эна, пока тот видел во сне смерть Бранковича, так же как до этого видел
во сне его жизнь.
Масуди провел этот день и ночь, следя за снами Коэна, как за созвез-
диями на небе своих челюстей. И говорят, он видел смерть Бранковича так,
как видел ее сам Бранкович. От этого он очнулся с поседевшими ресницами
и подрагивающими ушами, кроме того, у него выросли огромные смердящие
ногти. Он так быстро думал о чем-то, что не заметил человека, который с
одного-единственного взмаха рассек его надвое саблей так что пояс упал с
него не размотавшись. Сабля оставила змеящийся след, и раскрылась страш-
ная, извилистая рана, как рот, произносящий какое-то неясное слово,
вопль мяса. Говорят, что все, кто видел этот страшный извилистый след от
удара саблей, запомнили его на всю жизнь, а те, кто его запомнил, расс-
казывают, что позже узнали его в книге "Лучшие подписи саблей" некоего
Аверкия Скилы ?, который собрал и представил самые известные приемы са-
бельного боя. В его книге, опубликованной в Венеции в 1702 году, этот
удар назывался именем одной из звезд в созвездии Овна. Был ли для Масуди
какой-то прок в этой страшной смерти и что он доверил паше перед казнью,
никто не знает. Перешел ли он через Сират-мост, тонкий, как волос, и
острый, как сабля, ведущий над адом прямо в рай, знают только те, кото-
рые больше не говорят.
Согласно одной легенде, его музыка попала в рай, а он сам в ад со
словами: "Лучше бы я не спел ни одной песни, попал бы сейчас с ворами и
бандитами в рай! Музыка ввела меня в заблуждение, когда до истины было
уже рукой подать". Над могилой Масуди шумит Дунай и стоит камень с высе-
ченной надписью:
"Все, что я заработал и выучил, превратилось в звяканье ложки об зу-
бы".
МОКАДАСА АЛЬ-САФЕР ? (IX, Х и XI века) - хазарский священник в женс-
ком монастыре. В течение всей своей длинной жизни играл с монахом из
другого монастыря в шахматы без доски и фигур. Они делали один ход в год
на огромном пространстве между Каспийским и Черным морем, а животные, на
которых они по очереди выпускали сокола, служили им фигурами. В расчет
принималось не только поле, на котором каждое животное становилось добы-
чей, но и высота этого места над уровнем моря. Мокадаса аль-Сафер был
одним из лучших ловцов снов среди хазар. Считается, что в своем словаре
слов он смог собрать один волос с головы Адама Рухани (ср. Масуди
Юсуф ?).
Особенности его молитв и порядок, установленный в монастыре, к кото-
рому он принадлежал, заставили его оплодотворить десять тысяч девствен-
ниц-монахинь. Последней, приславшей ему ключ своей спальни, как говорит
легенда, была принцесса Атех ?. Это был маленький женский ключ с золотой
монетой вместо головки. За этот ключ Мокадасе аль-Саферу пришлось запла-
тить головой, так как он вызвал ревность кагана. Умер заточенным в клет-
ку, подвешенную над водой.
Д-р МУАВИЯ АБУ КАБИР (1930-1982) - арабский специалист по ивриту,
профессор Каирского университета. Занимался сравнительным изучением ре-
лигий Ближнего Востока. Закончил университет в Иерусалиме, защитил в США
докторскую диссертацию на тему "Древнееврейская философия в Испании XI
века и учение калама". Он был рослым, плечистым человеком, с такой широ-
кой спиной, что локтем не мог дотянуться до другого локтя, знал наизусть
большинство песен Иуды Халеви ? и считал, что "Хазарский словарь", из-
данный Даубманнусом ? в 1691 году, все еще можно отыскать где-нибудь в
старой книжной лавке. Чтобы обосновать эту уверенность, он восстановил
события, связанные с распространением этой книги, начиная с XVII века,
сделал точный перечень всех уничтоженных экземпляров и тех немногочис-
ленных, которые имели хождение, и пришел к выводу, что минимум два эк-
земпляра этого считающегося исчезнувшим издания должны еще существовать.
Ему ни разу не удалось напасть на их след, но, несмотря на это, он про-
должал тщательнейшие поиски. Когда он, находясь в состоянии исключи-
тельного творческого подъема, опубликовал трехтысячную библиографическую
единицу, началась израильско-египетская война 1967 года. Как офицер еги-
петской армии, он участвовал в боевых действиях, был ранен и оказался в
плену. Армейские документы свидетельствуют о тяжелых ранениях головы и
тела, результатом которых явилось половое бессилие. Когда он вернулся на
родину, голова его была обвязана смущенными улыбками, которые волочились
за ним как шарф. В какой-то гостинице он скинул с себя военную форму и в
медном зеркале в первый раз увидел свои увечья. Они пахли пометом сини-
цы, и он понял, что никогда больше не сможет лечь с женщиной. Медленно
одеваясь, он думал так: "Более тридцати лет я был поваром, день за днем
я готовил и наконец приготовил то блюдо, каким я стал; я сам был пекарем
и тестом, я сам из себя замесил такой хлеб, какой хотел, а потом вдруг
появился другой повар, со своим ножом, и в мгновение ока сделал из меня
совершенно другое, не знакомое мне блюдо. Теперь я естра - я тот, кто не
существует!"
И он не вернулся больше к своей семье в Каир, не вернулся и к своей
работе в университете. Он поселился в пустом доме своего отца в Алек-
сандрии, жил торопливо и следил за тем, как белые пузырьки воздуха
из-под его ногтей поднимаются к миру, подобно пузырькам воздуха из
рыбьих жабр. Он хоронил свои волосы, носил бедуинские сандалии, оставляя
за собой след в форме копыта, и однажды ночью под дождем, крупным, как
воловьи глаза, увидел свой последний сон. Этот сон он записал:
Две женщины увидели, как через дорожку, из кустов к ручью, прошмыгнул
маленький пестрый светлый зверек, похожий но набеленное лицо, подпертое
двумя тоненькими ножками, и воскликнули:
- Смотри-ка, это же (назвали имя)! У нее кого-то убили или разрушили
дом. Она всегда преображается и делается красивее от ужаса. Нужно скорее
дать ей какую-нибудь книгу и карандаш или повидла. Сразу примется читать
и что-то писать, но не на бумаге, а на цветах...
Таким был сон доктора Абу Кабира Муавии. Следующей ночью он опять ви-
дел его, и опять не запомнил имени зверька. А затем пересмотрел заново
все свои сны, только в обратном порядке. Сначала позавчерашний, потом
позапозавчерашний, потом позапозапозавчерашний и так далее, но очень
быстро, за одну ночь - все сны последнего года жизни. Через тридцать
семь ночей со снами было покончено, он добрался до самых первых, детс-
ких, тех, которые он уже не мог вспомнить наяву, и пришел к выводу, что
Аслан, его слуга, который вытирал грязную посуду бородой, просраться
мог, только плавая в воде, а хлеб умел резать босыми ногами, похож сей-
час на него больше, чем он сам на себя такого, каким был тридцать семь
лет назад. Так дошел он до последнего сна. В его ночах время, как и у
хазар, текло от конца к началу жизни и все истекло. С тех пор он больше
не видел снов. Он было чист. И готов к новой жизни. Тогда он начал каж-
дый вечер посещать "Корчму у суки". В "Корчме у суки" платили только за
место, тут не подавали никакой еды или питья, сюда собирался разный
сброд, и здесь ели и пили то, что приносили с собой, или же садились за
общий стол, чтобы выспаться. Корчма часто была полна, но здесь никто ни-
кого не знал, бывало так, что все рты работали, но никто не произносил
ни слова. Не было ни стойки, ни кухни, ни огня, ни прислуги, только у
входа сидел тот, кто брал деньги за место. Муавия садился среди посети-
телей "Корчмы у суки", раскуривал трубку и повторял свое упражнение: ни
одной мысли не позволять длиться дольше, чем длилась одна затяжка. Он
вдыхал смрад и смотрел, как люди вокруг него жрут пригоревшие лепешки,
называвшиеся "драные портки", или повидло из тыквы с виноградом, смот-
рел, как они проносят кусок через горький взгляд, как вытирают платком
зубы и как трещат на них рубашки, когда они ворочаются во сне.
Глядя на них, он думал, что для каждого мгновения его и их времени в
качестве материала использованы потертые мгновения прошедших веков,
прошлое встроено в настоящее и настоящее состоит из прошлого, потому что
другого материала нет. Эти бесчисленные мгновения прошлого по нескольку
раз на протяжении веков использовались как камни в разных постройках; и
в нашей нынешней жизни, стоит только присмотреться повнимательнее, можно
совершенно ясно распознать их, так же как мы распознаем и вновь пускаем
в обращение золотую монету времен Веспасиана.
Такие мысли ничуть не облегчали его мучений. Облегчение приносили эти
люди, которые от будущего ждали только одного - чтобы оно и других обма-
нуло так же, как уже обмануло их. Эта кучка озабоченно жующих помогала
ему найти свое место в новой жизни. Его утешало сознание того, что мало
кто из этих людей, от которых одинаково воняет как здесь, так и в Малой
Азии, может быть еще более несчастным, чем он. Но прежде всего "Корчма у
суки" сама по себе была тем самым местом, в котором он нуждался. Эта
корчма со столами, отполированными морской солью, с фонарями на рыбьем
жиру, была лет на семьдесят, если не больше, старше того времени, кото-
рое стояло на дворе, и это успокаивало Муавию. Потому что он не мог пе-
реносить ничего, связанного с ним самим и его временем. А так как в
прошлом его поджидала старая профессия, которой он гнушался так же, как
и своего настоящего, он тонул глубже, в полупрошлое, где опал и нефрит
были двоюродными сестрами, где трус все еще высчитывал, сколько дней
проживет человек, где еще выковывали ножи, тупые с обеих сторон.
Поужинав говяжьими или козьими ушами, он уходил в редко отпиравшиеся
комнаты отцовского дома и там до глубокой ночи перелистывал горы анг-
лийских и французских газет, издававшихся в Александрии в конце XIX ве-
ка. Сидя на корточках и чувствуя, как в его тело проникает сытный мрак
мяса, он читал эти газеты с жадным интересом, потому что с ним они не
могли иметь никакой связи. Этому условию как нельзя более отвечали
объявления.
Из вечера в вечер он листал объявления давно умерших людей, предложе-
ния, которые не имели больше смысла и блестели пылью более старой, чем
он. На этих желтых страницах предлагалась французская настойка против
ревматизма и вода для мужских и женских ртов, August Zigler из Австрии
объявлял, что в его специализированном магазине по продаже оборудования
для больниц, врачей и повитух есть средства против расстройства желудка,
чулки для больных с расширением вен и надувные резиновые стельки. Пото-
мок какого-то халифа XVI века предлагал для продажи фамильный дворец с
полутора тысячами комнат, расположенный в красивейшем месте тунисского
побережья Средиземного моря, всего лишь в двадцати метрах под поверх-
ностью воды. Смотреть можно в любой день, когда хорошая погода и дует
южный ветер "тарам". Пожелавшая остаться неизвестной старая дама предла-
гала будильник, который будит запахом розы или коровьего навоза; рекла-
мировались стеклянные волосы или браслеты, которые заглатывают руку,
стоит их только надеть. Христианская аптека "Святая Троица" сообщала о
жидкости доктора Лемана против веснушек и лишаев, чистотеле, зверобое и
порошке для верблюдов, лошадей и овец, который повышает аппетит и пре-
дотвращает болезни молодняка, чесотку и водоизнурение при водопое. Ка-
кой-то анонимный покупатель искал в рассрочку еврейскую душу, причем са-
мого низшего сословия, которая называется нефеш. Известный архитектор
заявлял о себе предложением построить по проекту заказчика, очень деше-
во, роскошную виллу на небе, в парадизе, причем ключи владелец мог полу-
чить еще при жизни, сразу после уплаты по счету, выписанному, однако же,
не строителю, а каирской голытьбе. Рекомендовались средства против облы-
сения во время медового месяца, предлагалось продать волшебное слово,
которое по желанию могло быть превращено в ящерицу или лунную розу, про-
