продержался, несмотря на насмешки чадящих, как паровозы,
сослуживцев. Поэтому вместо того, чтобы попросить у Гамаюна
сигаретку (а у него были), Андронников привычно сплюнул и
сказал:
- Поехали.
Они спустились по лестнице и вышли из подъезда.
Это послужило сигналом к началу операции по захвату
"объекта".
Сейчас же с противоложного конца площади двинулись
двое в цветастых шортиках и легкомысленных распашонках,
в солнцезащитных очках и с фотоаппаратами - типичные иностранные
туристы. И еще двое, одетые поскромнее, смахивающие
на друзей-собутыльников, вышедших на поиски дешевого
пива для утоления требований похмельного синдрома, двинунулись
им навстречу. За одну секунду "объект" оказался в
геометрически правильном центре треугольника, образованного
сближающимися парами, и на то, чтобы выйти за пределы
этого треугольника, у него не осталось ни единого шанса.
По крайней мере, Андронников был твердо настроен шанса
такого ему не дать.
Но тут "объект" что-то учуял.
Вообще, парнишка в новом для себя прикиде курсанта отличался
феноменальной чувствительностью. Чувствительностью
настоящего профессионала. Иначе кто бы ему дал двое суток
обводить вокруг пальца лучшую сыскную группу города? Он
что-то учуял и теперь. Остановился, повертел головой, посмотрел
направо, потом посмотрел налево, шагнул к краю тратуара,
и тут же такси: то самое, водитель которого отказался
везти женщину с сумкой - (Андронников заметил это краем
глаза) тронулось с места, а "объект" выбросил вперед и вверх
руку, явно намереваясь остановить такси.
Андронников был спокоен: он видел, как водитель отказал
женщине - ненамного больше у него было причин подвозить стриженного
курсанта. Но, как оказалось, у водителя были на то
причины. Он притормозил, и Андронников даже растерялся на
мгновение.
Но потом взял себя в руки и сделал жест, означавший:
"все вперед, берем немедленно". Ребята кинулись, как сорвавшиеся
с цепи и голодные до урчания в животе псы. С этого
момента счет пошел на секунды.
"Объект" наклонился к приоткрытому окошку такси, но заметил
бегущих к нему, резко выпрямился и, совершенно по-звериному
осклабившись вдруг, потянул из кармана длинный вороненый
предмет. Но опоздал. Двое в шортах и распашонках навалились
на него: один провел подсечку, другой заломил ему руки так,
что парнишка вскрикнул от боли. Вывалилась и покатилась по
асфальту контактная линза. Один из псевдодрузей-псевдособутыльников",
подбегая, нечаянно раздавил ее.
Все было кончено.
Андронников, не спеша, подошел, принял извлеченный из
кармана псевдокурсанта пистолет. Вальтер. Добротная игрушка.
"Объект" поставили на ноги. Видно, упал он не слишком
удачно: из разбитых губ на подбородок обильно стекала кровь.
Но испуга в глазах парнишки не было. Ненависть и презрение.
Презрения даже несколько больше.
- Долетался, голубь? - спросил у парнишки Гамаюн, но ответом
удостоен не был.
- Эй, мужики, - позвал таксист, - чего это вы?
Он с опаской выглядывал через полуоткрытое окошко.
Андронников взмахнул удостоверением у него перед носом.
- Поня-ятно, - протянул водитель. - Служба, значит. Ну дайте
тогда прикурить.
- У меня нет, - сказал Андронников, и таксист закурил от
протянутой Гамаюном зажигалки.
"Объект" повели к припаркованному в сторонке автомобилю,
а таксист уехал. Андронников проводил его волгу долгим задумчивым
взглядом. Странный он, этот водила: прикуривал же у себя
в машине, а тут: "дайте прикурить". И, кстати, почему он
решил подобрать курсанта?
Андронников подумал, что о подозрениях такого рода следует
докладывать по начальству, но потом решил, что обойдется.
В конце концов, дело сделано, а работы впереди еще невпроворот,
зачем усложнять жизнь себе и другим?
Обойдется...
Глава одиннадцатая
В течении следующего дня все организационные вопросы
без лишней суеты были решены.
Елене предложили срочную командировку в Европу с немедленным
оформлением всех необходимых документов и с предоставлением
невообразимо крупной суммы на карманные расходы.
От подобных предложений, как известно, не отказываются,
но все-таки моя Леночка славна не только своей привлекательностью,
но и чисто житейским умением делать правильные выводы
из совокупности известных ей фактов. Она умудрилась вызвонить
меня в тот же день (полагаю, сделать это было нелегко)
и спросила напрямик, соглашаться ей на неожиданное предложение
или нет.
- Конечно, соглашайся, - отвечал я. - Берлин, Вена, Париж!
Какие тут могут быть вопросы?
- Ты уверен, Борис? - сомнение в голосе.
- А почему я должен быть не уверен? Послушай, Елена, я
ведь тебя уже немножко знаю: ты у меня женщина благоразумная,
будешь работать, работать и еще раз работать, а пуститься во
все тяжкие тебя не уговорит и сам Ален Делон.
- Но проводить ты меня приедешь?
- Безусловно. Ведь это входит в мои обязанности, не так
ли?..
Я действительно приехал ее проводить в Пулково-2 на рейс
до Берлина, отыскал в зале ожидания. Подивился на своеобразие
сопровождающей ее компании. Совершенно не совместимая при прочих
равных условиях троица: знакомый мне "Женечка, младший помощник
старшего экспедитора", как представила мне его когда-то
Елена (за полгода этот проныра умудрился сделать в фирме
блестящую карьеру и дорос до того самого старшего экспедитора,
младшим помощником которого в свое время начинал); вторым
был импозантный мужик в дорогого покроя костюме, по виду - то
ли владелец фирмы, то ли ее директор; третьим - ну, с
этим все понятно: хоть в палатах ведомства Сифорова я этого
третьего и не встречал, родственность таких ребят с этими
палатами чуешь за версту.
Елена познакомила меня с троицей и после обмена стандартным
набором любезностей, взяв под руку, отвела в сторону. И
спросила так:
- Боря, скажи честно: моя командировка как-то связана
с Лаговским?
- С чего ты взяла? И кстати, кто такой Лаговский?
- Борис! - смесь негодования и беспокойства.
- Ну-ну, не надо так, малыш.
- А как надо?! Послушай, Борис, таких совпадений не бывает, - (о,
мудрая мысль!). - С утра пораньше тебя увозит какой-о
человек в штатском, а на следующий день меня отправляют
в срочную командировку не без содействия опять же человека
в штатском, - Елена кивнула в сторону мирно беседующей
троицы. - И все после того, как я упомянула в разговоре Лаговского...
и ты бы поглядел на себя в тот момент. Не считай
меня идиоткой, Борис. А лучше попробуй себе представить, что
я буду думать целые две недели в командировке. Не отводи глаз - представь.
Я же работать не смогу...
Я вздохнул.
- Что тут сказать... История эта длинная, малыш. Запутанная.
За полчаса не расскажешь. Но поверь пока на слово:
ничего страшного не происходит. За твою и мою безопасность
теперь отвечает государство. Все будет в порядке. Езжай в
свой Берлин, Париж, любуйся Европой. Приедешь - поделишься
впечатлениями.
- Но, Борис...
- Я очень прошу тебя, малыш, ОЧЕНЬ. Так надо. Забудь на
две недели обо мне. Вообще забудь, что восточнее польской границы
живет хоть один человек. И мне будет легче работать, если
буду знать, что ты в Европе. И что тебе там хорошо.
- Работать? О какой работе ты говоришь? С этими вот "штатскими"?
- Придет время, я все тебе расскажу. Ничего не утаю и не
скрою. И побоку мне все подписки о неразглашении, если даже
додумается кто с меня их взять. А сейчас успокойся, малыш, вытри
глазки - тебя ждет Европа!
И закончив в такой манере, я немедленно наклонился и поцеловал
ее в губы, остановив новый готовый сорваться с них
вопрос.
С мамой было проще. Она давно собиралась устроить себе
отпуск, и мне не составило труда уговорить ее поехать (сегодня
же, немедленно - а чего откладывать?) К сестре в Нижний
Новгород.
- Ну что ты будешь здесь сидеть в четырех стенах? Смотри,
какая погода. В Нижнем, наверное, сейчас - рай. И тетю
Нину ты не видела уже больше трех лет, только все письмами,
а она возьмет и обидится.
- Что это ты такой заботливый? - хитро улыбнулась мама. - Ввязался
в новую авантюру?
Я смущенно прокашлялся.
- Ладно, поеду, уговорил. Только смотри тут у меня:
оргий не устраивать, мебель не переставлять, девиц не водить.
Кстати, на Елену последний пункт инструкции не распространяется:
она-то всегда сумеет поставить тебя на место.
- Ну-ну, мам, ты плохо обо мне думаешь...
Маму я проводил следующим утром и сразу с вокзала отправился
на специальную квартиру, которая отныне и на две ближайшие
недели должна была стать мне домом, а для сотрудников ФСК - штабом
по координации поисков Герострата. Едва заслышав о
квартире от Сифорова, я назвал ее для себя "явкой номер раз".
И вот теперь, сверившись с переданным мне адресом, поехал туда.
Добравшись до "Удельной" я быстро отыскал на Энгельса
нужный мне дом. Перед этим всю дорогу интереса ради я пытался
определить, ведется за мной наблюдение или нет, но ничего подозрительного
не заметил. Данный факт вовсе не означал, что
наблюдение не ведется: просто у ребят, скорее всего, был приказ
работать по-настоящему, не в духе памятных мне майских
событий.
Итак, я добрался по адресу и первое, что сделал, - это
обошел дом, прогулялся по двору. Не знаю, из каких соображений
подбиралась данная штаб-квартира, но окрестности произвели
на меня хорошее впечатление: пышная зелень, заросли сирени,
клены, окна с видом на двор настолько широкий, что
хоть роту здесь дрессируй на предмет строевой подготовки. И
немноголюдный: встретил только двух молодых женщин с колясками
и парнишку лет восьми, с забавной сосредоточенностью
раскладывающего на асфальте разноцветные осколки бутылочного
стекла.
Я вошел в подъезд, поднялся на третий этаж и позвонил.
Дверь, украшенную "старорежимной" табличкой "Квартира образцового
быта": таких теперь почти и не увидишь - открыл Сифоров.
Собственной, так сказать, персоной. Был он в поношенных
джинсах, черной майке "Gucsi" и в каких-то весьма легкомысленных
штиблетах на босу ногу.
- Здравствуйте, Борис Анатольевич. Ну что, все проблемы
решены?
- А вы еще не в курсе? - разыграл удивление я, отвечая на
рукопожатие. - Мне показалось, ваши парни...
- Вы их видели? - быстро спросил Сифоров.
- Да нет как-то, - признался я.
- Уф, - Сифоров улыбнулся. - А я уж собирался им головы
открутить. Да проходите, Борис Анатольевич. Что мы на пороге
топчемся?
Улыбаясь в ответ, я шагнул в квартиру.
"Явка номер раз" ничем не напоминала штаб-квартиру ФСК
для проведения специальных операций. Скорее, это была квартира
профессора Преображенского в том виде, какой я ее представлял,
читая "Собачье сердце" Булгаков, с поправкой на достижения
современного дизайна. Вот уж действительно "квартира
образцового быта".
Во-первых, сплошной импорт: сияющий линолеум в прихожей,
невероятной контрастности фотообои, отделка под дерево.
А какой интерьер? Кожаная мебель, декоративные столики, хрусталь
в стенке красного дерева, огромный телевизор с плоским,
как лист, экраном, встроенным видеомагнитофоном и компьютером,
музыкальный центр, словно из рекламного проспекта. А
комнаты? Здесь было шесть комнат: гостиная, две спальни, кабинет,
столовая и библиотека. Ну, господа мои товарищи, покажите
мне человека, который бы имел в наши дни отдельную
комнату под библиотеку! И все это, заметьте, не считая кухни,
оборудованной по последнему слову бытовой техники, двух
ванных комнат и двух туалетов - все в итальянском кафеле.
Да-а, в роскошных же апартаментах приходится работать
рыцарям плаща и кинжала, остается только позавидовать и бежать
скорее записываться в ФСК.
В библиотеке мы встретили Марину. Забравшись с ногами
в кресло, она внимательно изучала какой-то роскошный альбом
с цветными очень качественными репродукциями. При этом она
курила длинную сигарету с черным фильтром и тремя золотыми
ободками, стряхивая пепел в высокую бронзовую пепельницу
