наконец мертв...
Эпилог
Мишка предложил подбросить меня до города. Я молча отмахнулся.
Я не хотел Мартынова больше видеть.
Пешком я выбрался на Пулковское шоссе и зашагал к
международному аэропорту. Скоро должен был сесть самолет
из Парижа, в нем возвращалась домой Елена. Я вдруг понял,
что если скоро не увижу ее, то что-то поломается в душе,
рассыплется безвозвратно. И может быть, это последнее дорогое,
что у меня еще осталось.
Я шел, меня обгоняли автомобили; пронеслась, завывая
сиренами, вереница неотложек. А я шел, уходил от страшного
места все дальше и дальше, думая, что никогда теперь даже
после смерти Герострата, или в особенности после его смерти,
не сумею убедить самого себя, что все наконец кончилось.
Может быть, смерть Герострата - лишь преддверие,
пролог к новому ужасу, что ждет нас всех впереди. Мир перевернулся,
потерял отныне для меня опоры устойчивости. Я утратил
все ценности, ради которых до сих пор жил, в которых
видел смысл самой жизни. И что теперь дальше? ЧТО ДАЛЬШЕ?
Я шел и с какого-то момента мне вдруг стало казаться,
что в сизой дымке смога, висящей в неподвижном воздухе над
Санкт-Петербургом растут геометрически правильные, совершенные
в своей законченности решетчатые конструкции - выше домов,
самых высоких зданий города, протыкая острыми шпилями дымку
смога - видение словно из фантастического фильма, видение
будущего, которое в ненависти, в жестокости, в общей ограниченности
прорастает из настоящего. И смерть Герострата ничего
не решала, никак не могла замедлить их скорый рост.
"Каждый пятый в стране - член Своры. И Свора растет." Есть ли
в мире сила, способная замедлить, остановить ее рост и рост
психотронных башен, подчиняющих все и всех своей воле? Найдется
ли такая сила, или будущее наше предрешено?..
Наверное, я шел несколько часов - не помню - но успел
вовремя. Елена как раз миновала таможенный досмотр, получила
документы и теперь бежала ко мне через зал, звонко отстукивая
каблучками и смеясь на ходу. И я обнял ее, привлек
к себе, но, целуя, почувствовал отстранение, словно и не
любимую свою самую женщину обнимал, а какого-то совершенно
постороннего человека, с которым меня ничего не связывает.
Потому что мешали башни, которых не было, конечно же, пока
над городом, но которые пустили режущие ростки у меня в душе.
И Елена тоже почувствовала мою отстраненность. Посмотрела
внимательно и серьезно, но я опередил ее вопрос, шепнув:
- Помнишь, перед твоим отъездом я что-то говорил по
поводу редкого удовольствия, которое нет да и сменится
доброй привычкой?
- Помню, - кивнула Елена.
- Я делаю тебе предложение, малыш. Выйдешь за меня?..
Я люблю тебя, малыш, я тебя люблю...
Она положила мне ладошку на губы, заставив замолчать.
- Пойдем, - сказала она просто. - Пойдем домой...
- Домой, - пробормотал я. - Правильно. Пойдем домой...
И башни рухнули, мигом рассыпались в черную сухую пыль.
Словно никогда их и не было...
ОТ АВТОРА
Все события, описываемые в трилогии "Свора Герострата - Охота
на Герострата - Наследники Герострата", помимо
некоторых документальных фактов, почерпнутых Автором из
периодики и публицистики разных лет, являются вымышленными.
Всякое совпадение имен личных, имен нарицательных, названий
фирм, организаций, ведомств и служб - чисто случайно.
Самым случайным совпадением является то, что короткие
двустишия, вынесенные в качестве эпиграфов к каждой из
частей трилогии, имеют автора. Они принадлежат перу петербургского
поэта Олега Григорьева.
3 ноября 1994 года
