Лекция о летающих тарелках и их пилотах
Новые факты. Демонстрация фотографий
Для желающих после лекции проводится
СЕАНС ЛЕЧЕБНОГО ГИПНОЗА
Лекцию и сеанс проводит лауреат
Воронежского слета экстрасенсов
кандидат технических наук
А. У. Пауков
В кустах за афишей подрагивали последние сгустки тумана, но небо над
головой было уже ясным и с него вовсю светило солнце. В конце набережной
был мост над впадающим в море сточным ручьем, а за ним стоял ларек, от
которого доносилась музыка - именно такая, какая и должна играть летним
утром над пляжем. Справа от Марины, на лавке перед душевым павильоном,
дремал старик с гривой желтовато-седых волос, а в нескольких метрах слева,
возле похожих на маленькую белую виселицу весов, ждала клиентов женщина в
медицинском халате.
Марина услыхала шуршание крыльев, подняла голову и увидела еще двух
снижающихся муравьиных самок, повторяющих маневры, которые несколько минут
назад проделала она. С их плеч свисали точно такие же сумки, как у Марины,
и одеты они были так же - в джинсовые юбки, кооперативные блузки и красные
туфельки на острых каблуках. Та, что летела впереди и ниже, пронеслась над
ограждением набережной и, набирая высоту, помчалась над морем. Вторая
пошла было на посадку, потом, видно, передумала и быстро замахала
крыльями, пытаясь подняться, но было уже поздно, и она на всей скорости
врезалась в витрину палатки. Раздались звон стекол и крики; Марина сразу
же отвела глаза, успев только заметить, что к месту происшествия кинулось
несколько прохожих.
Рядом по набережной, задрав крылья и балансируя сумкой, пробежала еще
одна только что приземлившаяся перепончатокрылая самка. Марина поправила
на плече сумочку, развернулась и неспешно пошла вдоль длинного ряда
скамеек.
На душе у нее стало легко и покойно, и если бы еще не жали туфельки,
было бы совсем хорошо. Навстречу попадались загорелые мужчины в плавках -
они оценивающе обводили стройную маринину фигуру глазами, и от каждого
такого взгляда делалось тепло и начинало сладко сосать под ложечкой.
Марина дошла до моста над ручьем, полюбовалась белой полосой пены на
границе моря и суши, послушала шорох перекатывающейся под волнами гальки и
повернула назад.
Через несколько шагов она ощутила неясное томление - пора было что-то
сделать. Марина никак не могла взять в толк, что именно, пока не обратила
внимания на тихий шелест за спиной. Тогда она сразу поняла - или, скорее,
вспомнила.
Крылья, которые до сих пор волочились за ней по пыли, были не нужны.
Она подошла к краю тротуара, огляделась по сторонам и нырнула в кусты. Там
она присела, сунула руку за плечо, поймала ладонью основание крыла и изо
всех сил дернула. Ничего не произошло - крыло держалось слишком прочно.
Марина дернула второе, и тоже безрезультатно. Тогда она наморщила лоб и
задумалась.
- А, ну да, - пробормотала она и открыла сумочку. Первым, что
попалось ей под руку, был небольшой напильник.
Пилить крылья было не больно, но все же неприятно; особенно раздражал
скребущий звук, от которого в лопатках возникало подобие зубной боли.
Наконец крылья упали в траву, и от них остались только выступы возле
лопаток и две дыры в кофточке. Марина сунула напильник в сумку, и в ее
душу вернулся радостный покой. Она вынырнула из кустов на залитую светом
набережную.
Мир вокруг был прекрасен. Но в чем именно заключалась эта красота,
сказать было трудно: в предметах, из которых состоял мир, - в деревьях,
скамейках, облаках, прохожих - ничего особенного вроде бы не было, но все
вместе складывалось в ясное обещание счастья, в честное слово, которое
давала жизнь. У Марины внутри прозвучал вопрос, выраженный не словами, а
как-то по другому, но означавший несомненно:
"Чего ты хочешь, Марина?"
И Марина, подумав, ответила что-то хитрое, тоже не выразимое словами
- но вложила в этот ответ всю упрямую надежду молодого организма.
- Вот такие песни, - прошептала она, глубоко вдохнула пахнущий морем
воздух и пошла по набережной навстречу сияющему дню. Вокруг прохаживалось
довольно много муравьиных самок; они ревниво поглядывали друг на друга и
на Марину, на что она отвечала такими же взглядами; впрочем, смысла в этом
не было, потому что различий между ними не существовало абсолютно никаких.
Не успела Марина подумать, что надо бы чем-нибудь себя занять, как
увидела прибитую к деревянному столбу стрелку с надписью:
Кооператив "ЛЮЭС"
Видеобар с непрерывным показом французских художественных фильмов
Стрелка указывала на тропинку, ведущую к большому серому зданию за
деревьями.
Видеобар оказался затхлым подвалом с кое-как подмалеванными стенами,
пустыми сигаретными пачками над стойкой и мерцающим в углу экраном. Сразу
за дверью Марину остановил выпуклый мужик в спортивном костюме и
потребовал два шестьдесят за вход. Марина полезла в сумку и нашла там
маленький кошелек из черного дерматина; в кошельке оказались два мятых
рубля и три двадцатикопеечные монеты. Она пересыпала их в мускулистую
ладонь, которая сжала деньги тремя пальцами, а четвертым указала на
свободное место за столиком.
Вокруг большей частью были недавно приземлившиеся девушки в дырявых
на спине блузках. Телевизор, в который они завороженно глядели, очень
напоминал небольшой аквариум, по единственной прозрачной стене которого
время от времени пробегала радужная рябь. Марина устроилась поудобней и
тоже стала глядеть в аквариум.
Внутри плавал мордастый мужчина средних лет в накинутой на плечи
дубленке. Подплыв к стеклу, он влажно поглядел на Марину, а потом сел в
машину красного цвета и поехал домой. Жил он в большой квартире, с женой и
похожей на Жанну д'Арк юной служанкой, которая по сюжету вроде не была его
любовницей, но немедленно заставила Марину задуматься - трахнул он ее во
время съемок или нет.
Мужчина любил очень многих женщин, и часто, когда он стоял у залитого
дождем окна, они обнимали его за плечи и задумчиво припадали щекой к
надежной спине. Тут в фильме было явное противоречие - Марина ясно видела,
что спина у мужчины очень надежная (она даже сама мысленно припала к ней
щекой), но, с другой стороны, он только и делал, что туманным утром бросал
заплаканных женщин в гостиничных номерах, и на надежности его спины это не
сказывалось никак. Чтобы напряженная половая жизнь мужчины обрела
необходимую романтическую полноту, вокруг иногда возникали то африканские
джунгли, где он, чуть пригибаясь под пулями и снарядами, брал интервью у
командира наемников, то Вьетнам, где он в кокетливо сдвинутой каске, с
журналистским микрофоном в руке, под дивную французскую песню - тут Марине
на глаза навернулись прозрачные слезы - брел среди призывно раскинувшихся
трупов молоденьких американцев, которым мордастый мужчина, несмотря на
возраст, совсем не уступал в отваге и мужской силе. Словом, фильм был
очень тонкий и многоплановый, но Марину интересовало только развитие
сюжета, и она с облегчением вздохнула, когда герой снова оказался в старом
добром Париже, в гостиничном номере, за окном которого было туманное утро,
и к широкой и надежной спине мужчины припала заключительная щека.
Под конец Марина так ушла в свои мечты, что толком не заметила, как
погас волшебный аквариум и она оказалась на улице; в себя она пришла от
ударившего в глаза солнца, поспешила в тень и пошла по кипарисовой аллее,
примеряя к своей жизни самые понравившиеся кусочки фильма.
Вот она лежит в кровати, на ней желтый шелковый халат, а на тумбочке
рядом стоит корзина цветов. Звонит телефон, Марина снимает трубку и слышит
голос мордастого мужчины:
- Это я. Мы расстались пять минут назад, но вы позволили звонить вам
в любое время.
- Я уже сплю, - грудным голосом отвечает Марина.
- В это время в Париже сотни развлечений, - говорит мужчина.
- Хорошо, - отвечает Марина, - но пусть это будет что-то
оригинальное.
Или так: Марина (в узких темных очках) запирает автомобиль, и
остановившийся рядом мордастый мужчина делает тонкое замечание об
архитектуре. Марина поднимает глаза и смотрит на него с холодным
интересом:
- Мы знакомы?
- Нет, - отвечает мужчина, - но могли бы быть знакомы, если бы жили в
одном номере...
Вдруг Марина позабыла про фильм и остановилась.
"Куда это я иду?" - растерянно подумала она и поглядела по сторонам.
Впереди была одинокая белая пятиэтажка с обвитыми плющом балконами,
перед пятиэтажкой - иссеченный шинами пыльный пустырь, на краю которого
пованивала декоративная белая мазанка придорожного сортира. Еще была видна
пустая автобусная остановка и несколько глухих каменных заборов. Марина
совершенно четко ощутила, что вперед ей идти не надо, оглянулась и поняла,
что возвращаться назад тоже незачем.
"Надо что-то сделать", - подумала она. Что-то очень похожее на
ампутацию крыльев, но другое - вроде бы она только что это помнила и даже
шла по аллее с туманным пониманием того, куда и для чего она направляется,
но сейчас все вылетело из головы. Марина ощутила то же томление, что и на
набережной.
- Если бы мы жили в одном номере, - пробормотала она, - в одном но...
Ох, Господи.
Она хлопнула себя по лбу. Надо было начинать рыть нору.
Подходящее место нашлось рядом с главным корпусом пансионата - в
широкой щели между двумя гаражами, где земля была достаточно сырой и
годилась для рытья. Марина туфелькой раскидала пустые бутылки и ржавую
консервную жесть, открыла сумочку, вынула новенький красный совок и,
присев на корточки, глубоко погрузила его в сухой крымский суглинок.
Первый метр она осилила без особого труда - после слоя почвы началась
смешанная с песком глина, рыть которую было несложно. Правда, когда край
ямы оказался на уровне груди, она пожалела, что не сделала нору шире -
было бы легче выкидывать землю. Но вскоре она придумала, как облегчить
себе работу. Сначала она как следует разрыхляла грунт под ногами, а потом,
когда его набиралось много, горстями выкидывала за край ямы. Иногда
встречались обломки кирпичей, камни, осколки старых бутылок и гнилые корни
давно срубленных деревьев - это осложняло работу, но не сильно. Марина
была настолько поглощена своим занятием, что не знала, сколько прошло
времени; выкидывая из ямы очередной мокрый булыжник, она заметила, что
небо уже потемнело, и очень удивилась.
Наконец яма достигла такой глубины, что, выкидывая землю, Марине
приходилось подниматься на цыпочки, и она почувствовала, что пора рыть
вбок. Это оказалось сложнее, потому что грунт здесь был неподатливый и
совок часто лязгал о камни, но делать нечего; Марина, сжав зубы, на время
растворила свою личность в работе, и от всего мира остались только земля,
камни и совок. Когда она пришла в себя, первая камера была почти готова.
Вокруг царила темнота, и когда Марина выползла из бокового хода в
вертикальную часть норы, высоко над ее головой загадочно мигали звезды.
Марина чувствовала оглушительную усталость, но знала, что ложиться
спать ни в коем случае нельзя. Она вылезла из ямы на поверхность и стала
раскидывать отработанную землю, чтобы никто не заметил вход в нору. Земли
было слишком много, и Марина поняла, что поблизости всю ее не спрятать.
Она чуть подумала, сняла с себя юбку и завязала подол узлом. Получился
довольно вместительный мешок. Марина ладонями затолкала в него столько
земли, сколько влезло, с трудом закинула груз на плечо и пошатываясь пошла
к пустырю. Светила луна, и сначала Марине было страшно выйти из тени, но
потом она решилась, быстро пробежала по залитому голубым светом пустырю за
