что происходило за закрытыми дверями, но Бернардель убедил
своих собеседников в моей невиновности. Допускаю даже, что
он поделился с ними своими сомнениями, но все равно убедил
отпустить меня, чтобы потом я вывел их на крупных дельцов.
Однако главное для меня заключалось в том, что у Жульет
никаких сомнений не было. Она уверовала, что я лгал ей с
самого начала, просто использовал ее, чтобы шпионить за
отцом. Я не смог встретиться с ней наедине, поговорить,
объясниться. Жирар стал ее защитником, всячески оберегал ее
от меня, внушал, что я - предатель. И в конце концов
добился своего... женился на Жульет.
Диггер замолчал. Минуту спустя, видя, что продолжения не
будет, Шамбрэн задал ему вопрос:
- Но оставшись с вами наедине, Бернардель наверняка
изложил свою истинную позицию?
- О, он снова и снова заверял меня, что ни на секунду не
сомневается, но посоветовал на некоторое время уехать из
Франции, так как не гарантировал моей безопасности. Черт,
они не могли гарантировать безопасность даже своему
президенту. Я же не хотел уезжать.
- Почему?
- Мой дорогой друг, - улыбнулся Диггер, - у меня
оставался один шанс помириться с Жульет- найти настоящего
убийцу ее отца, мужчину, который спустился по пожарной
лестнице и уехал в "пежо".
- Вы думаете, что узнаете его, увидев вновь?
- Едва ли. Я видел его только со спины. Но в одиночку я
бы не справился. Рассчитывать на помощь французских
правоохранительных органов не приходилось. Они относились
ко мне с нескрываемым подозрением. Через моего друга я
вышел на одного из руководителей Интерпола, Международной
организации уголовной полиции. Ее штаб-квартира
располагалась на тихой улочке Поль Валери в центре Парижа.
Не знаю, что вам известно об Интерполе, но это не полиция в
привычном смысле слова. Это - коммуникационный центр,
связывающий шестьдесят с лишним стран на всех континентах.
У Интерпола есть средства радиосвязи, архивы. В них
хранятся сведения о десятках и сотнях тысяч преступников, их
имена, клички, приметы, отпечатки пальцев. Члены Интерпола
постоянно извещают штаб-квартиру, если в поле их зрения
попадает кто-то из известных преступников. Так что, если
полиция Нью- Йорка хочет побеседовать с контрабандистом,
орудующим на международном уровне, она связывается с
неприметным домом на улице Поль Валери и, скорее всего,
получает точную информацию о том, где находится нужный ей
человек.
Я попросил подготовить мне список торговцев наркотиками,
оперирующих во Франции. Список я получил не слишком
длинный, и он не оправдал моих ожиданий. Убийц среди них не
было. Они только торговали наркотиками, проявляя при этом
чудеса изворотливости. Кое-кого ловили за руку, сажали в
тюрьму, они выходили на свободу и вновь принимались за
старое. Как я уже говорил, за торговлю наркотиками во
Франции карали не слишком строго. Сотрудник Интерпола
предположил, что разыскиваемый мною убийца - скорее всего,
оасовский террорист и не значится в их архивах. Досье на
таких людей хранятся в Разведывательном управлении
французской армии. Там мне мило улыбнулись, поговорили со
мной о погоде и выпроводили за дверь.
Лишь тогда я узнал, что единственной силой,
противостоящей международной торговле наркотиками, является
Федеральное бюро по борьбе с распространением наркотиков.
Как обычно, американцы узнают о том, что делается у них в
стране, только за границей. Федеральное бюро направляло
агентов в помощь полиции других стран, чтобы отсечь
производителей наркотиков от рынка сбыта. Римское отделение
бюро ежегодно прилагало руку к аресту шестидесяти или
семидесяти отъявленных преступников. Мне удалось войти в
контакт с одним из лучших агентов. Не сразу, но он поверил
мне. Когда же он высказал некоторые догадки, волосы у меня
встали дыбом. Агент, звали его Сэм Лоринг, держал
постоянную связь с полковником Вальмоном. Как я уже
говорил, Вальмон подозревал, что кто-то из
высокопоставленных государственных деятелей Франции помогает
торговцам наркотиками и террористам ОАС. Список
подозреваемых он передал Лорингу. В нем значилось семь
фамилий. Обладателей четырех я знал лично.
Список начинался с Поля Бернарделя, моего друга и
защитника. Ему первому я рассказал о Лангло, и он без труда
мог устроить так, чтобы механика убили до нашего приезда.
Мой друг, который свел меня с Вальмоном, знал, что я
расскажу ему услышанное от полковника. Далее следовали
месье Жак Делакру, тогда министр юстиции, теперь - посол,
Шарль Жирар и Макс Кролл. Он управлял заводом Бернарделя в
ФРГ, и я часто встречался с ним на различных автогонках.
- Кролл сейчас в отеле, - заметил я.
- Знаю. И это только начало, - продолжал Диггер, -
потому что заседания Международной торговой комиссии, и у
меня есть основания это утверждать, используются как ширма
для встречи главных фигур заговора против де Голля. Мы
обговаривали это с Лорингом. Поначалу я тоже сомневался,
все-таки многие из этих людей не раз доказывали свою
преданность президенту Франции. Лоринг ответил мне, что на
этот раз ставки слишком высоки. И дело не только в деньгах,
хотя прибыль может исчисляться миллионами. Речь идет о
захвате власти во Франции. На деньги они могли и не
поддаться. Но устояли ли перед таким искушением, как
неограниченная власть?
- С тех пор прошло более двух лет, - заметил Шамбрэн.
- Менее месяца назад террористы вновь попытались убить де
Голля. И я задал себе эти вопросы. Четверо из списка
Лоринга собрались под вашей крышей, Шамбрэн. На
торжественной встрече Бернарделя может появиться еще
кое-кто. Может, "Бомонт" превращается в центр преступного
мира? Вдруг кто-то из них возглавляет заговор против де
Голля? И кто ответствен за смерть полковника Вальмона? -
его кулак опустился на подлокотник кресла. - Более всего
меня заботит ответ на последний вопрос. Я хочу принести
Жульет голову убийцы ее отца.
- Даже если это будет голова ее мужа? - спросил Шамбрэн.
- Вчера она заговорила со мной, - Салливан словно не
услышал вопроса. - Заговорила после всего, что произошло.
Она просила о помощи. Марк это слышал.
- Какой помощи? - нахмурился Шамбрэн.
- Если б я знал, - Салливан закрыл лицо руками.
Шамбрэн закурил, выпустил струю дыма.
- Что вы искали в номере Жираров?
- Я говорил вам - полевые мины, - рот Диггера изогнулся в
сухой улыбке. - Жирар, Бернардель, Кролл, Делакру. Один из
них наверняка возглавляет заговор. И заседание
Международной торговой комиссии прикроет переговоры
заговорщиков с торговцами наркотиками в этой стране. Я
думаю, из рук в руки перейдут крупные суммы, достаточные для
того, чтобы финансировать политический переворот во Франции.
И у кого-то должны храниться имена, адреса, телефоны,
графики встреч. Жирар приехал первым. Я рассчитывал найти
эти сведения у него в номере.
- Ваш следующий шаг?
Диггер рассмеялся.
- Я - близкий друг Поля Бернарделя. Буду его гостем на
торжественной встрече в субботу. Буду всюду сопровождать
его следующие несколько дней. И... жадно ловить каждое
слово, кто бы его ни произнес.
Шамбрэн встал, прошелся по кабинету.
- Вы рассказали нам удивительную историю, мистер
Салливан. Я сочувствую тому, что пришлось вам пережить.
Мне не раз приходилось видеть, к чему приводят наркотики, и
меня тревожит, что все больше людей попадает в сети
торговцев этим зельем. Но я хочу, чтобы вы ясно поняли мою
позицию. Де Голля могут свергнуть. Во Франции могут прийти
к власти военные. Мне до этого нет дела. Да и вам, думаю,
тоже. Вы хотите оправдаться перед Жульет Жирар, а я хочу
найти убийцу Мюррея Кардью. И хочу, чтобы в моем отеле
царили мир и спокойствие. Если дороги, ведущие к нашим
целям, совпадут, будем работать рука об руку. Если нет -
извините, я пойду своей, не обращая внимания на ваши
любовные отношения или судьбу Французской республики, - он
засмеялся и затушил окурок в серебряной пепельнице. -
Наверное, звучит высокопарно, но суть передана точно.
ЧАСТЬ II
Глава 1
Возможно, Шамбрэн уснул после нашей беседы. Не знаю.
Кто-то, кажется, Джерри Додд, говорил, что Шамбрэн, как
лошадь, может спать стоя и с открытыми глазами. В четыре
утра он предложил мне отдохнуть, так как наступающий день
сулил немалую суматоху. Сообщения для прессы о подробностях
смерти Мюррея Кардью, допросы лейтенанта Харди и помощника
окружного прокурора, да еще прибытие Поля Бернарделя и его
свиты из международного аэропорта Кеннеди...
Как в тумане, я поднялся к себе. В голове все
перемешалось. Я с трудом переваривал историю Салливана.
Уж, конечно, борьба с международным наркобизнесом или
сохранение политического равновесия во Франции не входили в
круг моих обязанностей как пресс-секретаря "Бомонта". Меня
заботило лишь то обстоятельство, что по нашим коридорам не
оставляя следов, ходил убийца. Именно на это указал
Шамбрэн, прежде чем выпроводить меня из кабинета.
- Наркотиками должно заниматься Федеральное бюро, Марк.
А французской политикой - политики Франции. Но мы не можем
забывать ни о первом, ни о втором, потому что факторы
определяют происходящее. Когда речь идет о ревности, мести
или жадности, человек не один раз подумает, прежде чем
пойдет на убийство. В нашем же случае этого ждать не
приходится. Если вы что-то услышите, о чем-то догадаетесь,
кого- то заподозрите, немедленно приходите ко мне. Я
доверяю себе и доверяю вам. Больше никому.
- Благодарю.
- Почти каждый человек покупается, Марк. Эта свора,
торговцы наркотиками и террористы, могут заплатить любую
цену.
- Но они не стали покупать Кардью, - заметил я. - Не
оставили ему возможности выбора.
- Вот это меня и пугает. У кого-то хватило ума понять,
что Мюррей Кардью, на банковском счету которого нет ни
цента, не продается. И этот кто-то прекрасно разбирается в
чувствах Салливана, да и нас, похоже, знает неплохо. Они
готовы на все, могут заплатить любые деньги, и человеческая
жизнь для них - пустяк. Поэтому не думайте, что это - игра,
и ловкий ход может заставить их отступить. Они не отступят.
Слишком велик приз, который ждет их в случае победы.
Не так-то легко засыпать с мыслями обо всем этом, но мне
удалось заснуть.
А потом начался новый день. Чего нет в "Бомонте", так
это газеты. Отелю она не нужна. Диггер Салливан сказал,
что будет ловить каждое слово. На следующее утро "Бомонт"
гудел от разговоров. Должно быть, все тысяча двести
служащих отеля, от коридорных и посудомоек до личного
секретаря Шамбрэна, мисс Руйсдэйл, охранявшей вход в его
кабинет от незваных гостей, обсуждали случившееся. Я понял
это, когда около девяти утра вошел в свою приемную.
- Хороший сегодня денек, - произнес лифтер, доставивший
меня на четвертый этаж. Как он ждал, что я хоть чем-то
поделюсь с ним! Но я промолчал.
Шелда Мэйсон, моя красавица секретарша, обычно опаздывала
на работу. На этот раз она пришла раньше и встала из-за
стола, едва я появился в приемной.
- Говорить ты не можешь, так?
- Нет, во всяком случае, о том, что тебя интересует.
- А что насчет мистера Кардью?
- О чем ты?
- У меня на столе его гостевая карточка. Ни
родственников, ни счета в банке, ни адвоката. Кто
позаботится о нем?
- В каком смысле?
- Похороны. Церемония прощания. Старики, что не выходят
из "Спартанца", наверняка захотят проводить его в последний
путь.
- Шамбрэн заботился о нем много лет, - ответил я. -
Полагаю, он все устроит.
- Можно мне спросить у него, не могу ли я чем-нибудь
помочь. Мне нравился мистер Кардью. Благодаря ему я
убедилась, что мир, описанный сестрами Бронте, когда-то
действительно существовал. Мне хотелось бы что-нибудь для
него сделать. Что выяснила полиция?
- В четыре утра, когда я отправился спать, расследование
еще не дало никаких результатов. А с Шамбрэном поговори.
Думаю, он обрадуется, если ты поможешь ему в этом деле.
- А что нам уготовано на сегодня?
