Я смотрела на коробки, набираясь решимости разом их разобрать, а пока
что взялась за губную гармошку - почему-то захотелось посмотреть, какие
звуки я смогу из нее извлечь. Три минуты - ровно столько прошло спокойно,
а потом раздался звонок в дверь.
Первыми были соседи. Они ввалились целой толпой.
- О, мистер Хаверо! Это так волнующе, узнать, что вы здесь, в нашем
коридоре, мы надеемся, вам здесь понравится, как и нам... И мы иногда
собираемся вместе, знаете, на вечеринку, имейте это в виду... О! А это
ваша дочь? Как она мила, как восхитительна, мистер Хаверо, я не шучу,
поверьте, и вы знаете, мистер Хаверо, есть несколько вопросов, которые я
намеревался обсудить с нашим представителем в Совете, но теперь, когда вы
здесь, ну, я с таким же успехом могу сказать это прямо вам, ха-ха, так
сказать, на самый верх...
Потом пошли просто любопытствующие и просители, множество просителей.
От соседей их отличало то, что меня они старались умаслить так же, как и
Папу. Соседи обрабатывали только Папу.
Уж не знаю, почему так, но обычно приятнее встречаться как раз с теми
людьми, у которых хватает ума и такта остаться в таких случаях дома и
никого не беспокоить. Но соотношение в количестве тех и других - грустная
и, наверное, неразрешимая проблема.
Через несколько минут Папа отступил в свой кабинет, и жаждущие с ним
поговорить целиком заполнили гостиную. В новой квартире было два крыла, и
между ними гостиная - как начинка в сэндвиче. В одном крыле находились две
спальни, ванная и кухня со столовой, в другом - комнаты отца и его
кабинет. К дальней стене кабинета примыкала еще одна, меньшая квартирка.
Со временем там предполагалось устроить комнату ожидания или приемную для
посетителей, но она была еще не готова.
Некоторое время я наблюдала за публикой, потом протолкалась сквозь
толпу и ушла в спальню. Оттуда я позвонила Мэри Карпантье.
- Хелло, Миа, - сказала она. - Посмотришь на тебя по видику, и
кажется, что ты еще дома.
- А я и есть дома. Еще не переехала.
- О, - произнесла Мэри, и лицо у нее вытянулось. Должно быть, она
настроилась на звонок с большого расстояния.
- Ха, - сказала я, - не волнуйся. Шутка! Я переехала.
От этих слов лицо Мэри снова просветлело, и мы немного поболтали. Я
рассказала ей о назойливых людях, захвативших нашу гостиную, и мы как
сумасшедшие смеялись над воображаемыми поручениями, которые мы им
придумывали. И еще мы вновь поклялись, что будем верными подругами на веки
вечные.
Поговорив с Мэри, я вышла в холл - и вдруг увидела выходящего из моей
спальни грузного мужчину. Я точно знала, что раньше с ним не встречалась
никогда.
- Что вы тут делаете? - спросила я.
Прежде чем ответить, он на мгновение сунул голову в соседнюю комнату.
- Любопытствую, - сказал он. - Как и ты.
- Я не любопытствую, - возразила я спокойно. - Я здесь живу.
Он понял, какую совершил ошибку, ничего не ответил, покраснел и
поспешно шмыгнул мимо. И с тех пор так бывало частенько.
Но вернемся в класс.
Пристально глядя мне в лицо, Джимми Дентремонт спросил:
- А что у тебя с глазом?
Я вообще не считаю нужным отвечать на наводящие вопросы. Но даже без
того у меня не было ни малейшего намерения рассказывать первому встречному
мальчишке, "что у меня с глазом".
- Тебе сколько лет? - спросила я ровным голосом.
- Зачем тебе?
- Если ты и в самом деле такой маленький, каким кажешься, то не
пристало тебе ни о чем меня спрашивать. Детям полагается вести себя так,
чтобы их видели, но не слышали.
- Да ну, - сказал Джимми, - я постарше тебя. У меня день рождения 8
ноября 2185 года.
Если он не врал, значит, он действительно был меня старше на три
недели.
- Откуда ты знаешь, сколько мне лет? - спросила я.
- Поинтересовался, когда узнал, что вы сюда приезжаете, - откровенно
признался он.
Теперь вам понятно, что я имею в виду? Все глазеют и подсматривают.
Прозвенел звонок на второй урок.
- Это Первый Класс? - спросила я.
- Не знаю, - ответил Джимми Дентремонт. - Об этом не говорят.
Это я сама знала. Логика у взрослых проста: дети не должны
чувствовать себя неловко или, наоборот, чересчур зазнаваться в зависимости
от того, в каком классе они учатся. Хотя, проделав однажды элементарное
сравнение табелей, каждый отлично знает, какого уровня его класс.
Просто Джимми Дентремонт был упрямым мальчишкой. Пока что мы лишь
прощупывали друг друга, и я, не имея никакого представления о том, как мне
к нему относиться, не знала также, поладим мы или нет.
После обеда меня снова вызвал к себе мистер Куинс. При виде синяка
брови у него опять поднялись - мистер Куинс явно его не одобрял. А
причиной вызова было то, что у меня меняется расписание.
- Мистер Мбеле, - проговорил мистер Куинс и вручил мне бумажку с
адресом.
- Извините? - опять не поняла я.
- Вашим опекуном теперь будет мистер Мбеле. Не мистер Уикершем, как я
сказал утром, а мистер Мбеле. Ясно? Но все остальное, что я говорил утром,
остается в силе. С мистером Мбеле вы встретитесь в среду в два часа, и
помните, пожалуйста, насчет опозданий. Я не хочу, чтобы в подопечной мне
школе опаздывали. Дурную репутацию заработать проще всего, а отговорки и
оправдания я ненавижу.
- А можно узнать, почему меня так быстро... переключили? - спросила
я.
Мистер Куинс снова вскинул брови и довольно резко ответил:
- Это вовсе не моя затея. Меня проинформировали об этой замене, а я
информирую вас. Можете мне поверить - идея не моя. Мне теперь придется
менять двух прикрепленных, а я не люблю причинять себе лишних хлопот. Так
что не ждите от меня никаких объяснений. У меня их нет.
Мне в самом деле показалось странным, что меня так быстро передали от
одного опекуна другому. Даже прежде, чем мы успели познакомиться. Это
почти легкомысленно.
Но, неожиданно для себя, я была почти рада встретить в среду Джимми
Дентремонта. Я долго не могла найти квартиру мистера Мбеле, и Джимми решил
мне помочь.
- Кстати, я тоже туда направляюсь, - сказал он. Стоя в коридоре с
адресом в руке, он выглядел вполне дружелюбно. Наверное, потому, что
вокруг не было других ребят. Друзей в Гео-Куоде я еще не успела завести,
зато из-за острого своего языка уже нажила пару врагов. И я была не
против, если бы кто-нибудь мне понравился.
- Мистер Мбеле и твой учитель тоже?
- Только со вчерашнего дня. Я позвонил мистеру Уикершему, хотел
выяснить, почему меня перевели, но ему самому об этом совсем недавно
сообщил мистер Куинс, лично.
- Ты не просил, чтобы тебя перевели?
- Нет.
- Тогда это заба-авно, - протянула я.
Мистер Мбеле сам открыл дверь на наш звонок.
- Здравствуйте, - сказал он и улыбнулся. - Я как раз подумал, что вам
уже пора появиться.
Мистер Мбеле был сед и стар - ему наверняка уже давно перевалило за
сотню лет, - но высок и строен для своего возраста. Лицо его было темным и
морщинистым, с широким носом и белыми штрихами бровей.
- Здравствуйте, сэр, - вежливо ответил Джимми.
Я промолчала, потому что узнала его.
На Корабле нет уникальных фамилий, и я слышала о многих Мбеле и о
стольких же Хаверо. Но я совсем не ожидала, что моим учителем станет
Джозеф Х.Мбеле.
Когда он входил в Совет Корабля, у него с моим отцом постоянно и
традиционно были разные точки зрения. Почти на все. Папа возглавлял
оппозицию его излюбленному плану миниатюризации библиотек и
распространения их во всех колониях. Потерпев тогда поражение, мистер
Мбеле ушел в отставку.
Еще в интернате я однажды поссорилась с одной девочкой; мы обзывали
друг друга и таскали за волосы. Она заявляла, что если бы мистер Мбеле
хотел чего-нибудь добиться, то ему надо было бы просто представить
резолюцию "против" и сесть спокойно на место. Мой отец немедленно выступит
"за" и сам проделает всю работу.
Не думаю, чтобы эта девочка понимала, что означает сия шутка, и,
совершенно точно, я сама тогда этого не знала, но шутка была грубой, и мне
ничего не оставалось, как затеять драку. В то время я не очень хорошо
знала Папу, но была до краев переполнена лояльностью к семье.
Прикрепить меня ученицей к мистеру Мбеле казалось мне еще одной
неудачной шуткой, и хотела бы я знать, кто ее придумал. Уж конечно, не
мистер Куинс - ему она доставила только лишние заботы.
- Заходите, - пригласил мистер Мбеле. Джимми подтолкнул меня, и мы
двинулись вперед. Мистер Мбеле нажал кнопку на двери, и створки сомкнулись
за нами.
Проведя нас в гостиную, он сказал:
- Я думаю, сегодня мы просто познакомимся, договоримся, какое время
нам лучше подходит для встреч, а потом сообразим чего-нибудь поесть.
Начать работать мы сможем со следующего раза. Хорошо?
Мы разместились в гостиной, и, хотя не было никаких сомнений - кто
есть кто среди нас троих, все друг другу церемонно представились.
- Да, по-моему, я встречал обоих твоих родителей, Джимми, - сказал
мистер Мбеле. - И, разумеется, знал твоего деда. Но мне интересно, что ты
думаешь по поводу своей специализации?
Джимми отвел взгляд.
- Я еще не решил.
- Ну, а какие у тебя планы?
Джимми долго молчал, а потом тихим, неуверенным голосом произнес:
- Я хотел бы стать ординологом.
Если представить известный нам мир как огромную многокомнатную
квартиру, населенную множеством невероятно занятых, невероятно рассеянных
близоруких людей, которые все до одного - эксцентричные затворники, тогда
ординолог - это человек, который периодически заходит и убирает за каждым.
Он поднимает валяющиеся по всей комнате книги и ставит их туда, где им
полагается быть, он исправляет и чинит, выбрасывает барахло, которое
затворники хранят и жалеют, но никогда не используют. А потом он наводит
на комнату лоск, чтобы и другие люди могли посещать ее, пока он занят
уборкой соседней такой же комнаты. Ординолог примерно так же похож на
женщину среднего возраста, которая выдает книги в библиотеке Куода, как
один из наших оргтехников похож на первобытного фермера-грязееда. Впрочем,
с некоторой натяжкой его можно назвать и библиотекарем.
Синтезатор, которым хотела стать я, - другое дело. Это человек,
который, входя и восхищаясь аккуратно прибранной комнатой, отмечает,
однако, что и в соседней комнате кое-какие предметы из здешней обстановки
выглядели бы очень мило и даже - они были бы там полезны. Без ординологов
синтезатор не мог бы работать вообще, но и без синтезаторов ординологам
тоже не имело смысла браться за работу, потому что никому не было бы
пользы от того, что они делают.
Однако лишь немногие люди преуспели в каждом из этих занятий.
Приведение в порядок, систематизация информации и сбор противоречивых
обрывков всевозможных сведений требуют ума, памяти, интуиции и везения.
Мало кто обладает всем этим вместе.
- А что ты знаешь об ординологии? - спросил мистер Мбеле.
- Вообще-то не очень многое, - признался Джимми. И затем с оттенком
гордости добавил: - Мой дед был ординологом.
- Да, в самом деле, и одним из лучших. Тебе не следует стесняться
того, что ты пытаешься идти по его стопам, если ты, конечно, не потерпишь
полный провал, а этого не должно быть, - сказал мистер Мбеле. - Я не люблю
следовать обычной практике только потому, что так принято. Если ты не
проговоришься об этом, мы поглядим, как сделать так, чтобы преподать тебе
детальный обзор ординологии и ее основ. Тогда ты сам решишь, хочешь ты
заниматься этим или нет. Хорошо?
