Максом оказался высокий широкоплечий мужчина с коротко
подстриженными волосами, в смокинге, с моноклем, висящим на
черном шелковом шнурке. Он направился к Дориш и склонился
над ее рукой.
- Моя дорогая Лили, - сказано это было с немецким
акцентом.
- Ты поужинаешь со мной, Макс? - теперь она видела во
мне лишь служащего отеля. - Вы сможете договориться,
Хаскелл, чтобы ужин подали мне в номер?
- Разумеется, - кивнул я.
- Меню я оставлю на совести вашего шеф-повара.
Что-нибудь полегче. И бутылку сухого французского
шампанского.
Я снова кивнул.
Макс вставил монокль в глаз и холодно оглядел меня.
- Стоимость ужина внесите в мой счет, пожалуйста.
- Нет, нет, Макси, - заворковала Дориш. - Я хочу, чтобы
ты был у меня в долгу. И я жду твоего рассказа о Берлине и
Париже.
Монокль вылетел из глаза Макси.
- Ну, если ты настаиваешь... - он был похож на Конрада
Вейдта, игравшего нацистов в старых военных фильмах.
Дориш увлекла его к лифту, и тут сердце мое екнуло. В
вестибюль вошли Жирары. Жульет стояла, держа мужа под руку,
и наблюдала за процессией, шествующей к лифтам. Я не мог
сказать, кто больше удивил ее, грудастая блондинка или
элегантный насупленный Макси. Внезапно она отвернулась.
Я взглянул на ухмыляющегося Карла Нэверса.
- Зрелище запоминающееся.
- Кто этот Макси? - спросил я.
- Макс Кролл. Авангард прибывающей завтра делегации
Бернарделя.
- А я мог бы поклясться, что он немец.
- Вы правы. Директор автомобильного завода Бернарделя в
Западной Германии. Воевал в вермахте. Большая шишка в
Общем рынке.
Теперь мне стала понятной реакция Жульет; Все, связанное
с Бернарделем, напоминало ей об убийстве отца.
- Позаботьтесь об ужине для дамы, - напомнил Карл, все
еще улыбаясь, - а не то вам позвонит сам Джордж Бэттл из
своего дворца на Ривьере.
- Если он позвонит, я расскажу ему о Макси.
Дориш и ее свита уже уехали. Шарль и Жульет Жирар не
спеша шли к лифтам.
- Что наверху? - услышал я вопрос Карла.
- Все по-прежнему. Орудие убийства не найдено.
Непонятно, кто мог напасть на старика. Никто не заметил
ничего подозрительного.
- Вам досталось от фараонов?
- Допрос еще не закончился.
Семнадцатый этаж.
Место смерти, раздражения, глубокого сожаления. Мюррей
Кардью, осколок далекого прошлого, - кто мог покуситься на
его жизнь? Мне вспомнились слова Шамбрэна о том, что старик
мог бы стать величайшим шантажистом, если б захотел
разбогатеть. Вдруг он все-таки решил свернуть на кривую
дорожку?
Эта гипотеза могла рассматриваться наравне с другими.
Сейчас полиция занималась проработкой версий и набирала
факты. Как я и сказал Карлу Нэверсу, орудия убийства в
номере не нашли. Судебный медик предположил, что Кардью
ударили рукоятью пистолета. Но его могли ударить и любым
другим тяжелым предметом с гладкой поверхностью. Ночная
дежурная по этажу не заметила ничего подозрительного. И
лифтер не видел человека, смахивающего на убийцу, хотя кто
знает, как может выглядеть убийца. Ничего не дали и поиски
отпечатков пальцев.
Я оставался единственной ниточкой. Кардью посылал за
мной, но, как выяснилось, мое имя не было первым, пришедшим
ему в голову. Телефонистка коммутатора показала, что
сначала он попытался связаться с Шамбрэном. Потерпев
неудачу, попросил соединить его с номером посла Франции в
"Валдорфе". Его превосходительство приехал в Нью-Йорк,
чтобы принять участие в сессии Генеральной Ассамблеи ООН, а
также открыть первое заседание Международной торговой
комиссии. Но месье Делакру в номере не оказалось, и Мюррей
Кардью попросил телефонистку найти меня, что она и сделала.
Но и я не мог сказать ничего вразумительного.
Лейтенант Харди внешне напоминал скорее недоумевающего
защитника футбольной команды колледжа, чем сотрудника отдела
убийств. Он вновь и вновь заставлял меня рассказывать о
дневной беседе с Мюрреем Кардью.
- Неувязки в размещении гостей за столами - не причина
для убийства, - говорил он. - Ну-ка повторите, что он
сказал вам по телефону.
Я повторял раз, другой, третий... "Возникли неожиданные
затруднения в связи с той маленькой проблемой, которую мы
обсуждали с вами сегодня". Речь шла не о самом размещении
приглашенных, но "о тех же самых лицах".
Что это означало? Я не имел ни малейшего понятия.
- С одной стороны, ему срочно понадобился Хаскелл, с
другой - он собирался лечь спать, не дожидаясь Шамбрэна, -
недоумевал Харди.
- Он - глубокий старик, - вступился за Мюррея Кардью
Шамбрэн. - И склонен к старомодным выражениям.
"Неожиданные затруднения" могли заключаться в том, что он
вспомнил о ком-то еще, кого мы забыли включить в список
гостей. Или он мог найти ошибку в первоначальном плане.
Или оказалось, что у месье Делакру аллергия на рыбу. Это
означало, что нужно срочно менять меню. Так что
"неожиданное" могло означать многое.
Харди на это не клюнул, чем завоевал мое доверие.
- Я думаю, речь все же шла о чем-то более важном, - он
нахмурился, как маленький ребенок, изучающий головоломку, -
о том, что могли решить вы, Шамбрэн. Поэтому он и позвонил
вам первому. Что-то мог сделать и посол Франции. Едва ли
Кардью волновался из-за меню.
- Наверное, нет, - кивнул Шамбрэн. - Но все равно,
лейтенант, я не представляю, ради чего он меня искал.
Разговор этот происходил в номере Мюррея Кардью после
того, как его тело увезли в городской морг.
- Значит, дело касается тех людей, которых Кардью хотел
посадить за разные столы. - Харди справился с записной
книжкой. - Посла Франции и его жены, Майкла Дигби
Салливана, принцессы Барагрейв и ее сестры, мисс Айлин
Гровеснор, месье и мадам Жирар и месье Поля Бернарделя,
который сейчас летит над Атлантикой. Не остается ничего
другого, как побеседовать с каждым. Кто-нибудь из них
остановился в отеле?
- Жирары и Салливан, - ответил Шамбрэн. - Забронирован
номер и Бернарделю. Он должен приехать утром.
- Что ж, давайте начнем с тех, кто уже в отеле, - принял
решение Харди.
- Но вам придется говорить с ними отдельно, - напомнил
Шамбрэн. - Жирары и Салливан несовместимы.
С того момента события, происшедшие в "Бомонте", получили
два толкования, хотя кое в чем и совпадавшие. Первое -
полицейское, основанное на расследовании, проведенном
неторопливым, но настойчивым лейтенантом Харди. Второе -
касается людей, едва избежавших гибели, к которой вели их
собственные чувства и страхи, и злая воля.
О расследовании Харди легко прочесть в подшивках газет.
Там есть все подробности об алиби и уликах, а также об
усилиях полиции, пытавшейся предотвратить дальнейшие
преступления.
Моя история, центральной фигурой которой стал Пьер
Шамбрэн, полностью известна только мне. По просьбе Шамбрэна
я вел подробные записи. Многие ключевые сцены прошли на
моих глазах, о других я узнал от Шамбрэна и Диггера
Салливана, который, возможно, более чем кто-либо представлял
себе, что творит страх с людьми.
В половине второго ночи Диггера. Салливана в отеле не
было, поэтому в кабинет Шамбрэна первыми пригласили Жираров.
Но пришел лишь Шарль Жирар.
- Моей жене нездоровится, она очень устала, - пояснил
Шарль, входя в кабинет.
Шамбрэн представил его лейтенанту Харди и мне. Взгляд
серых глаз уперся в меня. Я понял, что он вспомнил, где
встречался со мной сегодня - в баре "Трапеция" с Салливаном,
и причислил к друзьям последнего.
Шарль Жирар производил впечатление. Пронзительный
взгляд, квадратная челюсть, волевое лицо, стройная,
мускулистая фигура, - в суде он был, вероятно, опасным
соперником. В дружеской компании он мог бы быть обаятельным
собеседником. Но сейчас скорее напоминал прокурора.
По-английски Жирар говорил без малейшего акцента, и я
предположил, что школу или колледж он окончил в Англии.
- Если вы вызвали меня в связи с попыткой ограбления
нашего номера, я могу липа повторить, что все наши вещи на
месте. Ничем не могу помочь и полагаю, что для вопросов вы
могли бы найти более подходящее время.
- Просьба зайти ко мне не связана с дневным
происшествием, месье, - ответил Шамбрэн. - По крайней мере
мы так думаем. Сегодня вечером в отеле убили человека. Вы
были знакомы с мистером Мюрреем Кардью?
- Никогда не слышал о нем, - без промедления ответил
Жирар.
- Знала ли его ваша жена?
- Понятия не имею. Этот Кардью... его убили?
- Да.
- Как?
- Ударили по голове... чем-то тяжелым, - ответил
Шамбрэн.
По голосу чувствовалось, что он злится.
- Повторяю, я никогда о нем не слышал. Мать моей жены -
американка. Жульет проводила здесь гораздо больше времени,
чем я. Возможно, она и знала Кардью, хотя мне об этом
неизвестно, - его глаза сузились. - Он молод?
- Через месяц ему исполнилось бы восемьдесят, - ответил
Шамбрэн.
Напряжение разом покинуло Жирара. Какой же он ревнивец,
подумал я.
- Мы с женой провели вечер в компании месье Делакру,
посла Франции. Были на концерте в Центре Линкольна, а затем
поехали в ночной клуб. В отель вернулись примерно полчаса
назад, - его серые глаза остановились на мне. - Мне
кажется, мистер Хаскелл видел, как мы вошли.
Похоже, он ничего не упускал.
- Мы не интересуемся вашим алиби, месье, - заверил его
Шамбрэн и рассказал об участии Кардью в предстоящей встрече
Бернарделя, в том числе и о том, как старик предлагал
рассадить гостей. Жирар слушал с каменным лицом.
- Но я уже дал понять месье Лакосту, секретарю
посольства, что мы с женой не считаем необходимым нарушать
этикет из-за личных отношений.
- Не в этом суть, месье, - покачал головой Шамбрэн. -
Что мог узнать мистер Кардью об одном из вас настолько
важное, что его тут же убили?
- Мне кажется, вы торопитесь с выводами, - возразил
Жирар. - Где доказательства, что его убили именно по этой
причине? Его мог убить тот же вор, что, по вашим словам,
побывал у нас в номере. Мне неизвестны какие-либо секреты,
связанные с моей женой, мною или кем-то еще, кто будет
сидеть за столом посла на званом вечере в честь месье
Бернарделя.
- Мы хотели бы узнать у вашей жены, знает ли она Кардью,
- вмешался Харди.
- Повторяю, моя жена плохо себя чувствует. Она уже
легла. Прошедший день утомил ее. Позвольте мне выяснить,
знакома ли она с Кардью. Если да, то уверен, что она найдет
в себе силы ответить на ваши вопросы. Если нет, я попрошу
вас оставить ее в покое, по крайней мере до утра.
- Хорошо, - согласился Харди.
Жирар снял трубку телефона на столе Шамбрэна и попросил
телефонистку соединить его со своим номером. Его грубый
голос внезапно стал мягким и нежным. С женой он говорил
по-французски, в голосе слышалась искренняя озабоченность.
Он упомянул фамилию Кардью. Затем положил трубку на рычаг.
- Моя жена никогда не слышала о Мюррее Кардью и ничем не
может вам помочь.
- Тогда, если вы не возражаете, мы поговорим с ней утром,
- принял решение Харди.
Едва он произнес эти слова, как открылась дверь, и в
кабинет вошли Джерри Додд и Диггер Салливан.
- Мистер Салливан только сейчас появился в отеле, и я
сразу попросил его... - Додд осекся, увидев Жирара.
Жирар и Салливан смотрели друг на друга. Салливан
побледнел. Лицо Жирара, наоборот, стало пунцовым от злости.
Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но сдержался,
двинулся к двери и остановился перед Салливаном.
- Предупреждаю вас, - его голос дрожал, - держитесь от
нее подальше.
Глава 5
Жирар ушел, хлопнув дверью, а в кабинете повисла тяжелая
тишина. Диггер Салливан полез в карман смокинга за пачкой
сигарет. Его губы изогнулись в сухой улыбке.
- Да, неприятная встреча, - он чиркнул зажигалкой,
глубоко затянулся, прошел к столу Шамбрэна. - Я потрясен
тем, что рассказал мне Додд. Бедный Кардью. Я хорошо знал
его, хотя близко мы не сходились. Он долго жил за границей,
- улыбка стала шире. - Сойтись близко мы и не могли, потому
что мой отец был сыном ирландского революционера, мать -
актрисой, ее папаша продавал гвозди и шурупы. С точки
