Лично мной ничего похожего замечено не было. За ужином,
к которому меня пригласили присоединиться, почти никто не ел:
все слушали Г. Сам подбор продуктов (в Своре нет диетических
ограничений, характерных для большинства известных на сегодня
сект) не оставляет места подозрениям: только свежие фрукты,
много импортных консервов хорошего качества (я сам наблюдал
за тем, как их вскрывали - добавить туда что-то было бы не
реально), дорогое вино (бутылки открывались непосредственно
перед произнесением очередного тоста). Применение респираторных
психотропных препаратов исключено, т. к. сам Г. не курит
и, судя по всему, не одобряет этой вредной привычки: по крайней
мере, в его присутствии никто не курил и даже не проявлял
желания.
Вывод:
Возможно, Г. имеет в своем распоряжении более изощренные
методы воздействия на психику своих подопечных, чем известные
нам психотропные средства.
Дополнение к сказанному:
Не следует сбрасывать со счетов возможность вообще полного
отсутствия каких-либо средств воздействия на психику,
кроме вышеупомянутой идеологии. Соотвествующий имидж подобран
не преднамеренно, а в силу хорошего понимания Г. аспектов
человеческой психодинамики. В таком случае Свора Герострата - всего
лишь еще одна неформальная группировка молодежи,
объединенная за счет и ТОЛЬКО авторитета конкретного
лидера. Если это так, то в смысле профилактических мероприятий
Свора Герострата оперативного интереса для нас не представляет."
Да, я тоже так считал. "Герострат - низкого полета шизик".
Так я думал.
Я ошибался. Ошибался и лейтенант МВД Смирнов.
И вообще, читая этот его второй по времени написания отчет,
я не без удивления обнаружил, насколько мои собственные
впечатления от самой первой встречи с Геростратом похожи на
первые впечатления Эдика. И хотя Смирнов был профессионал,
что чувствуется по подходу к проблеме, тем не менее и он не
обошел само собой напрашивающегося вывода: Герострат - ничтожество,
каких много; реальными силами он не располагает и не
будет располагать в ближайшем будущем. "Оперативного интереса
не представляет." Точка.
Но Герострат оказался более серьезным противником, чем
Смирнов с Мартыновым поначалу думали. И тут нужно было бы поставить
точку с запятой, потому что он уже располагал реальными
силами и готов был применить их при первой же подходящей
возможности.
Посмотрим, что было дальше.
Отчет третий.
Датирован одиннадцатым октября девяносто третьего. Уже
совсем близко к моему появлению на арене боевых действий.
Ба-а, да здесь знакомые все лица!
"Состоялось две встречи с Г., - писал Эдик; развязности
тона в этом новом его отчете заметно прибавилось. - На горячее
как всегда очередная порция бесценных идей. Единственная достойная
внимания деталь - какая-то СХЕМА, о которой Г. упомянул
между делом, подразумевая, видимо, что всякий и каждый
должен уже знать, о чем конкретно идет речь. Я рискнул переспросить:
"Схема?". Г. рассмеялся и сказал, что я все узнаю
в свое время. Из контекста я понял, что Схема - это программа
действий Своры на случай, когда Г. наконец решит, что время
пришло, пора претворять "акт" в жизнь. Это действительно
зацепка, и в этом направлении, думаю, стоит еще поработать.
Может быть, что-нибудь прояснится.
Я теперь полноправный член Своры со всеми вытекающими
отсюда последствиями: мой кошелек - твой кошелек. Г. определил
меня пятым в только что сформированную пятерку. Старостой
пятерки (второй после Бога) является Семен Сальников,
"афганец", работает в службе безопасности частного коммерческого
банка. Далее: Вениамин Скоблин, студент Политеха,
начинающий и уже обворованный предприниматель; Юрий Арутюнов,
студент Техноложки, явно выраженный комплекс неполноценности;
Людмила Ивантер, студентка Университета, филфак,
особый случай: душный мир - поиск истины - уход от суеты - очищение
в служении Идее, непредсказуемые переходы от полной
замкнутости, невыразительности к состоянию классически
беспредельной экзальтации (подобных девиц я встречал: в группировках
идейного толка и только здесь они чувствуют себя,
как рыба в воде).
Как я на словах уже отмечал, существует еще один признак,
отличающий членов Своры. Все они мнят себя обиженными.
Каждый по-своему, но в то же время очень похоже. Моя
пятерка не составляет исключения. Сальников обижен на правительство
и "новых русских"; Скоблин - на обворовавших его
конкурентов и опять же на правительство; Арутюнов готов винить
во всех своих личных недостатках кого угодно, только
не себя самого; Ивантер - как и полагается при особых случаях,
отвергает сам мир, Вселенную, как бездушное кровожадное
образование, существование которого лишено какого-либо разумного
смысла.
Вывод:
Свора принимает "обиженных" в неограниченном количестве.
Видимо, Г. удобно использовать именно такие настроения членов,
как базу для привнесения собственной идеологии. Различия же в
конкретных причинах обид таковы, что при прочих равных условиях,
но без присутствия Г. в качестве лидера, мне трудно представить
себе этих четверых вместе. Становится понятным, почему
они собираются только по поводу встречи с лидером и разбегаются
сразу после его ухода.
Дополнение к сказанному:
Новые данные по Своре не дают ответа на главный наш вопрос,
насколько серьезны намерения и возможности Герострата.
Можно взглянуть и так и этак: или Г. представляет некую силу,
планирующую использовать членов Своры в акции общероссийского
масштаба, или Г. представляет самого себя без поддержки со
стороны.
Рекомендация:
Необходимо продолжать наблюдение."
Я отложил отчет.
Знакомо все это. Узнаваемо. Помнишь, Игл, как говорил
тебе Мишка Мартынов? "Мы ДОЛЖНЫ продолжать наблюдение." Вот
откуда все идет. От этих листков, исписанных твердым почерком
уверенного в себе человека. В отличие от меня, он был готов
"продолжать наблюдение". Он не знал, что его вскоре ждет. А
я знал, пример у меня был перед глазами. Но все-таки полез.
Зачем, Игл?..
И вот теперь все они: "шурави" Семен, Венька Скоблин,
Люда Ивантер, Юра Арутюнов, Андрей Кириченко (кстати, его
в третьем отчете Смирнова нет: он, судя по всему, появился
в Своре позднее) - все они мертвы. И твоя вина в том, что
они погибли, тоже есть.
НЕ ТОЛЬКО Я, НО ТЫ...
Но хватит, Игл, хватит. Так тоже нельзя. Сегодня у
тебя есть дела поважнее углубленных самокопаний.
Отчет четвертый.
Написан на листке из школьной тетради: край оборван
неровно, сам листок засален, захватан пальцами. И не отчет
это, а письмо. Последнее письмо Эдика Смирнова. Без
даты, без подписи, но почерк принадлежит ему: не надо быть
экспертом-графологом, чтобы это увидеть.
"Моим бывшим сослуживцам
ПИСЬМО.
Дорогие (зачеркнуто) коллеги! Я хочу поблагодарить
вас за то, что вы меня познакомили с таким замечательным
выдающимся человеком как Герострат. С его помощью я приобрел
возможность по-новому взглянуть на окружающий меня
мир. Выводы, к которым я пришел, вас скорее всего (зачеркнуто)
вряд ли порадуют. Потому что мне теперь стало ясно,
кто виноват в смерти моего отца (зачеркнуто) папы. Вы, распослед
(пропуск) дерьмо, вы его убили! Вы вместе с вашим
гнилым Аэрофлотом!
Мне блевать хочется, когда я думаю, сколько лет я провел
у вас на службе (зачеркнуто) в услужении. А вы все знали,
посмеивались (зачеркнуто) гнусно хихикали у меня за спиной;
да, конечно, сочувствовали для видимости, соболезнования
приносим (зачеркнуто), а сами смеялись и тыкали пальцем - говнюки,
пидорасы! И ты, Мартынов, главная вонючка, знал
ведь все, и тоже смеялся, и соболезновал (зачеркнуто), и тыкал.
Ты его и убил, завидовал ему и убил. Подговорили диспетчера
в аэропорту и убили. Падаль, падаль, падаль! Ненави (пропуск)
всех!!!!!
Жаль не сумею (зачеркнуто с таким нажимом, что порвалась
бумага) у меня нет возможности добраться до тебя, Мартынов.
А ты заслуживаешь собачьей смерти. До тебя мне не добраться.
Но до Аэрофлота я доберусь, доберусь до этих ублюдков, вонючек.
Они заплатят мне за все. Никто не уйдет от возмездия,
НИКТО!".
Я прочитал письмо. Я оттолкнул его от себя дрожащей рукой:
страх, новый приступ откровенного животного страха перед
Геростратом.
Теперь я понимал, почему аэропорт. Почему ИМЕННО аэропорт.
И видел, как Герострат сумел зацепить Смирнова, как сумел вывести
его на финишную прямую, на позицию для стрельбы. И для
Смирнова все кончилось тогда, в октябре; он отыграл свое, так
и не успев ни в чем разобраться.
А для меня все только начиналось. И страх мой от того,
что кажется, будто ЭТО никогда для меня не закончится...
Глава седьмая
Я оказался тогда в Пулковском аэропорту: встречал Елену
из московской командировки. И в зале ожидания наткнулся на Смирнова.
Я узнал его не сразу: Мишка Мартынов знакомил нас, но
вокруг моего "старого и верного друга" всегда вертелась масса
не менее интересных людей, и всех хорошо запомнить я и
не пытался. Но в конце концов я его все-таки признал, решил
подойти, завести беседу, чтобы хоть как-то скоротать время
томительного ожидания.
Его вполне обыкновенные реплики, но произнесенные со
странной интонацией в сопровождении странного, словно подернутого
дымкой, взгляда, заставили меня насторожиться. И настороженность
эта меня не подвела в тот момент, когда Эдик
принялся ("Они заплатят мне за все!") Расстреливать окружающих
из пистолета-пулемета. Я успел уйти с линии огня и даже
допрыгнул до Смирнова с намерением прекратить бойню, после
чего Эдик умер, можно сказать, у меня на руках...
Вот, кстати, здесь в папке имеется и моя фотография:
профиль, анфас.
Да, именно с этого момента можно начинать вести отсчет
моего участия в деле "Сильные мира сего против Герострата".
Меня закрутило в водовороте событий, и остановиться не было
уже ни времени, ни сил.
Через неделю ко мне на дом пришел Мишка и прямо попросил
содействия в разоблачении деятельности так называемого
Герострата, того самого руководителя группировки, куда был
внедрен Эдик. Именно тогда, из уст Мишки я впервые услышал
о существовании психотронного оружия и программе психокодирования
под страшноватым названием "Зомби". С большой неохотой,
со многими оговорками я согласился ему посодействовать.
Тем более что, как выяснилось, в Своре состоял мой однокурсник,
будущий коллега Венька Скоблин, начинающий "шоп-турист".
Так как уже тогда Мишка Мартынов и полковник Хватов, непосредственно
руководивший нелегальным расследованием (легально
дело было передано в Министерство госбезопасности), догадывались
о совершенном умении Герострата копаться в чужих
извилинах и программировать человеческий мозг по своему
усмотрению (после предсмертного письма Эдика Смирнова "бывшим
сослуживцам", нетрудно было бы догадаться), они подключили
к игре "внештатного консультанта", специалиста по всем
этим психотронным заморочкам.
Специалист установил мне в подсознании защитный блок,
но все было спланировано таким образом, чтобы Герострат вскрыл
этот блок при первой же со мной встрече. Узнав все, что можно,
про меня и про наш замысел в том виде, в каком преподнес мне
его Мартынов, Герострат задумал провести комбинацию, благодаря
которой предполагал избавиться от контроля со стороны
своих истинных хозяев (троица генералов во главе с генераломполковником
Проскуриным, под надзором которых функционировал
в те дни Центр). Для этого он вложил мне в память (бедная
моя голова!) Идею "вскрыть" через модем системный блок его
рабочего компьютера с целью извлечения из него планов Своры
на ближайшее будущее. Планы эти он заранее подготовил и, наверное,
потом посмеивался, потирая руки и дожидаясь, когда
мы клюнем на его "дезу".
Однако внештатный консультант быстро разобрался, что
к чему в моей голове, и Мартынов с Хватовым скорректировали
собственный план, рассчитывая захватить Герострата и его
боевиков за совершением "противоправных действий", после
чего засадить всю компанию всерьез и надолго.
