскажите.
- Как-то раз, - начал Сифоров с усмешкой, - Эмиль Кио ехал
в цирк на такси. Водитель его узнал и за разговором поинтересовался:
"Говорят, вы гипнотизер, товарищ Кио?" "Умею и это," - отвечал
Кио. "Значит, и меня можете вот так прямо загипнотизировать?" - не
поверил шофер. "Могу, - отвечал Кио. - Вот сейчас
мы доедем до цирка, я дам вам три рубля, а вы мне - пятьдесят
рублей сдачи." И действительно, стоило показаться цирку,
Кио подал водителю трешник, а тот лихорадочно принялся отсчитывать
червонцы. И испугался этого настолько, что поспешил
уехать, оставив деньги у Кио в руках.
Забавная иллюстрация к мучающей тебя проблеме, мрачно
подумал я. Воистину, от великого до смешного - один только
шаг.
- А счетом своей фирмы он вряд ли сумел бы воспользоваться, - продолжал
Сифоров. - Даже возникни у Герострата такое
странное желание. Счет был заморожен еще в ноябре прошлого
года.
Я кивнул.
- Понимаю. Но честно говоря, Кирилл, несмотря на ваши
доводы, мне не кажется таким уж очевидным необходимость поиска
ИМЕННО опорных пунктов. Герострат должен догадываться,
что мы пойдем в его розыске как раз этим путем. В таком случае
он постарается, чтобы ни один из существующих опорных
пунктов не приблизил нас к нему ни на шаг. Это очевидно: сам
он может находиться на какой-нибудь квартире, а отдает свои
распоряжения членам Своры по телефону. Он уже делал так - зачем
ему изменять выбранной ранее тактике?
Сифоров поморщился. Как от внезапной зубной боли.
- Ну, если вы, Борис Анатольевич, внимательно просмотрели
предложенные вам материалы, то могли заметить, что
"выбранная ранее" тактика не спасла его от ареста... Судите
сами. Перехватить нужный нам телефонный разговор в многомиллионном
городе трудно, но теоретически возможно. И следует
полагать, что Герострат помнит свой провал и, раз обжегшись,
не рискнет сунуть руку в огонь дважды.
- То есть он отдает распоряжения по координации Своры
непосредственно?
- Именно так. К тому же вы не учитываете, Борис Анатольевич,
что Герострат прошел в свое время специальную подготовку
и знаком с азами разведдеятельности. А у разведчиков есть
метода, называемая "принципом двойного эха". Этот принцип рассчитан
на профессионалов, которыми - пусть не прозвучит бахвальством - мы
с вами являемся.?
- Суть его в следующем. Вы, наверное, читали эту беллетристику - Александра
Суворова?
- Какую именно?
- "Аквариум". Читали? Там есть впечатляющие страницы,
где он подробно описывает принципы подготовки советских разведчиков.
Что, мол, если, благодаря художественной литературе,
в сознании массового читателя закрепился образ шпиона как
скрытного субъекта в темных очках, с поднятым воротником и
низко надвинутой шляпой, поминутно оглядывающегося, то, соответственно,
настоящий разведчик не должен носить нигде и
никогда темные очки, шляпы, поднимать воротник, а уж тем
более - оглядываться. Вообще, разведчик должен стараться выглядеть
самым обыкновенным, ничем не выделяющимся из толпы
человеком. Правильно? Да, вроде бы все правильно. Но тут же
появляется одно несоответствие.
Судите сами. Мы-то, контрразведчики, не принадлежим к
клубу почитателей массовой литературы, и мы должны по теории
знать, что настоящий шпион - невзрачен, прост, ничем не выделяется.
А вот теперь представьте себе ситуацию, когда подозрение
профессионального с большим опытом контрразведчика падает
на определенный, строго ограниченный круг лиц. Кого он
отбросит с ходу из числа подозреваемых? Конечно же, того,
кто более всего похож на литературный образ матерого шпиона;
того, кто носит везде темные очки, поднимает воротник по поводу
и без повода, имеет огромную шляпу; и вообще ведет себя
нагло, сует нос в чужие дела, проявляет открытое любопытство
к тому, что выходит за пределы его компетенции и служебного
соответствия. Профессиональный разведчик не должен вести
себя ТАК, а эксцентричных людей, слава богу, хватает. И вот
имеем результат: этот человек сразу выпадает из круга подозреваемых.
А если этот ловкач и есть настоящий разведчик? Ловко,
да? Это очень тонкая игра, Борис Анатольевич. Рассчитанная
на профессионалов.
Так же мог поступить и Герострат. Зная, что мы будем думать,
будто он не рискнет соваться на опорные пункты Своры,
а устроится где-нибудь в обыкновенной питерской квартире, он
вполне может обосноваться как раз на опорном пункте и чувствовать
себя там в относительной безопасности. И проблема связи
с членами Своры решается немедленно, без задержки.
Когда Сифоров закончил свою тираду, я не смог удержать
скептического смешка.
Капитан, не понимающе, нахмурился.
- А знаете, Кирилл, я, пожалуй, могу сделать новый вклад
в теорию контрразведки. Назовем его "принципом Орлова", или,
если угодно, "принципом тройного эха". Сформулирую так: зная,
что вы профессионалы и тоже помните приведенный вами сегодня
пример с ловко обманутым контрразведчиком, Герострат мог спокойно
