и полезных способов убить его. Путевые заметки пользовались особой
популярностью, может быть, потому, что каждый надеялся отыскать книгу о
менее "приятном" месте, чем Фенрис. До приезда Мюрелла я попробовал
получить о нем какую-нибудь информацию в нашей библиотеке. Никто из
библиотекарей никогда и ничего о нем не слышал, и более того - не нашлось
ни единого упоминания о нем в обширнейшем каталоге публикаций.
Из этого следует самый простой и очевидный вывод - Глен Мюрелл -
мошенник, выдающий себя за писателя. Есть только одно "но" - я не могу
понять, зачем мошеннику понадобилось отправляться на Фенрис и кого он
здесь собирается обводить вокруг пальца? Возможно, он в бегах, но тогда,
зачем ломать голову и придумывать себе легенду? Многие из наших наиболее
известных граждан оказались на Фенрисе только из-за того, что на любой
другой планете им сразу бы был представлен ордер на арест.
Я продолжал раздумывать о Мюрелле, как вдруг сзади меня кто-то
окликнул. Я ввернулся. Это был Том Кивельсон.
Мы с Томом приятели, когда он в порту. Он старше меня всего на одну
тень, ему исполнилось восемнадцать около полудня, а мне стукнет
восемнадцать не раньше полуночи по стандарту солнечного времени на
Фенрисе. Его отец - Джо Кивельсон, капитан "Явелина". Том что-то вроде
младшего инженера, второго стрелка и третьего гарпунщика. Мы вместе ходили
в школу или, другими словами, провели два года под боком у профессора
Хартзенбоха, постигая азы чтения, письма и складывания чисел. Этим
исчерпывалась вся программа обучения, которую кто-либо мог получить на
Фенрисе. Джо Кивельсон послал свою старшую дочь Линду учиться на Землю.
Здесь у нас каждый должен был сам заниматься своим образованием. Мы с
Томом все еще занимались своим.
Каждый из нас завидовал другому. Я считал, что охота на монстров -
это самое потрясающее занятие, полное романтики, Том же думал, что
профессия репортера - это действительно зрячее дельце. На самом деле мы
оба прекрасно понимали, что ни один из нас не променяет свою работу на
что-нибудь другое. Том не смог бы связать вместе и трех предложений, нет,
пожалуй, и одного, не подвергнув при этом свою жизнь опасности. Я же был
простой городской мальчишка, которому нравилось постоянно находиться там,
где не сходятся концы с концами.
Том дюйма на два повыше меня и фунтов на тридцать потяжелее. Как и
полагается охотнику на монстров, Том пытался отрастить бороду, но пока это
был всего лишь легкий белый пушок на подбородке. Я был очень удивлен,
увидев, что он оделся так же, как и я - шорты, сандалии, белая рубашка и
короткая светлая куртка. Обычно даже в городе он не расставался с
корабельной одеждой. Оглядев Тома с головы до ног, я заметил, что у него
из-под куртки выглядывают ножны. Охотники никогда не носят ножи или
что-нибудь подобное, находясь в порту. Меня интересовало также, каким
ветром его вообще сюда занесло. Вряд ли после двух-трех часов охоты Джо
Кивельсон поспешил направить в порт свой корабль только для того, чтобы
встретить "Пинемюнд".
- А я думал, ты сейчас где-то в Южном океане, - сказал я.
- Намечается провести общее собрание Кооперации, - сказал Том. - Мы
узнали об этом только вчера вечером.
Он назвал капитана, который вызвал "Явелин".
- Мы постарались оповестить всех, с кем можно было связаться.
Так обстояли дела в Кооперации Охотников. Стиву Равику оставалось
только подождать, пока все капитаны приведут свои корабли, созвать
собрание, упаковать его своими наемниками и протащить через голосование
все, что ему потребуется. Так было всегда, насколько я помню, хотя моя
память охватывает не такой уж большой срок.
Я чуть было не сказал что-то по этому поводу, как вдруг кто-то
закричал:
- Вон там! Это он!!
Быстро проверив, куда направлены чаши радаров, я посмотрел в ту же
сторону и в разрыве облаков увидел еле заметное мерцание. Подсчитав в уме,
на какой высоте "Пинемюнд" способен поймать солнечный зайчик, я немного
расслабился. Даже если бы я использовал теле-фото-систему, у меня
получилось бы изображение по размерам не больше булавочной головки. Итак,
я зафиксировал в уме расположение корабля и огляделся вокруг.
Я обратил внимание на двух стоящих в толпе мужчин. Оба были хорошо
одеты, один был высокий, стройный, с маленькими руками и ногами, второй -
крепкий, небольшого роста, с серыми кустистыми усами. У высокого была
заметна характерная выпуклость под левой рукой, у крепыша точно такая же
выпуклость наблюдалась у правого бедра. Первый - Стив Равик - босс
Кооперации, второй - почтенный Мортон Холсток - мэр Порт Сандора и,
следовательно, - Глава планетарного правительства Фенриса.
Сколько я себя помню, они всегда занимали эти почетные должности. Я
не припомню также каких-либо выборов на Фенрисе, ни на уровне
правительства, ни на уровне Кооперации. Равик содержал при себе банду
головорезов, - я как раз только что видел внизу парочку типов из этой
компании - которая держала в узде оппозицию. Такие же типы были на
содержании у Холстока, только они носили значки и называли себя полицией.
Время от времени мой отец писал блестящие разоблачительные статьи о
том или другом. Всякий раз, когда эти статьи выходили в свет, я был
вынужден носить свой пистолет при себе, как и Юлий Кубанов - одноногий
наборщик, третий и последний сотрудник "Таймс". Мы должны были следить,
нет ли какого-нибудь типа у отца за спиной. И хотя никогда ничего не
случалось, это напряжение стоило мне немало нервных клеток. Эти два
рэкетира так прочно сидели на своих местах и были так тесно связаны друг с
другом, что их не волновало, что именно передает или печатает о них
"Таймс". Холсток посмотрел в мою сторону и что-то сказал Равику, тот
усмехнулся, вытащил изо рта сигарету и затушил ее о свою левую ладонь.
Равик не раз демонстрировал этот фокус, показывая всем насколько он крут.
Когда ты видишь любителя пустить пыль в глаза, говорил мой отец, спроси
себя, зачем он это делает, чтобы произвести впечатление на окружающих или
на самого себя? Интересно, как обстояло дело в случае Слива Равика?
Я снова посмотрел вверх, "Пинемюнд" приближался на всех скоростях, не
боясь перегреться от трения с атмосферой. Если смотреть невооруженным
глазом, он был уже размером с крупную дробь. Два буксира были готовы
подняться в воздух, чтобы встретить корабль. Я вытащил из корзины
теле-фото-систему, приклад и спусковой курок. Поймав корабль
видоискателем, я на пару секунд нажал на курок. Пройдет еще около пяти
минут, прежде чем к "Пинемюнду" приблизятся буксиры и произойдет еще
что-нибудь. Я положил камеру в корзину и огляделся вокруг. Сквозь толпу
продвигался Биш Вэр. Создавалось впечатление, что он идет по
раскачивающейся палубе корабля с включенной системой антигравитации.
Увидев нас, он махнул рукой, разбалансировался, вернулся в прежнее
положение, лег на правый борт, сменил курс и двинулся в нашу сторону. Он
нес на борту свой обычный груз, в декларации значилось: медовый ром
Бэлдура, место отгрузки: бар Гарри Вонга.
Думаю, что Биш Вэр - не настоящее имя этого человека. Лет пять назад,
когда он первый раз появился на Фенрисе, кто-то прозвал его "бишоп"
[Bishop - епископ (англ.)], со временем от прозвища остался только первый
слог. Ему подходило это прозвище, во всяком случае, любой человек, который
видел епископов только в кино, наверняка считал, что епископы выглядят
именно так. Это был большой человек, не толстый, но высокий и дородный,
его красная физиономия всегда отражала мудрость и благосклонность.
Волосы у Биша были седыми, но сам он не был стар, о чем можно было
судить по его рукам, они не были сухими и морщинистыми, вены не выступали
наружу. Пьяный или трезвый, а я должен признаться, что никогда не видел
его в последней кондиции. Биш обладал такой молниеносной реакцией, какой я
ни у кого не встречал. Как-то я наблюдал в баре Гарри Вонга следующую
картину: Биш случайно левым локтем опрокинул со стойки бутылку с ромом,
одним движением он повернулся на девяносто градусов, поймал ее за горлышко
и поставил на место, при этом продолжая разговор так, будто ничего не
произошло. Помню первое время, когда Биш только появился на Фенрисе, он
любил цитировать Гомера, казалось, что он думает на древнегреческом, а
потом переводит свои мысли на язык Земли.
Одет он был, как обычно - черный консервативный костюм, пиджак чуть
длиннее обычного, и черный галстук с булавкой из натурального опала с
Уллира. Биш Вэр ничем не зарабатывал себе на жизнь, но каждый планетарный
день, или, иными словами, четыре раза в год он получал чек на солидную
сумму и вкладывал свой капитал в банк Порт Сандора "Точность и Доверие".
Если Бишу попадался кто-нибудь не достаточно воспитанный и начинал
задавать вопросы, Биш неизменно отвечал, что у него на Земле есть весьма
состоятельный дядюшка.
Когда я был пацаном, ну, хорошо, младше, чем сейчас, я верил, что Биш
- епископ, только без сутаны, гамаш и что там еще. Надо сказать, не только
дети, но и многие взрослые верили в это. Одни обвиняли его в том, что он
проповедует дзен-буддизм, другие причисляли его к англиканской церкви и
так далее, не пропуская сатанизм. Было множество версий по поводу того, за
что именно он отлучен от Церкви, самая мягкая из них - это история о
недостроенной где-то по вине Биша церкви, так как он сбежал, прихватив все
деньги, собранные прихожанами для ее постройки. Абсолютно все считали, что
какая-то неведомая религиозная организация оплачивает пребывание Биша Вэра
в нашей "тихой гавани", лишь бы он не создавал им проблем.
Я и сам думал, что ему кто-то платит за то, что он держится в
стороне, возможно - его семья. На колонизированных планетах пруд пруди
подобных типов.
Мы с Бишем были добрыми друзьями. На Фенрисе имелись определенные
"леди" всех полов и возрастов, например, профессор Хартзенбох, который
время от времени пытался повлиять на моего отца, чтобы тот позволил мне
встречаться с профессором. Отец просто игнорировал их всех. Коль скоро я
собирался стать репортером, мне необходимо было откуда-то получать
информацию, а Биш Вэр был превосходным источником таковой. Ему были
известны все обладатели самой дурной репутации на планете, что позволило
мне избегать общения с ними. Жаль, но в воскресной школе действительно
можно узнать очень мало горячих новостей. Я не боялся, что Биш дурно
повлияет на меня, скорее, он надеялся, что общение со мной повернет его в
лучшую сторону.
Эта мысль прочно сидела у меня в голове, если бы я только мог
придумать, как это сделать. Когда-то Биш был хорошим человеком. Он и
сейчас был таким, существовало только одно "но" - вы могли придерживаться
этого мнения до тех пор, пока он не начинал пить. Может быть, когда-то с
ним случилось что-то невыносимо ужасное, и теперь он пытался спрятаться от
этот наваждения за бутылку рома. Терпеть не могу потерянных людей, мужчина
планомерно превращающий себя в бочонок рома - самый худший тип потерянного
человека. Операция по исправлению Биша требовала немалой осторожности,
огромных усилий и четко продуманной тактики. Проповедовать правильный
образ жизни более, чем бесполезно, это просто попытка заставить его не
пить, доктор Роянский назвал бы это - лечение симптомов. Необходимо было
сделать так, чтобы он захотел не пить, а я понятия не имел, каким образом
