Я рассказал. Ничего не опуская. У Жирара задергалась
щека.
- Как видите, - заговорил Шамбрэн, - это не любовная
встреча. Как и ваша жена, Салливан получил записку и решил,
что ее послала Жульет. Кто-то это подстроил. Тот же
"кто-то" вернул вас, чтобы вы застали их вместе. Я хочу
знать, как это произошло. Почему вы вернулись в отель?
Глядя на Жирара, я подумал, а не он ли все и устроил,
чтобы получить повод для расправы с Диггером. Эта версия
показалась мне весьма логичной.
- Мне позвонили, - ответил Жирар.
- Позвонили! Кто с вами говорил?
- Женщина.
- Вы не знаете, кто она?
- Нет, - Жирар запнулся. - Я оставил Жульет в номере и
отправился в аэропорт встречать Поля Бернарделя. В
вестибюле меня окликнули. Сказали, что просят к телефону, и
я могу поговорить с одного из аппаратов, стоящих на
регистрационной стойке. Я взял трубку, и женский голос
спросил, я ли месье Жирар. Я ответил, что да, и, в свою
очередь, поинтересовался, кто она. Мне ответили, что это не
имеет значения, но меня хотят предупредить, что в половине
одиннадцатого моя жена собирается встретиться с Салливаном в
кабинете пресс-секретаря отеля. Я еще раз спросил, как ее
зовут, но трубку уже положили. Я соединился с коммутатором,
и мне сказали, что звонили из города.
Жирар отошел к столу, достал из пачки сигарету. Когда он
закуривал, его рука дрожала.
- Поначалу я хотел вернуться и спросить Жульет, так ли
это. Но потом принял другое решение. Я... я скажу вам,
почему.
- Слушаю вас, месье Жирар.
- Оно связано с происходящим в вашем отеле. Но сначала
нам нужно вернуться в прошлое.
В самые черные дни истории Франции я сражался в
Сопротивлении, - глаза Жирара блеснули. - В те дни мы
научились и драться, и убивать. Ячейкой, или группой, в
которой я состоял, командовал армейский полковник, готовый
отдать жизнь за свою страну. Его звали Жорж Вальмон.
Хитрый, изобретательный, ненавидящий наци, поработивших
Францию. Он сражался за Францию и за человека, в котором
видел ее освободителя, - Шарля де Голля. Я был заместителем
Вальмона и полюбил его, как отца. Моего-то убили в самом
начале войны, при бомбардировке Парижа. Когда же война
подошла к концу и Париж вновь стал свободным, мы попытались
вернуться к мирной жизни. Я вновь стал адвокатом. Вальмон,
правда, остался в реорганизованной французской армии. У
него возникли осложнения личного характера. Его жена была
американка. В начале войны она отказалась покинуть Париж,
считая, что не должна расставаться с мужем. Осталась с ней
и восьмилетняя Жульет. Потом жена Вальмона умерла от
болезни, никто не мог сказать, от какой именно, было не до
того. Девочку удалось переправить в Америку, к
родственникам жены.
Вальмон хотел, чтобы дочь вернулась к нему, но
американские родственники заартачились. Вальмона они
практически не знали, возможно, с самого начала не одобряли
этот семейный союз. Ему пришлось обратиться в суд, и он
попросил меня представлять его интересы. Дело оказалось
весьма сложным, но не имеющим никакого отношения к тому, что
происходит сейчас. Я поехал в Америку, чтобы повидаться с
родственниками жены полковника, и мне удалось убедить их
отдать Жульет отцу без судебного разбирательства. Во
Францию я вернулся вместе с ней, веселой, красивой девушкой.
Произошло это в сорок седьмом году.
Жульет росла на моих глазах. Я постоянно бывал в доме
Вальмона. Свободного времени у меня было больше, чем у
полковника, поэтому я водил ее в музеи, картинные галереи, в
кино, ездил с ней за город. Я с радостью наблюдал, как она
расцветает с каждым днем, и полюбил ее, как собственную
дочь. Она была очаровательным ребенком. Так прошло десять
лет. Наша жизнь более-менее упорядочилась. Я стал
известным юристом, Вальмон работал в тесном контакте с
генералом де Голлем. А Жульет... Жульет выросла.
Де Голля избрали президентом Франции. Более всего его
тревожило положение в Алжире. Единственный выход он видел в
предоставлении этой колонии независимости. Как вы знаете,
его решение раскололо Францию надвое. Многие из нас, в том
числе и я, всегда поддерживавшие де Голля, в тот момент не
согласились с ним. И действительно, в Алжире началась
гражданская война. Страну залила кровь. Но после
референдума, в котором большинство французов одобрило
позицию де Голля, я отбросил сомнения и стал его верным
помощником. Нам всем постоянно приходится делать выбор,
мистер Шамбрэн.
- Вальмон всегда оставался на стороне де Голля?
Жирар пожал плечами.
- Да. Возможно, в глубине души он мог в чем-то не
соглашаться с генералом, но внешне это никак не проявлялось.
И он принял самое активное участие в борьбе с оасовскими
террористами, - Жирар глубоко вздохнул. - В пятьдесят
девятом Жульет исполнилось двадцать лет. Как-то раз я
пригласил ее поехать за город на машине. Не знаю, как это
случилось. Возможно, виновато прикосновение ее руки, а
может, выражение ее глаз, но я понял, что влюблен в этого
ребенка, обратившегося в женщину, - голос Жирара дрогнул, и
он на мгновение замолчал, чтобы справиться с волнением.
- Я клянусь, клянусь, что она почувствовала то же самое.
Десять лет я был для нее "дядей Шарлем". Внезапно я стал
мужчиной. На шестнадцать лет старше, но тоже достойным
любви.
В тот же вечер я переговорил с Вальмоном. Мне
показалось, он даже обрадовался. Полковник хотел, чтобы
Жульет поскорее вышла замуж, так как сам находился в
постоянной опасности. Но он ясно дал понять, что не будет
оказывать давления на Жульет, торопить ее или принуждать.
Несколько дней спустя у нас с Жульет состоялся серьезный
разговор. Эта девушка... эта женщина... честно
призналась, что всегда любила меня, как "дядю Шарля".
Теперь в ней проснулось новое чувство, и она должна осознать
его и свыкнуться с ним. Она увидела во мне мужчину, а не
любимого дядюшку, и нужно время, чтобы убедиться, что она
готова связать со мной свою судьбу. Я признал, что это
справедливо, и согласился.
Мне было тяжело. Без нее жизнь теряла всякий смысл.
Неделя проходила за неделей, месяц- за месяцем, но в конце
концов мне стало казаться, что она уже близка к тому, чтобы
сказать "да". У нас было много общего. Ее вкусы совпадали
с моими, потому что формировались под моим влиянием. Я,
можно сказать, приложил руку к тому, чтобы она стала
женщиной, которую я так страстно полюбил. А потом... потом
все разлетелось вдребезги!
Кулак Жирара опустился на стол. Его голос снова
задрожал, теперь уже от ярости.
- К полковнику Вальмону пришел мужчина. Этот Салливан.
Он принес рекомендательное письмо от Поля Бернарделя.
Вальмон по своим каналам многое узнал о Салливане.
Полковник вел очень опасную игру. Он твердо верил, что ОАС
добывает деньги на покупку оружия, участвуя в торговле
наркотиками. И теперь ему противостояли не только бывшие
однополчане, но и хладнокровные убийцы, наживающие миллионы
на человеческой беде. Он установил личность нескольких
мелких рыбешек, но не трогал их, надеясь выйти на акул. К
примеру, он знал, что Лангло, механик Бернарделя, поставляет
наркотики некоторым гонщикам и туристам, вьющимся вокруг
автогонок. Подозревал, что в этом замешан и сам Поль
Бернардель. Доказательств, разумеется, у него не было.
Полковник надеялся, что Лангло поможет их раздобыть. Но
механика внезапно убили, возможно, из-за Салливана. Тот
обратился к Лангло за героином для попавшего в аварию
автогонщика, своего приятеля. Потом рассказал Бернарделю о
побочном доходе механика. Он и Бернардель поехали в гараж и
нашли Лангло мертвым. Салливан в притворной ярости заявил,
что этого так не оставит. Бернардель дал ему
рекомендательное письмо к полковнику Вальмону.
- В притворной ярости? - переспросил Шамбрэн.
- Я никогда не верил ему. Не поверил и сегодня, -
прохрипел Жирар. - Вы думаете, что все это из-за Жульет.
Нет! Я ненавижу его из-за Жульет. И не верю в искренность
его намерений. Я не сомневался тогда и остаюсь при своем
мнении теперь, что он пытался втереться в доверие к
полковнику Вальмону. Не знаю, почему убили Лангло.
Возможно, Бернардель и Салливан расставили ловушку. Когда
Салливан без труда получил у него героин, они решили, что
Лангло может "засветиться", и убрали его. Кроме того,
смерть Лангло позволила Салливану сблизиться с Вальмоном.
Салливан, бесстрашный американский автогонщик. Салливан,
полный праведного негодования. Салливан, лучащийся
обаянием. Будь он проклят!
Жирар тяжело дышал. Его рассказ изумил меня. Таким я
Салливана не представлял. Правду говорил Жирар или ложь,
чувствовалось, что сам он искренне верит в свои слова.
- Вальмон не сразу доверился Салливану. Сначала он
переговорил со мной. Не мог ли Салливан оказаться шпионом,
засланным в наши ряды Бернарделем? Может, располагающая
внешность Салливана не более чем маска? Я умолял Вальмона
не рисковать. Он меня не послушал. Решил, что проверит
Салливана. Передаст ему ложную информацию и по реакции
террористов узнает, попала она к ним или нет. С другой
стороны, Салливан мог оказаться важным союзником, если бы
доказал свою честность.
В результате Вальмон принял Салливана, и тот встретился с
Жульет, - по телу Жирара пробежала дрожь. - Ее словно
поразило громом. Его... кто знает? Я не могу отрицать,
что он действительно мог влюбиться в нее. Отрицать это
может только тот, кто никогда не видел Жульет. Но
представляется более вероятным, что он использовал эту
внезапную любовь для того, чтобы ослепить Вальмона.
Жульет пришла ко мне. Ее слова жгли, как раскаленный
металл. Я не могу повторить их без боли в сердце. Она
любила меня. Всегда любила. Верила, как никому.
Собиралась сказать, что согласна выйти за меня замуж. Но
появился Салливан. И она ничего не может с собой поделать.
Ее охватила страсть. Она не испытывала ко мне такой любви,
даже не подозревала, что можно так любить. Жульет старалась
подсластить пилюлю, но не собиралась менять решения.
Вальмон выразил мне сочувствие. Сожалел, что все так
обернулось, но вмешаться не пожелал. Жульет имела право
решать все сама. Более того, он сказал, что Салливан не
попал в расставленные ловушки. Я... я по-прежнему не
доверял ему...
Тогда же Вальмона попытались убить. Он решил уйти в
подполье. Настаивал, что никто, даже его агенты, не должны
знать, где он находится. Кого-то из них могли подкупить,
ОАС не испытывала недостатка в деньгах. Кого-то могли
"расколоть" под пыткой. Такое случалось во время войны. Но
он не мог обойтись без курьера. Он мог выбрать меня,
боевого товарища, давнего друга. Но нет, он выбрал
Салливана, из-за того, что Жульет любила его.
А потом, несколько недель спустя, Вальмона убили.
Жирар вытащил из кармана носовой платок и промокнул лоб.
- Я тут же пришел на помощь Жульет. Она была в шоке.
Она видела Салливана собственными глазами, когда выстрелы
еще эхом отдавались на городских улицах. Жульет пыталась
объяснить его бегство, - может, он преследовал убийцу. Но
он не вернулся на место преступления. Позднее Салливан
пытался связаться с ней по телефону, но я... я не дал им
поговорить. А затем он исчез и появился лишь на следующий
день с алиби, которое подтвердил Поль Бернардель.
Бернардель, конечно, лжет. Жульет видела Салливана. Это не
вызывало сомнений. И она знала, что Салливан лжет. Я же не
раз говорил ей тогда, что с самого начала не верил
Салливану. Он использовал ее, чтобы сблизиться с
полковником, а в итоге убил его, когда понял, что тот готов
назвать имена главарей. Я в это верил. И верю сейчас, за
исключением последнего. Он там был, но не убивал полковника
Вальмона. Может, он не изолгался до конца. Может,
действительно любил Жульет и пытался помешать убийству
Вальмона. Но у меня нет сомнений в его причастности к
заговору против Вальмона- Не было их и тогда, и я прилагал
все силы, пытаясь доказать, что его алиби- фальшивка. Мне
это не удалось, но я решил не отступать и после того, как
суд оправдал его.
