Такие женщины, конечно, приковывают взоры. Блондинка с
роскошными золотыми волосами. Черный, комбинированный из
шерсти и шелка костюм, слепяще-розовая блузка, ярко-синий
пояс с пряжкой, украшенной драгоценными камнями.
Организация показов мод в "Бомонте" возложена на меня, и я
мог бы поспорить на свой последний доллар, что этот костюм
она шила у Диора.
Женщины, сидящие за столиками, могли оценивать костюм,
белые перчатки, изящные туфли-лодочки, мужчины же увидели
совсем другое. Я думаю, каждый из них почувствовал то же,
что и я, - хотелось подойти к незнакомке и спросить, чем
можно помочь. Сексуальная привлекательность в женщинах
проявляется по-разному. Одни открыто предлагают себя. В
других внешняя скромность как бы подчеркивает таящуюся
внутри страсть.
К последним я бы отнес и эту блондинку. Всем своим,
видом она как бы показывала, что не может существовать без
мужчины. Но мужчины с большой буквы, особого мужчины,
единственного во всем мире. Подернутые синим туманом
близорукие глаза скрывали жгучий огонь. Разом охватившая
меня печаль подсказала, что не быть мне этим Мужчиной. А по
реакции Салливана я понял, что передо мной мадам Шарль
Жирар, в девичестве Жульет Вальмон.
Она направилась в нашу сторону, но путь ее лежал дальше,
в глубь зала. И у меня появилось нелепое желание протянуть
руку и потрогать мадам Жирар, когда она будет проходить мимо
нашего столика. Оставалось только гадать, видит ли она
Салливана.
Легкий вздох прошелестел по бару, когда мадам Жирар
сделала первый шаг. Он выражал всеобщее облегчение. Ее
застывшая у дверей фигурка создавала магический эффект,
который могли нарушить неловкое движение или грубый возглас.
Она не шла, а, казалось, плыла по воздуху. Когда она
приблизилась к нам, я уловил тонкий аромат ее духов. Она не
подняла глаз на Салливана. Не узнала его, подумал я, к
счастью для них обоих.
Но внезапно она заговорила низким шепотом, глядя прямо
перед собой:
- Ради бога, помоги мне!
И прошествовала дальше, а я подумал, что никогда не
слышал такого отчаяния в голосе, такой мольбы. Я даже
шагнул следом за ней. Может, она кого-то боялась? Или в
ней еще жила трагедия смерти отца? Или она просто плохо
видела и опасалась, что не дойдет до другого конца зала?
И тут я заметил, как из-за углового столика поднялся
мужчина и поспешил ей навстречу. Интересный, с волевым
лицом, лет сорока, с преждевременно поседевшими волосами.
Но смотрел он не на женщину, а на Диггера Салливана, который
все еще стоял лицом к дверям.
- К кому она идет? - услышал я его шепот.
- Седой мужчина... заинтересовался вами.
- Жирар, - с ненавистью процедил Салливан, не разжимая
губ.
Я заставил себя повернуться к нему. Лицо посерело,
кулаки сжались.
- Вы слышали ее?
- Да, я слышал. О, господи, - и чуть ли не бегом
рванулся к дверям.
Я медленно подошел к стойке, два нетронутых мартини
остались на столе. Эдди как- то странно посмотрел на меня.
- Он забыл заплатить.
- Похоже, что да.
- Ваш гость или внести в его счет?
- Мой гость.
Эдди хохотнул.
- Пора бы вашим глазам вкатиться обратно в глазницы.
Лакомое блюдо эта миссис Жирар.
- "Блюдо" к ней не подходит, Эдвард, - я оглядел зал.
Она сидела рядом с мужем, который ей что-то выговаривал.
Шарль Жирар также не годился в Мужчины, не без
удовольствия отметил я.
По бытующей в "Бомонте" легенде, Пьер Шамбрэн никогда не
покидает отеля. Его загар создается ультрафиолетовой
лампой, а выйдя на улицу, он тут же заблудится, потому что с
той поры как он впервые вошел в "Бомонт" в начале тридцатых
годов, город существенно изменился. Разумеется,
вышесказанное далеко от истины. Он бывает в городе едва ли
не каждый день, а раз или два в неделю посещает театр или
оперу. Его квартира на крыше отеля, и это дает ему
возможность погреться на солнышке. Приходы и уходы Шамбрэна
не афишируются, а секретарь и ночной дежурный службы
безопасности всегда знают, где он находится и как его найти.
Поэтому при любом происшествии в отеле Шамбрэн словно
возникает из-под земли и берет командование на себя. Когда
я поступил на работу в "Бомонт", мне сказали, что, как
только я совершу ошибку, Шамбрэн тут же появится из-за угла.
В большинстве случаев это утверждение соответствовало
действительности.
В тот вечер Шамбрэн отправился в театр на спектакль "Кто
боится Вирджинии Вульф?". Досмотреть пьесу до конца ему не
удалось.
Я одевался к обеду, и мои мысли постоянно возвращались к
Жульет Жирар. Ее недоступность не вызывала сомнений, я не
имел никакого права вмешиваться в ее дела. Но, как
пятнадцатилетний мальчишка, влюбившийся впервые в жизни, я
бы с радостью лег под колеса грузовика, если б моя смерть
могла принести ей хоть какую-то пользу. Нужно видеть Жульет
Жирар, ощутить на себе ее магию, услышать несколько
произнесенных ею слов, чтобы понять, как такое могло
произойти с тридцатилетним мужчиной, считающим себя
взрослым.
Побрившись и переодевшись, я прошелся по ресторанам
отеля, надеясь еще раз увидеть Жираров. Но из "Трапеции"
они ушли, и я не нашел их ни в "Гриле", ни в "Синей
комнате"...
В поисках этой удивительной женщины я наткнулся на Мюррея
Кардью. В смокинге и белом галстуке он обедал в тиши
"Гриля" и приветствовал меня чуть заметным кивком.
В дверях "Гриля" меня остановил Джерри Додд,
возглавляющий службу безопасности отеля. Джерри лет сорок,
он тощ, невысок, всегда улыбается, но его глаза пронзают
насквозь, и с одного взгляда он может узнать о человеке
очень и очень многое. Шамбрэн полностью ему доверяет.
Обычно Джерри работает с семи вечера до трех утра, когда
бары, ночной клуб "Синяя комната" и рестораны полны гостей.
На эти часы выпадает львиная доля происшествий - в отеле
полным-полно посторонних.
- Вы сообразили, что к чему? Я говорю о Салливане. -
Естественно, он знал, что я присутствовал при допросе
Салливана в кабинете Шамбрэна. - Босс не думает, что Диггер
клептоман. Порядок в таких случаях один: "Извините, но нам
нужен номер, который вы занимаете". За двадцать лет мы
поймали многих любителей пошарить в чужих номерах. И я
впервые сталкиваюсь с тем, что преступник не наказан.
- Да, - подтвердил я, - босс сказал, что должен подумать.
Джерри рассмеялся.
- Он уже подумал. Но я ничего не могу понять, и мне это
не нравится. Если, у вас есть объяснение, поделитесь со
мной, а?
- Пока нет, но я не забуду вашей просьбы.
В тот момент меня нисколько не интересовали причины,
побудившие Шамбрэна помиловать Салливана. Я бродил по
отелю, чувствуя себя обманутым, и не видел перед собой иной
цели, кроме как дожидаться возвращения Жираров, если они
отправились обедать в город. Тогда я мог надеяться, что
увижу их у лифтов или в баре, если они решат выпить перед
сном по коктейлю.
Около девяти вечера я внезапно почувствовал, что
проголодался. Вновь зашел в "Гриль" и заказал мясной
сандвич и овощной салат. В "Гриле" готовили самые вкусные
овощные салаты. Когда я покончил с едой и Кардоза поставил
на стол маленькую чашечку кофе, меня разобрал смех. По роду
деятельности мне каждый день приходится сталкиваться с
десятками красивых женщин. И что только я себе вообразил?
Просто удивительно, до какого абсурда может дойти человек.
Я уже решил забыть о Жульет Жирар и поехать куда-нибудь
развлечься, когда к моему столику вновь подошел Кардоза.
- Вас к телефону, мистер Хаскелл. Звонит Кардью.
Телефонный аппарат Кардоза принес с собой, поставил его
на стол, воткнул штекер в розетку. Я взял трубку.
- Да, мистер Кардью?
- Извините, что беспокою вас, мистер Хаскелл, - донесся
до меня усталый старческий голос.
- Ну что вы, мистер Кардью, какие пустяки.
- Я пытался связаться с мистером Шамбрэном, но его,
кажется, нет в отеле.
- Он поехал в театр, сэр.
- Возникли неожиданные затруднения в связи с той
маленькой проблемой, которую мы обсуждали с вами сегодня.
- В размещении приглашенных, сэр?
- Не совсем, мистер Хаскелл, но речь пойдет о тех же
самых лицах. Я хотел бы переговорить с вами, чтобы вы могли
потом посоветоваться с мистером Шамбрэном. Когда он
вернется в отель, боюсь, я буду уже спать.
- Хорошо, сэр. Я внимательно слушаю.
- Если вы не возражаете, не по телефону.
- Вы хотите, чтобы я поднялся к вам в номер, сэр?
- Если вас не затруднит.
- Разумеется, нет, сэр. Уже иду.
Я подписал чек, вышел из "Гриля" и через вестибюль
направился к лифтам, но меня перехватил Карл Нэверс, старший
ночной портье. Он только что получил телеграмму с просьбой
о бронировании номера для Лили Дориш, немецкой кинозвезды.
Указывалось и время прибытия - примерно час ночи, не лучшее
для организации торжественной встречи.
- Эта дама привыкла, чтобы ее принимали по высшему
разряду, - напомнил Карл. - Если в вестибюли она не увидит
как минимум двух фотографов, скандала не миновать.
- Я думаю, мы что-нибудь придумаем, - успокоил я его.
- И вы держитесь поблизости, - попросил Карл. - Лили
любит, когда вокруг нее вьются симпатичные молодые люди.
Наверное, стоит позвонить в пару газет, чтобы прислали своих
репортеров. Лили всегда найдет, что им сказать.
- В час ночи? - запротестовал я.
- Этот отель, - напомнил Карл, - принадлежит Джорджу
Бэттлу, который сидит на Ривьере, считая деньги и другие
ценности. Наша Лили числится среди "других ценностей". Так
что не теряйте времени даром.
Я прошел в комнату за стойкой, где стоял телефонный
аппарат, и сделал несколько звонков, чтобы Лили Дориш не
могла пожаловаться на оказанный ей прием. На это у меня
ушло двадцать минут. Затем я вошел в кабину лифта и
поднялся на семнадцатый этаж.
Дверь в его номер оказалась открытой, поэтому я постучал
и переступил порог.
- Прошу извинить, что заставил вас ждать, сэр, но...
Следующее слово застряло у меня в горле. Мюррей Кардью
лежал на спине, в неудобной позе. Смокинг он сменил на
черный бархатный пиджак. Седые волосы на левом виске
покраснели от крови. Его ударили по голове!
Я - не доктор. И не мог определить, дышит ли он. Но мне
показалось, что у него чуть подрагивают веки.
- Мистер Кардью! - воскликнул я.
Ответа не последовало, и веки замерли.
Я попытался уложить его поудобнее, не прекращая говорить
с ним. На столике стояла бутылка его любимого хереса, но
мне не удалось влить хотя бы несколько капель в плотно
сжатые губы. И лишь тогда я схватил телефонную трубку,
вызвал врача и Джерри Додда и попросил срочно связаться с
Шамбрэном.
Затем принес из ванной мокрое полотенце, вытер начавшую
сворачиваться кровь с виска, поправил белый галстук Кардью,
пиджак. Он бы не хотел, чтобы его видели в неопрятном виде.
Я все еще не верил своим глазам, но во мне уже начала
закипать злость. И злился я на мисс Лили Дориш. Если б не
задержка, связанная с ее приездом, я бы не подвел Мюррея
Кардью и оказался рядом в тот момент, когда ему требовалась
моя помощь.
Старик, подумал я наступил на одну из "полевых мин",
упомянутых Салливаном.
Глава 4
Долгая, выматывающая силы и нервы ночь прервалась
приездом ослепительной Лили Дориш. Таких форм я не видел ни
у кого, и едва ли увижу в будущем. А ее широченная улыбка
разила наповал. Она вошла в вестибюль, окруженная
коридорными, сгибающимися под тяжестью дюжины чемоданов, и в
сопровождении пожилой женщины с продолговатым лицом и резко
очерченным носом, очевидно, ее служанки. Засверкали вспышки
газетчиков и фотографов отеля. Карл Нэверс приветствовал
ее, как заезжую королеву. Я механически выразил радость по
поводу ее появления и в награду получил приглашение
заглянуть к ней завтра на коктейль. Два репортера, которые
задушили бы меня голыми руками, узнав, что я скрываю от них
происходящее сейчас на семнадцатом этаже отеля, осведомились
о ее планах. Но вместо ответа услышали радостный вопль Лили
Дориш.
- Макс! Дорогой Макс!
