Жульет не сомневалась, что Салливан - убийца, но любила
его. Она открыла ему свое сердце и ничего не могла с собой
поделать. Жульет хотела отомстить за отца, и я думаю, что
она... думала о смерти.
Занимаемая мною должность позволяла продолжать
расследование, привлечь лучшие силы полиции. Но результатов
долго не было. Мы допросили сотни людей в том районе, где
убили Вальмона. Оасовцев тогда боялись. И многие из тех,
кто мог что-то сказать, предпочитали молчать, чтобы не
навлечь на себя месть террористов. Руководил ими
Бернардель, в этом я абсолютно уверен, хотя и по сей день
доказательств у меня нет.
Жирар вновь глубоко вздохнул.
- Прошло еще два года, а мы ни на шаг не приблизились к
истине. Жульет по- прежнему жила, как во сне. Я был ее
ближайшим другом, "дядей Шарлем", верным соратником отца.
Мы ходили в театр, на балет, в картинные галереи.
Представляете, каково мне было? Сплошная мука! Однажды она
заговорила со мной об этом. Сказала, что видит мои
страдания, понимает, что, кроме меня, опереться ей не на
кого, но она не сможет дать мне то, что дала Салливану.
Если, зная это, я все еще хочу взять ее в жены... "Я не
могу только брать у тебя, Шарль, ничего не давая взамен". Я
спросил, что будет, если она вновь встретит Салливана.
Жульет ответила, что чувство, которое испытывает к нему, не
поддается контролю. Но она заставит себя не выходить за
рамки приличий. Если мы все-таки поженимся, она мне это
гарантирует. И я... я так хотел ее, что согласился на все.
Я хотел ее, хотел, хотел!
Мы поженились, - голос Жирара упал до шепота. - Во время
нашего медового месяца парижская полиция подтвердила
невиновность Салливана. Умиравший от рака старик, окна
квартиры которого выходили на дом Вальмона со стороны двора,
рассказал о том, что видел два года назад. Все это время он
молчал, опасаясь за свою жизнь. К дому Вальмона подъехал
маленький черный "пежо". Из кабины вышел мужчина и по
пожарной лестнице поднялся к окну квартиры Вальмона.
Вытащил автомат и начал стрелять через окно. Затем быстро
спустился вниз. Видел старик и Салливана, внезапно
появившегося в окне. Убийца в этот момент как раз садился в
"пежо", тут же сорвавшийся с места. Теперь старик знал, что
его дни сочтены, и не боялся мести террористов.
Жирар повернулся и посмотрел на нас. Его лицо осунулось,
глаза ввалились.
- Пытался ли кто-нибудь из вас лгать человеку, которого
любишь всем сердцем? Если да, то вы поймете, в каком я
оказался положении. Едва Жульет стала моей, я получил
сведения, обеляющие Салливана, - дрожащими руками Жирар
поднес зажигалку к сигарете. - Несколько дней я боролся с
собой, потом рассказал обо всем Жульет. Алиби Салливана -
фальшивка. Он был в квартире. Но не убивал ее отца... Я
собрал волю в кулак и предложил ей свободу, - Жирар облизнул
губы. - Она поблагодарила меня... и отказалась. Я
предупредил ее, что у меня не хватит мужества сделать то же
самое еще раз. Только богу известно, что она испытала в тот
момент, но ответила: "Я вышла за тебя замуж, Шарль. И хочу
остаться твоей женой". С того дня, господа, мы больше не
возвращались к этой теме.
Через несколько дней после нашего приезда в Нью-Йорк мне
позвонил месье Делакру, посол. Он пригласил нас на званый
ужин в честь Поля Бернарделя. Почти три года я безуспешно
искал доказательства вины Бернарделя. Мы встречались,
улыбались друг другу, но в душе знали, что мы - враги.
Дипломатический протокол требовал нашего присутствия на
приеме. Сообщил Делакру и о том, что Бернардель пожелал
видеть за своим столом Салливана. Зная нашу историю,
Делакру спросил, что я намерен предпринять. Я сказал, что
должен посоветоваться с Жульет. Впервые за два года мы
заговорили о Салливане. "Делай то, что должен, - сказала
мне Жульет. - Для меня прошлое умерло". После этого я
известил Делакру о нашем решении.
Конечно, предстоящая встреча с Салливаном не радовала
меня, даже пугала. Но я верил Жульет... я ей верил. И
вот... этим утром... телефонный звонок... Салливан хочет
прокрасться к моей жене. Не убийца Вальмона, но, возможно,
предатель и... негодяй. Я поднялся в ваш кабинет, Хаскелл,
чтобы убить его.
После короткой паузы заговорил Шамбрэн.
- Я думаю, мы можем признать, что встречу Салливана с
вашей женой организовал кто-то еще. Ваша жена утверждает,
что не посылала записки, которая привела его в кабинет
Хаскелла. И Салливан не писал вашей жене.
- Я уверен, что Жульет ничего не писала ему, - ответил
Жирар и с горечью добавил: - Но она пришла! Пришла,
получив от него записку.
- Которую он не посылал.
- Это он говорит, что не посылал ее.
- Он показал нам записку от вашей жены.
- Ее он мог написать сам.
- А женщина, что говорила с вами по телефону?
Жирар рассмеялся.
- Ваш приятель Салливан знает, как подкатиться к
женщинам. Они всегда готовы ему помочь.
- Но зачем он это сделал?
- Он знал, что я попытаюсь его убить. И на чьей стороне
оказались бы ее симпатии? На его!
Я вошел в номер Жираров в полной уверенности, что
Салливан - наш человек. Обуреваемый ревностью и жаждой
мести Жирар не вызывал у меня сочувствия. Но я не мог
отмахнуться от его аргументов. Да, он относился к Диггеру с
предубеждением, но гораздо лучше, чем мы, представлял себе
политическую обстановку во Франции в те дни, когда убили
Вальмона. И еще в одном я мог не сомневаться: Жирар
искренне верил в то, что говорил.
- Вы заявили, что не допустите политических заговоров или
встреч торговцев наркотиками у себя в отеле, Шамбрэн, -
продолжил Жирар. - Однако Салливан убедил вас, что борется
с теми же людьми, что и вы. Хаскелл - его друг. Пьет с
ним. Защищает его в драке. Но я утверждаю, что Салливан -
доверенное лицо Бернарделя. В Париже он действовал по
указке последнего. Был шпионом Бернарделя в доме Вальмона.
Остается его шпионом и в вашем отеле. И вот еще о чем я
подумал. Он пытался отвлечь мое внимание от намеченных
контактов оасовцев и торговцев наркотиками, начав эту возню
вокруг Жульет. И, надо признать, ему это удалось. Где моя
жена, Шамбрэн?
- Не знаю, - в голосе Шамбрэна я уловил некоторую
отстраненность.
- Если и знаете, можете не говорить. Скажите только, что
она в безопасности.
- Швейцар у дверей на Пятую авеню доложил, что мадам
Жирар покинула отель. Больше мне ничего не известно.
Жирар покачал головой.
- Она ушла, чтобы встретиться с ним, ложной была записка
или нет. Она пошла сказать, что верит ему, что все еще
любит его. Салливан значит для нее гораздо больше, чем я.
- Я бы не спешил с выводами, - заметил Шамбрэн.
- А если он вновь использует ее? Вы сами видите, как
легко с ее помощью вывести меня из игры. Я должен знать, на
каком я свете. Но одно могу вам обещать. Если Салливан
все-таки пытается отвлечь меня от Бернарделя и его делишек,
клянусь богом, я его убью!
Шамбрэн вытащил из кармана серебряный портсигар, достал
из него египетскую сигарету.
- Я сочувствую вам, месье Жирар. Возможно, ваша жена
догадалась о ваших намерениях, когда вы ворвались в кабинет
Марка. Возможно, ей надо побыть одной, чтобы разобраться,
что к чему. Я буду вам очень благодарен, получив ответы на
несколько вопросов, не касающихся Салливана. Прошлым
вечером Мюррей Кардью - мы, как вы помните, уже спрашивали
вас о нем - позвонил в номер Делакру в "Валдорфе". И
совершенно случайно вклинился в чужой разговор. Услышанное
стоило ему жизни. И я хочу знать, какое участие принимал
Делакру в войне Вальмона с ОАС?
Жирар нахмурился.
- В те дни подозревали всех. Вальмон полагал, что каждый
может оказаться предателем. В его списке значился даже я,
его ближайший друг. Он знал, что я не одобрял алжирскую
политику де Голля. Каждый, не согласный с президентом, мог
перейти на сторону ОАС. Но я думаю (мне хотелось бы так
думать), что в конце концов он мне поверил. Был в его
списке и Делакру. Но за два года, прошедших со дня смерти
Вальмона, Делакру проявил себя с самой лучшей стороны. Он
бы не занимал столь высокий пост, если б оставались сомнения
в его лояльности.
- А Лакост?
- Секретарь Делакру? - вопрос удивил Жирара. -
Парижанин, закончил с отличием юридический факультет. Ему
около двадцати восьми лет. Не воевал. Слишком молод.
Он... он несколько женствен. Со своей работой, похоже,
справляется. У вас есть основания полагать...
- Делакру с женой отправились на концерт. Мы знаем, что
Лакост был в их номере, потому что Кардью говорил с ним,
когда позвонил во второй раз. По крайней мере, Лакост
должен знать, кто и о чем говорил из номера посла. А что вы
можете сказать о Максе Кролле?
- Ближайший помощник Бернарделя, - незамедлительно
ответил Жирар.
Шамбрэн подошел к Жирару, загасил сигарету в стоящей на
столе пепельнице.
- Я понимаю, что вы не нуждаетесь в моем совете, месье
Жирар, но, тем не менее, хочу вам его дать. Ваша жена
представляется мне благоразумной и добропорядочной женщиной.
Дайте ей время подумать. Я уверен, она вернется и
попытается все уладить. Что касается Салливана, держитесь
от него подальше, пока мы не уясним, что - правда, а что -
ложь. Импульсивное поведение может стоить вам будущего.
Глава 4
- Бедный Марк, - покачал головой Шамбрэн, когда мы шли по
коридору к лифту.
- В каком смысле?
- Вы уже поверили одному мужчине, а тут на вас обрушилась
история другого, причем достаточно убедительная. Так кому
вам верить - Твидлдаму или Твидлди? (3)
- Оба. они могут говорить правду, как она им видится, -
ответил я.
Шамбрэн искоса посмотрел на меня.
- Да вы просто кладезь мудрости.
Мы остановились у лифта.
- Кто же мог позвонить Жирару?
- Есть одна безумная идея.
- Я жду, затаив дыхание, - улыбнулся Шамбрэн.
- Лили Дориш. Она жить не может без Макса Кролла. После
ее приезда они ужинали у нее в номере. С шампанским.
Шамбрэн не успел ответить, потому что открылись двери
кабины. Мы спустились на четвертый этаж и прошли в его
кабинет. Лейтенант Харди уже ждал нас.
Шамбрэн взглянул на часы и нахмурился.
- Бернардель подъезжает к отелю, если уже не приехал. Я
бы хотел, чтобы вы встретили его вместо меня, Марк.
Принесите ему мои извинения. Скажите Бернарделю, что я
хотел бы повидаться с ним в удобное для него время. А
сейчас мне необходимо ознакомить Харди с нашими находками.
У портье я выяснил, что Бернардель уже прибыл в отель и
поднялся в свой номер. Лифт доставил меня на пятнадцатый
этаж. Я просто сгорал от любопытства. С одной стороны,
Бернардель связывал воедино ОАС и торговцев наркотиками. Он
значился в списке Лоринга, агента Федерального бюро, и в
списке полковника Вальмона. Его подозревали Салливан и
Шарль Жирар. С другой стороны, он не только оставался на
свободе, но и представлял Францию в Международной торговой
комиссии. То есть настолько тонко вел свою партию, что
никто не мог найти ни малейшей зацепки, чтобы придраться к
нему.
Я позвонил в номер 15А. Изнутри слышались мужские
голоса, чувствовалось, что их обладатели пребывают в
отличном настроении. Потом дверь открылась, и передо мной
предстал дух Конрада Вейдта - Макс Кролл. Он холодно
оглядел меня.
- В чем дело?
- Я бы хотел поговорить с месье Бернарделем.
- Мне кажется, я указал вам, что месье Бернардель не
нуждается в услугах пресс- бюро отеля.
- Я пришел сюда по поручению мистера Шамбрэна, который, к
сожалению, не смог засвидетельствовать своего почтения месье
Бернарделю. Я бы хотел приветствовать его в нашем отеле и
убедиться, что он всем доволен.
- Он всем доволен, - Кролл не сдвинулся ни на дюйм. -
Вчера я сам все проверил.
- Кто это, Макс? - из номера донесся громкий, веселый
голос.
- Служащий отеля, который хочет узнать, нет ли у вас
претензий.
- Так пригласи его в номер! - еще более оживился голос.
- Очень хочется знать, что тут происходит. Из тебя, мой
дорогой Макс, лишнего слова не вытянешь.
Уголок рта Кролла дернулся, но он отступил от двери,
