Колдун отгонял привидения от канавы яростными взмахами ножа.
- Поторопись, - пропыхтел он. - Ищи того, кто тебе нужен.
Харвуд сделал шаг к краю канавы и стал всматриваться в прозрачные
силуэты. Под его взглядом некоторые тени делались более различимыми, как
сворачивающийся яичный белок в кипящей воде.
"Бенджамен! - позвал его кто-то скрипучим голосом, перекрывая всеобщий
гомон. - Бенджамен, это я, Питер! Я был шафером на твоей свадьбе, помнишь?
Пусть он даст мне поесть!"
Чернокожий вопросительно посмотрел на Харвуда.
Бенджамен отрицательно покачал головой, нож шамана яростно сверкнул,
едва не рассекая надвое просителя. Тень отчаянно вскрикнула и исчезла,
рассеявшись, точно дым.
"Бен! - вскричал другой голос. - Будь благословен, сынок! Ты
позаботился о моем ужине, я знал..."
- Нет, - сказал Харвуд. Он плотно сжал губы, нож сверкнул, и еще одно
эхо затерялось в шелесте неумолчного бриза.
- Не могу сдерживать их целую вечность, - выдохнул бокор.
- Еще чуть-чуть, - бросил Харвуд и позвал: - Маргарет!
В толпе призраков слева засуетились, и из общей массы выплыло туманное
облачко.
- Бенджамен, как ты здесь оказался?
- Маргарет! - В его восклицании сквозило больше боли, чем торжества. -
Она, - рявкнул он на шамана. - Пропусти ее!
Шаман перестал махать ножом и стал наносить удары призракам - всем,
кроме одного. Туманное облачко подплыло к канаве, затем формы его
расплылись и проявились снова уже в коленопреклоненной позе. Женская
фигура потянулась было к крови, потом остановилась и просто коснулась
пасты из муки и рома на краю канавы. На мгновение очертания в свете факела
приобрели плоть, и задетый пальцами шарик леденца откатился на несколько
дюймов.
- Нам не следовало бы быть здесь, Бенджамен, - сказала она, и голос ее
стал немного более громким.
- Вкуси же крови! - взмолился Харвуд, падая на колени по другую
сторону канавы.
Беззвучно призрак начал расплываться и растворился в воздухе, хотя
холодное железо в руках шамана ничем не угрожало ему.
- Маргарет! - взревел мужчина и, прыгнув, перелетел через канаву,
оказавшись в самой гуще призраков. Они расступились перед ним, как паутина
меж деревьев, и он больно ударился подбородком о землю. Звон в ушах
заглушил затихающий хор печальных голосов.
Несколько мгновений спустя Харвуд тяжело сел и, щурясь, огляделся.
Призраки пропали, и пламя факела посветлело.
Колдун уставился на него:
- Надеюсь, ты получил, что хотел?
Харвуд не ответил. Он устало поднялся на ноги, потер ушибленный
подбородок и откинул с лица свесившуюся прядь светлых волос. Монстры
по-прежнему теснились за пределами прогалины, за все это время никто из
них даже не шелохнулся.
- Наслаждаетесь, да? - выкрикнул Харвуд по-английски, тряхнув в
воздухе единственным кулаком. - Надеетесь, что опять прыгну через канаву?
- Голос его истерично зазвенел, и, часто моргая, он шагнул к краю
прогалины, тыча пальцем в одного из наблюдателей - гигантскую свинью, из
шеи которой росла целая гроздь петушиных голов. - Вот вы, сэр, - продолжил
Харвуд с фальшивым дружелюбием, - поделились бы с нами вашими ценными
наблюдениями. Может, по-вашему, мне лучше нацепить на себя картонный нос и
устроить здесь целый балаган, а? Что молчите?..
Бокор ухватил Харвуда сзади за локоть и развернул его лицом к себе. В
его глазах англичанин прочитал удивление и сочувствие одновременно.
- Прекрати, - сказал колдун тихо. - Многие из них даже не слышат, и не
уверен, что кто-то понимает английский. На рассвете они исчезнут, и мы
спустимся.
Харвуд вырвал локоть, отошел к алтарю и сел неподалеку от канавы и
двух обескровленных трупов. Запах нагретого металла, запах магии, пропал,
но даже прохладный бриз не мог развеять удушливый запах крови.
Хотя до рассвета еще оставалось девять или десять часов, сама мысль о
сне казалась Харвуду нелепой. Перспектива долгого ожидания вызвала у него
чувство дурноты.
На память пришли слова бокора: "Надеюсь, ты получил, что хотел?"
Харвуд поднял глаза к звездам и вызывающе улыбнулся. "Только попробуйте
теперь меня остановить, - подумал он. - Пусть даже на это уйдут годы,
теперь я убедился, что это не ложь, что это можно сделать. Пусть бы мне
пришлось зарезать хоть дюжину индейцев, дюжину белых, даже дюжину
друзей... все равно оно того стоит".
КНИГА ПЕРВАЯ
Моря и стихии нам не подвластны -
мы либо принимаем их правила, либо
идем ко дну.
Джек Шэнди
ГЛАВА 1
Держась за вибрирующий под рукой натянутый как струна канат и далеко
перегнувшись через леер, Джон Шанданьяк все же улучил момент и, когда
набежавшая волна приподняла огромную скрипучую корму корабля, на которой
он находился, изо всех сил швырнул морской сухарь. Вначале ему показалось,
что бросок получился на славу, но вскоре по тому, как сухарь все падал и
падал в пространство, понял, что зашвырнул его не так уж и далеко. Но
чайка все же заметила добычу и, стрелой метнувшись вниз, в последний миг,
словно хвалясь собственной ловкостью, подхватила сухарь у самой воды.
Сухарь развалился при этом, и чайка тотчас метнулась в сторону, плавно
набирая высоту, но было ясно, что ей все же перепало угощение.
В кармане камзола был еще один сухарь, но Шанданьяк вынимать его не
стал, а лишь рассеянно продолжал следить за плавным полетом птицы,
восхищаясь той естественной грацией, с какой чайка парила, точно
удерживаясь над раскачивающимся на корме фонарем. Шанданьяк вдыхал воздух,
с самого рассвета смутно пахнущий землей.
Капитан Чаворт заверил, что, по его расчетам, они увидят
лилово-зеленые горы Ямайки уже после полудня, до ужина успеют обогнуть мыс
Морант и окажутся в гавани Кингстона до темноты. Но хотя разгрузка
"Громогласного Кармайкла" и означала конец заботам и волнениям капитана,
от которых тот за последнюю неделю плавания заметно похудел, высадка на
берег положит начало хлопотам самого Шанданьяка.
И не забывай, сказал он себе укоризненно, вытаскивая из кармана
сухарь, что как Чаворт, так и ты виноваты в половине возникших проблем.
Сухарь ему на сей раз удалось кинуть куда дальше, чем в прошлый раз, и
чайка поймала его, не нырнув вниз и на пару ярдов.
Он повернулся к маленькому столику, поставленному здесь же на палубе,
за которым пассажирам разрешалось завтракать, когда не было никаких
срочных корабельных дел, и с удивлением обнаружил, что сидевшая за столом
девушка поднялась со стула. Ее карие глаза искрились любопытством.
- И чайка их поймала? - спросила она.
- Вне всякого сомнения, - подтвердил Шанданьяк, подходя к столику.
Теперь он даже пожалел, что не брился сегодня. - Хотите, и ваш брошу?
Девушка отодвинула стул и удивила Шанданьяка еще больше, сказав:
- Я брошу сама... раз вы уверены, что она не побрезгует червями.
Шанданьяк повернул голову и бросил взгляд на парящую птицу:
- Во всяком случае, это не слишком ее пугает. С легкой дрожью
отвращения она взяла со столика прогрызенный червями сухарь и подошла к
перилам. Шанданьяк обратил внимание, что сегодня утром девушка держится
куда увереннее, чем раньше, и морская качка уже не так тревожит ее. Глянув
вниз, девушка слегка отпрянула от перил, поскольку корма возвышалась на
добрых десять футов над кипящими волнами. Ухватившись левой рукой за
ограждение, она подергала его, словно проверяя на прочность.
- Не хотелось бы мне свалиться за борт, - с нервным смешком заметила
она.
Шанданьяк встал рядом и ухватил ее за левый локоть.
- Не бойтесь. - Он почувствовал, как сердце неожиданно забилось
быстрее, и даже разозлился на себя за это.
Девушка широко размахнулась и швырнула сухарь вверх. Чайка послушно
спикировала, вновь подхватив угощение у самой воды. Девушка весело
рассмеялась - Шанданьяк впервые услышал ее смех за все время путешествия.
- Готова поспорить - чайка встречает все прибывающие корабли, зная,
что люди рады избавиться от остатков провизии.
Шанданьяк кивнул, и они вернулись к столику.
- Конечно, у меня не слишком тугой кошелек, но знаете, о чем я мечтаю?
- спросил Шанданьяк. - Я намерен сегодня с шиком поужинать в Кингстоне.
Бифштекс с кровью, свежие овощи и нормальное пиво, а не эта прокисшая
бурда, к тому же отдающая дегтем.
- А мне вот мясо не разрешают, - поморщилась девушка.
Шанданьяк передвинул стул чуть левее, в тень паруса. Он ощутил прилив
интереса к этой девушке, и ему хотелось получше видеть ее лицо.
- Да, я заметил, что вы едите одни лишь овощи, - сказал он, поднимая
салфетку. Она кивнула:
- Питательное и целительное - вот как это определяет мой врач. Он
утверждает, что я заполучила мозговую лихорадку от промозглой атмосферы
шотландского монастыря, где я воспитывалась. Он специалист и, наверное,
прав, хотя, признаюсь, чувствовала я себя гораздо лучше, пока не стала
следовать его предписаниям.
Шанданьяк рассеянно ухватил одну из ниточек и стал вытягивать ее из
салфетки, потом другую.
- Ваш врач? - спросил он как бы между прочим, опасаясь нарушить ее
сегодняшнее веселое настроение и превратить ее вновь в ту неуклюжую,
молчаливую пассажирку, какой она была весь прошлый месяц. - Не тот ли...
грузный мужчина?
Девушка рассмеялась:
- Да, бедняга Лео. Говорите же прямо, не стесняйтесь. Скажите толстый,
скажите жирный. Да, это он - доктор Лео Френд. Он кажется неловким и
неповоротливым, но мой отец клянется, что лучше медика не сыскать.
Шанданьяк поднял глаза от салфетки.
- Вы нарушаете предписания... вашего врача? Сегодня вы кажетесь мне
гораздо бодрее, чем обычно.
Ее салфетка лежала на столе, и он принялся теребить ее тоже.
- Это правда, вчера я выкинула в окно все, что лежало на тарелке.
Надеюсь, бедная чайка не додумалась это пробовать: в салате ничего не
было, кроме трав и сорняков, которые Лео так старательно выращивает в
ящиках у себя в каюте. Потом я прокралась в камбуз и выпросила у кока
сыра, маринованного лука и рому. - Она застенчиво улыбнулась. - Мне так
отчаянно захотелось вдруг нормальной еды, а не этой преснятины.
Шанданьяк пожал плечами:
- Не вижу в этом ничего плохого.
Он выдернул из каждой свернутой конусом салфетки по три нитяные петли,
просунул в них пальцы, и салфетки превратились в подобия человеческих
фигурок, шагающих навстречу друг другу. Затем Шанданьяк заставил одну
фигурку поклониться, в то время как вторая присела в реверансе, и обе
самодельные куколки - одной из которых ему даже удалось придать некоторую
женственность - принялись танцевать по столу, выделывая замысловатые
пируэты, поклоны, прыжки.
Девушка восхищенно захлопала в ладоши. Шанданьяк приблизил куколок к
ней - одна присела в низком реверансе, а вторая склонилась перед девушкой
в галантном гасконском поклоне - после чего он небрежным движением скинул
салфетки с пальцев.
- Благодарю вас, мисс Харвуд, - церемонно произнес он.
- Благодарю вас, мистер Шанданьяк, - сказала она, - вас и ваши
замечательные салфетки. Оставим формальности, зовите меня Бет.
- Отлично, - откликнулся Шанданьяк, - а я - Джон.
Он уже сожалел о порыве развеселить ее: у него не было ни времени, ни
особенного желания заводить близкое знакомство с женщиной. Ему вспомнились
уличные дворняги. Он частенько подзывал их просто так, чтобы посмотреть,
