которой Молчанов, круто повернувшись на месте, удалился в сторону
атриума...
Но я, повторяю, об этом еще ничего не знал и, слушая в командной
рубке жесткие слова капитана, пытался вообразить себе истинную подоплеку
скандального происшествия. В одном к был убежден: Бак честный, искренний
человек, и подозревать его в умышленном нарушении общепринятых норм морали
и этики просто нелепо. Это свое убеждение я высказал капитану и добавил,
что если дать себе труд разобраться в побудительных мотивах вчерашнего
"проступка" механика, то ничего предосудительного, а тем более
злонамеренного в них не сыщешь. Напротив, следовало бы оценить
бескомпромиссность и мужество человека, который в одиночку вынужден вести
неравную борьбу с противником необычайно изворотливым, ловким.
- Ну, положим, в существовании "диверсанта" я позволю себе
усомниться, - возразил капитан. - А вот чисто служебные недочеты
инженера-хозяйственника и его вчерашняя клоунада - это для меня вполне
реальные факты. И настолько реальные, что я действительно вынужден дать им
оценку. Правда, обратную той, которую предлагаете вы.
- В таком случае, - сказал я, - вынужден заявить: ответственность за
вчерашний скандал, каким бы он ни был, лежит на мне, поскольку именно я
инициатор ежевечернего патрулирования коридоров и бытовых отсеков. Правда,
сегодня утром мы с инженером-хозяйственником решили прекратить всякую
самодеятельность и передать добытую информацию вам. Убедить вас принять
нужные меры не удалось... Жаль... Откровенно говоря, я разочарован.
- Но и я в недоумении, - серьезно сказал капитан. - Ваша
настойчивость мне непонятна. Не могу же я запретить Рэнду Палмеру
развлекать своих друзей небылицами о чужаке.
- Такое впечатление, будто мы беседуем на разных языках... Говоря о
нужных мерах, я имел в виду не столько Рэнда Палмера, сколько обстановку в
целом. Представим себе на минуту реальность чужака. Вопрос: что будет с
корабельным "зайцем", если при торможении он но тем или иным причинам не
сумеет воспользоваться средствами противоперегрузочной защиты?
- Сумел же воспользоваться во время разгона.
- Да, но теперь не сумеет. Не получится вдруг. Что будет?
- Успокойтесь, - бесстрастно сказал Молчанов. - Ничего такого не
будет. Никаких корабельных "зайцев" на борту рейдера нет.
- Вы уверены в этом на все сто процентов?
Капитан взглянул на часы. В глазах его тенью прошла какая-то мысль,
отразившись на лице выражением неудовольствия. Я тоже взглянул на часы. До
перерыва на дневной отдых оставалось меньше десяти минут. Мне хотелось
уйти, однако теперь, при всем моем желании, я не мог этого сделать без
разрешения начальства. Стой и жди (даже если ждать тебе, кроме обратного
пропуска, по-видимому, нечего) - таков порядок.
- В рабочей обстановке, - доверительным тоном заговорил капитан,
приближаясь к столу, - я никогда не пользуюсь словом "уверен". Предпочитаю
слово "убежден". И вам советую. Это поможет нам избежать "неудобств,
которые вы называете "беседой на разных языках". - Привычным движением он
утопил одну из кнопок внутренней связи, будто ставил заключительную точку
нашему разговору. - Вахта, прием!
Мне оставалось заручиться спокойствием.
В стеклянистой толще грибка столешницы замелькали голубые блики -
вызов на связь. Я машинально взглянул на экран информатора в тыльной
стороне рубки, но ничего на нем не увидел. Капитан смотрел куда-то в
"космический" вырез боковой стороны. Я ввел поправку, посмотрел туда же и
замер.
Да, это было великолепно! И не просто великолепно, а... как бы точней
оценить? Ну, в общем, все двенадцать баллов по шкале эстетической
категории высшего совершенства!..
Говорят, настоящую красоту прежде всего ощущаешь спиной - пробегают,
знаете ли, эдакие резонансные мурашки сопричастности и восторга. Что ж,
правильно говорят, я это в полной мере прочувствовал... Мне вспомнилось
старое изречение: "Нет ничего прекраснее танцующей женщины, скачущего коня
и чайного клипера под всеми парусами". Теперь я мог бы добавить: нет
ничего романтичнее женской земной красоты в океане холодного блеска
Вселенной... Я оцепенело всматривался в это, без сомнения, знакомое мне
лицо, узнавая его я в то же время не узнавая там, среди звезд, и,
признаюсь, готов был к восторженным декламациям. "Руки, богиня иль
смертная дева, к тебе простираю. Если одна из богинь ты, владычиц
пространного неба, то с Артемидою только, великою дочерью Зевса, можешь
сходна быть лица красотою... Нет, ничего столь прекрасного между людей
земнородных взоры мои не встречали доныне; смотрю с изумленьем..." О да,
забыв обо всем, стоял я как столб и завороженно созерцал новоявленную
нимфу Млечного Пути. Было в ней что-то очень земное и одновременно
экзотически неземное, звездно-музыкальное, вселенское... Улыбчивые карие
глаза, жемчужно-розовые губы, плавные контуры темных волос. В серповидную
прядь на виске великолепно "вписалась" драгоценная капля лучистой
Капеллы...
- Вахта административно-технического сектора на приеме! - бодро
отрапортовали жемчужно-розовые губы. - Слушаю, капитан...
Я медленно возвращался с неба на грешную зем... в командную рубку.
- Таня, дайте, пожалуйста, на экран информатора полную схему
дислокации, - распорядился Молчанов. - Шесть рядов с цифровым итогом.
- Минуточку, капитан, - ответила из созвездия Возничего Таня.
"На экран информатора, значит... - подумалось мне. - Схему, значит,
туда, а красавицу Таню сюда, на звездный экран большого обзора. А ведь он
романтик, наш капитан! Ай-яй-яй, какой утонченный эстет!.. Даже лучистая
капля Капеллы на месте - в центре красиво изогнутой пряди волос у виска. И
Таня, конечно, не знает. Будет жаль, если узнает. Пропадет естественная
непринужденность - прощай тогда чарующий эффект..."
- Готово, капитан! - доложила "звездная девушка". - Полная
расшифровка по шести секциям.
- Вы свободны, Таня, спасибо. Конец связи.
- Владычица неба растаяла среди звезд.
Капитан жестом пригласил меня подойти к экрану информатора.
7. РАПОРТ НА САМОГО СЕБЯ
Я понятия не имел, что такое "схема дислокации", и тупо смотрел на
экран. То, что я видел перед собой, скорее походило на обычное
информационное табло в зале какого-нибудь космопорта. Продолговатый экран
расчерчен на шесть вертикальных рядов. В каждом ряду - колонки индексов.
Такими индексами обозначались у нас на борту каюты, отсеки и прочие
помещения корабля. Ниже индексов стояли однозначные (реже - двузначные)
цифры, которые иногда менялись. Вот и все. Я ничего не понимал.
Удивленный моим невежеством капитан стал пояснять, проводя рукой по
рядам:
- Первый ярус, второй, третий, четвертый, носовое отделение рейдера,
хвостовое. Здесь индексы помещений, в которых сейчас находятся люди. Цифры
- количество человек в помещении. Вот, к примеру, носовое отделение:
индекс КР-Н и рядом - двойка. Это вы и я в командной рубке. И точно также
во всех шести обитаемых секциях рейдера. Ясно?
- Ясно... - пробормотал я. Теперь мне действительно было все ясно.
Мне и в голову прийти не могло, что на рейдере существует подобная
аппаратура!
- В конце каждого ряда обозначен цифровой итог, - продолжал капитан.
- Для удобства. Ведь люди постоянно переходят из помещения в помещение, и
проследить по строчкам за этой миграцией трудно. Легче по секциям. Ну-ка,
возьмите конечные цифры по всем шести секциям и подсчитайте, сколько людей
присутствует в данный момент на борту рейдера.
Я подсчитал. На борту рейдера в данный момент было, как и положено,
шестьдесят девять человек. Ни больше ни меньше...
- Так где же он, ваш чужак?
Я промолчал. Стоял потерянно и смотрел на табло этого "счетчика
человеческих душ" и не знал, что и думать. Я был сражен. Впрочем, сращен
не то слово. Я был буквально смят и раздавлен.
- Как вялите, - сказал Молчанов, - понятие "убежден" имеет
существенное преимущество перед понятием "уверен". И пусть это вам
послужит уроком. А что касается чужака... Вы даже не представляете,
сколько легенд подобного рода мне приходилось слышать за годы работы в
Пространстве.
Я на всякий случай спросил:
- А вы не допускаете возможности того, что человеку каким-нибудь
образом удается выйти из-под контроля следящих датчиков этой аппаратуры?
- Исключено, - сухо ответил Молчанов. - Датчики системы дислокации
пронизывают тело рейдера вдоль и поперек, выйти из-под их контроля -
значит выйти за пределы корабля. Нейтрализовать чувствительность этой
системы невозможно. Впрочем, есть один способ: не иметь нормальной
температуры тела, не обладать нормальным человеческим запахом, не излучать
никаких биологических волн, не двигаться и не дышать. Надеюсь, я вас
убедил? - Он снова взглянул на часы.
Я отрицательно покачал головой:
- Н-нет...
- Нет? Ну, знаете ли!..
- То есть все это я, разумеется, принимаю к сведению. Однако...
- Однако...
- Вы убедили меня в одном: дело, с которым я к вам пришел, требует
гораздо более тонкого анализа, чем это мне представлялось.
Он смотрел на меня серьезно, спокойно и, я бы даже сказал,
сочувственно.
- Ну хорошо, - сказал я. - Вы правильно говорили о преимуществах
убежденности. Теперь пришла моя очередь заявить вам с полной
ответственностью за свои слова: я совершенно убежден, что на борту рейдера
есть человек, который умышленно уничтожает экраны и при этом старательно
заметает следы. Моя неопытность в сфере криминалистики очевидна - я
действительно не в состоянии выложить перед вами цепь доказательств,
безупречных с точки зрения формальной логики. Но в сфере профессионального
знания психологии я чего-нибудь да стою. Внутренняя логика поведения
людей, участников этих событий, твердо меня убедила в серьезности очень
странной на первый взгляд информации, которую мне приходятся здесь
излагать.
- Даже в серьезности очень странной информации о чужаке?
- Во всяком случае, я убежден в искренности Рэнда Палмера. Во-первых,
потому, что Палмер вообще не склонен к мистификации. Во-вторых, он не стал
бы дурачить одновременно командира и своего ближайшего друга.
Молчанов впервые взглянул на меня с интересом.
- То же самое можно сказать про инженера-хозяйственника, - добавил я.
- Нелепо думать, что ему пришла бы в голову идея мистифицировать
медиколога и капитана. Мне кажется, он вообще избегает лишний раз
попадаться вам на глаза.
- Увы, это ему, к сожалению, далеко не всегда удается. К моему
сожалению... Ну что ж, надо признать, ваш психологический экскурс весьма
любопытен. Действительно, внутренняя логика поведения двух людей находится
в странном противоречии с формальной, как вы ее называете, логикой
обстоятельств... Но, с другой стороны, чем могу быть полезен я,
администратор и технический руководитель полета, в поисках ответа на этот,
прямо скажем, сногсшибательный вопрос? Вы, конечно, не обижайтесь, но во
время нашей беседы я мысленно пытался перешагнуть препятствия на пути
вашей... ну, скажем, гипотезы и пришел к убеждению, что препятствия
неодолимы. Благодарю вас за информацию, однако вынужден адресовать ее
опять-таки вам. Я ведь не специалист в области психоанализа. Полагаю,
именно вы обязаны найти и увязать концы загадочных противоречий. В
