сияние.
Она была не просто красива, она была ослепительно красива!
Я вскочил и с минуту чувствовал себя полнейшим идиотом,
таращась на нее, раскрыв рот.
Она доброжелательно улыбнулась мне и протянула руку.
Сифоров с интересом наблюдал за мной со стороны.
- Здравствуйте, Борис, - произнесла она с легким сглаженным
акцентом.
Я осторожно пожал ее длинные тонкие пальцы.
- Меня вы можете называть Мариной.
- Очень приятно, - выдохнул я. - Очень приятно познакомиться
с вами, Марина.
- Ну вот и прекрасно, - подал голос Сифоров. - Сейчас мы
сядем, выпьем по чашке кофе и обсудим план совместной деятельности.
Я все еще не мог отвести взгляд от лица, от восхитительных
глаз моей новой знакомой.
Мне почудилось, что глаза ее - большие и светлые - неуловимым
образом меняют цвет: вот только что были они карими,
а теперь уже вроде бы голубые, а вот они - зеленые. Я
встряхнул головой, и наваждение ушло: красивые глаза очень
красивой молодой женщины, а так ничего особенного.
Сифоров уступил Марине место в своем кресле, а сам уселся
на стул.
Минут пять мы ждали, пока принесут кофе.
- Как видите, - обратился ко мне Сифоров, - напарник у
вас будет более чем располагающий к интересному общению. Честно
признаться, я вам завидую, Борис Анатольевич. Работать в
такой компании одно удовольствие, разве нет?
Я кивнул и, чтобы поддержать разговор, спросил у новой
знакомой:
- А кто вы по национальности, Марина? Если, конечно,
не секрет.
- Отец мой - ирландец, мать - англичанка, я - урожденная
штата Мэн.
- Марина Кэйбот, - вставил Сифоров.
Я снова был шокирован.
Взглянул на Сифорова. Тот, довольный произведенным эффектом,
ухмылялся с лицом парня только что отмочившего удачную
шутку в хорошо ему знакомой и близкой по духу компании.
- А где вы, Марина, изучали русский язык? Если, конечно,
тоже не секрет.
- От вас у меня секретов нет, - она снова широко с доброжелательностью
улыбнулась. - Ведь с сегодняшнего дня мы партнеры,
не правда ли? А русский язык - это лишь один из трех десятков
языков, которыми я свободно владею. Это входит в нашу программу.
- Что за программа? - ляпнул я, все еще не понимая.
- Я же рассказывал вам, Борис Анатольевич, - мягко упрекнул
Сифоров. - "Гамельнский крысолов".
- Возможности человеческого мозга безграничны, - пояснила
Марина. - Эта истина уже из разряда банальных. Главное - уметь
свой мозг рационально использовать... Мы научились, мы умеем...
Да, подумал я с приливом ожесточения в душе. Именно так.
"Рационально использовать"...
И поежился, словно бы от невесть откуда взявшегося сквозняка.
На мгновение перед моими глазами появилось лицо Герострата
с его пластичными непрерывно меняющимися чертами, с его чудовищным
косоглазием... ЭТО у них называется "рационально использовать"...
Они научились...
Принесли кофе. Молодой сотрудник молча расставил чашки,
наполнил их из высокой турки, открыл сахарницу и немедленно
удалился.
- Пожалуйста, - сказал Сифоров, делая рукой приглашающий
жест.
- Может быть, перейдем к делу? - предложила Марина, пригубляя
кофе.
- Пора, - согласился Сифоров. - Итак, друзья мои, на сегодняшний
момент мы знаем, что Герострат скрывается где-то в
Санкт-Петербурге, в черте города - это определенно. Побег он
совершил две недели назад. Через пять дней во главе подготовленной
и хорошо вооруженной группы он атаковал Центр прикладной
психотроники под Киришами и уничтожил его. Понятно, что
подготовить настолько многочисленную группу за подобный короткий
срок он сумел лишь при условии работы с ней здесь, на месте.
Это дает нам шанс.
После нападения на Центр мы перекрыли дороги, заблокировали
все возможные выходы из города и области. Даже при всей
его феноменальной изворотливости Герострат вряд ли попытается
сегодня уйти на сторону. Но близятся Игры Доброй Воли. В городе
будет столпотворение; наши лучшие силы бросят на обеспечение
безопасности участников, и у Герострата появляется удобная
возможность ускользнуть под прикрытием интуриста. Но пока
он здесь, в городе. И наша задача - в две недели определить,
где именно.
- Две недели, столпотворение... Уложимся ли? - высказал
сомнение я.
- Должны уложиться, - как отрубил Сифоров. - Это будет
трудно, но должны. Облегчает наше положение то, что Герострат
утратил известную мобильность. Ведь он завладел материалами
по разработкам Центра и увел с собой специалистов.
Теперь судите сами, Борис Анатольевич. Тонну бумаги и, допустим,
четырнадцать человек пленными (дюжина спецов и ваши
знакомые: Мартынов и Хватов). Всех их нужно где-то разместить,
кормить, обеспечить им элементарные удобства. В
спичечном коробке такую толпу не поместишь. И мы рано или
поздно их отыщем.
Но и это еще не все. Быстрота, с какой Герострат успел
подготовить свою группу, дает нам вторую зацепку. Это означает,
что времени на поиски опорного пункта ему тоже тратить
не пришлось. Он воспользовался опорными пунктами, подготовленными
ранее, на первом этапе инициации "лампасами" программы
"Свора Герострата". Однако генералы нам ничего не скажут, а
подобраться к ним у нас нет ни времени, ни возможности. Но
будем полагать, что адреса опорных пунктов Герострата знали
не только они, но и те из членов Своры, кто на опорных пунктах
бывал. Безусловно, это определенного рода элита Своры,
те, на кого Герострат потратил когда-то максимум времени и
сил...
- Категория Би, - вставила Марина, - по принятой у нас
классификации.
- Возможно, - прищурился Сифоров. - То есть это люди,
которые прошли многоуровневое психокодирование. Они на сто
процентов преданы Герострату, но в то же время обладают
большим, нежели остальные, числом степеней свободы. Особенно
при решении задач, которые Герострат перед ними ставит.
В своей деятельности они применяют накопленный годами опыт,
весь запас личных связей и возможностей. По нашим оценкам,
таких членов не должно быть больше десяти человек на Свору - минимально
достаточное количество; и Герострат, скорее всего,
не имел намерения в обозримом будущем кого-нибудь из них
использовать.
Вряд ли, например, он подключал эту элитную группу для
нападения на Центр: там хватило и тупых исполнителей. Но один
раз, и вы это вспомните, Борис Анатольевич, такая надобность
у него возникла. А мы, благодаря проколам в его действиях,
сумели вычислить одного из членов Своры категории Би.
- И каким же боком это меня касается? - поинтересовался
я без воодушевления.
Сифоров встал, извлек из ящика стола пухлый конверт и,
откровенно рисуясь, небрежным жестом бросил его на стол передо
мной.
- Интересно, - сказал он, чему-то до ушей улыбаясь. - Сумеете
вы, Борис Анатольевич, опознать его так же быстро, как
опознали меня?
Глава девятая
Евгений Заварзин.
Под этим именем его знали друзья и знакомые. Под этим
именем его знали родственники.
На самом же деле у него было другое, настоящее, имя.
Его звали Альфа.
По трудовой книжке Евгений Заварзин числился страховым
агентом. Внешне он соответствовал избранной профессии: невысокий,
худой, постоянно сутулящийся при ходьбе; очки в огромной
роговидной оправе, которые он все собирался заменить на
контактные линзы - вечный студент, подрабатывающий чем бог
положит.
На самом же деле под этой невзрачной внешностью, к которой
привлекательные девушки и прапорщики советско-российской
армии испытывают схожие чувства, а именно, смесь презрения и
снисходительной жалости, что ведет, как результат, к умозаключению
вроде: "Ну я из тебя сделаю человека! Ну ты у меня попляшешь!";
Под этой внешностью скрывался хладнокровный и беспощадный
профессионал-убийца, меткий стрелок, рука которого,
можно быть уверенным, не дрогнет и в самой острой ситуации, и
в самый ответственный момент.
Назло гипотетическим прапорщикам он в совершенстве владел
любым видом стрелкового оружия, знал тактико-технические
характеристики современных вооружений и с закрытыми глазами в
любое время дня и ночи был способен разобрать, смазать и снова
собрать автомат Калашникова, или, скажем, пистолет-пулемет
Стечкина.
Еще он умел стрелять. И стрелять без промаха. Майор в
отставке Трофимов, преподаватель начальной военной подготовки
в школе, где всего три года назад учился Заварзин, премного
удивился бы, узнай он по случаю, что самый его недалекий
в вопросах вышеупомянутой дисциплины ученик, который и
толком-то не мог разобраться, где у АКМа приклад, а где ствол,
умеет теперь с расстояния в пятьдесят метров вгонять пулю в
пулю сколь угодно долго, лишь бы хватало патронов. Скорее
всего, майор бы просто не поверил.
Назло гипотетическим девушкам Заварзин не имел комплексов,
не страдал ни от излишней мягкотелости, ни от рыхлой
впечатлительности. Под скромной внешностью сутулого страхового
агента был надежно укрыт стальной стержень уверенного
превосходства, небрежной отточенности мыслей и чувств.
Все кумиры для нежного девичьего возраста, все эти лощеные
супермены: Ален Делон, Ван Дамм, Чак Норрис умели делать
все то, что делали, лишь на белом плоском экране. Он умел
все это делать в реальности. Он был способен в одну секунду
расправиться с десятком врагов; он умел уходить от погони
и отстреливаться в темном переулке; он являлся великим мастером
шпионажа и совершенным ликвидатором. Но (еще одно несомненное
достоинство) не применял свои способности без необходимости,
он умел сдерживаться.
Конечно, когда-то Заварзин вполне отвечал своему облику.
Он действительно комплексовал, дико завидовал тем из
своих одноклассников, что умели непринужденно пригласить
девушку в кино или на танцы, а потом... все такое прочее.
Он даже плакал по ночам, уткнувшись носом в подушку, от
бессилия переломить самого себя, свою робость. Все это
продолжалось долго, и он не видел для себя никакого выхода
из тупика до тех пор, пока не повстречал на своем пути
Герострата.
Точнее, нет, Заварзин не знал этого имени нового и
переменившего всю его жизнь знакомца. "Называй меня просто
Николаем," - сказал Герострат, пожимая ему руку. Теперьто
Заварзин относился к нему со сдержанным презрением: вербовщик,
курьер - низшая каста, но тогда этот человек произвел
на него впечатление. За ним чувствовалась несгибаемая
воля, за ним чувствовалась сила, способная покорить миллионы
серых сограждан.
Герострат не стал рассказывать Заварзину о Своре, он
был нужен ему совсем для других целей. Он рассказал Заварзину
об Ассамблее Русских Патриотов.
"Страна умирает, - говорил Герострат, глядя в лицо Евгению
проникновенным взглядом умных, чуть навыкате глаз. - Нация
вырождается."
Заварзин был согласен. Страна действительно гибла, а
нация вырождалась.
"В эти трудные годы, - говорил Герострат, - все русские
люди, как один человек, должны встать на защиту нашего славного
Отечества."
Заварзин снова был согдасен. Действительно, почему бы
не встать?
"Для того, чтобы объединить русских людей, - говорил
Герострат, - существуем мы, Ассамблея Патриотов. Наша цель - спасти
Родину!"
Заварзин кивнул, давая понять собеседнику, что всем
сердцем сочувствует движению за спасение Родины.
"К сожалению, - говорил Герострат, - сегодня мы вынуждены
скрывать свои намерения, само свое существование от народа: у
нас слишком много врагов, и они занимают высокое положение
в правительстве. Но еще больше у нас друзей, и когда-нибудь
наш подвиг, наше верное служение интересам Родины станут
общенародным достоянием. И все мы будем вознаграждены по
заслугам."
Заварзин снова кивнул, давая понять собеседнику, что
считает такой исход справедливым.
"Если ты присоединишься к нам, - говорил Герострат, - тебе
придется вести двойную жизнь. За тобой будут охотится:
КГБ, МВД, ГРУ. Тебе придется стрелять, тебе придется
убивать, тебе придется беспрекословно подчиняться приказам
Ассамблеи. И все это без видимой отдачи сегодня. Золотых
