- Не волнуйся, Маруся, - говорил Сократов.
Принцесса подошла к почтительно расступившимся придворным,
топнула ногой и заявила:
- Что ж это вы, батюшка, меня замуж выдаете, а желания свои
загадываете?
- Молчи, оглобля! Для тебя же стараюсь. Жених видный, богатый,
мастер на все руки...
Вениамин приосанился.
Мария презрительно глянула на его сладкую самодовольную рожу,
потом на ухмыляющегося Сократова и сказала:
- На кой черт он мне сдался? Я желание хочу!
Были крики, слезы, уговоры. Своей любимой дочери царь отказать
не мог, и через пять дней было решено, что желание загадает
принцесса.
В ожидании желания царь собрал государственную думу, чтобы
после исполнения, не откладывая в долгий ящик, сразу объявить о
помолвке. Бородатые бояре в шубах сидели по лавкам, потели, пукали
и, рассказывая друг другу не менее бородатые похабные анекдоты,
ржали и ждали принцессу.
Но вместо нее пришли Сократов и Сильвуплюев. Философ достал
огромный свиток с печатью принцессы в левом нижнем углу и зачитал:
- Ее высочество принцесса желает, чтобы ее желание загадали мы:
философ Сократов, то есть я, и инженер Сильвуплюев, то есть он.
Философ показал на Сильвуплюева.
- Мы согласны, - сказал Федя.
- Мы тоже, - согласился царь, которого перекосило при виде
инженера.
- Прекрасно! - Сократов принял позу Наполеона и замогильным
голосом произнес:
- Пусть этот Свиньин и этот его денщик убираются ко всем
чертям, и чтоб мы их здесь больше никогда не видели. Таково
желание ее высочества.
Воцарилась тишина.
- Так нельзя, - наконец сказал царь. - Ежели он исполнит
желание и уберется, как он женится на нашей дочери? А ежели не
исполнит, то тоже не женится? Нет, такое желание нам не подходит!
- Не подходит! - подхватил Федя.
Вениамин беспокойно хрюкнул.
- Что значит "не подходит"! - заорал Сократов, засучивая
рукава. - Вы что, на рынке? Уговор дороже денег! Либо исполняй,
либо не исполняй и в любом случае убирайся!
- Не кричать в присутствии царя, хам! - закричал главный
министр.
Философ ткнул кулаком ему в нос, министр повалился и закричал:
- Наших бьют! Стража! Взять его!
Понабежали стражники. Сократов и Сильвуплюев отмахивались от
них ногами, попадая не только по стражникам, но и по боярам.
Постепенно вся государственная дума ввязалась в драку.
Вениамин беспокойно оглядывался по сторонам. Федя от
возбуждения подпрыгивал и кричал:
- В нос ему! В нос!
- Я сейчас тебе в нос! - надвинулся на него Сильвуплюев,
размахивая кулаками.
- Убивают! - испугался черт. - Помогите!
- Тихо!!! - раздался вдруг гневный зычный голос.
Все замерли. В дверях стоял волшебник Бук. Царь вылез из-под
трона, отряхнулся, надел корону и спросил:
- Это еще кто такой? Почему мешает заседать государственной
думе?
Бук прошел в центр зала.
- Тут у меня ошибочка вышла, - сказал он, отыскав взглядом в
толпе Вениамина и Федю, - в образе вот этих двух господ.
- Какая такая ошибочка! - завизжали Вениамин и Федя.
- Самая натуральная, - усмехнулся волшебник, - которую надо
исправить.
Он подкинул волшебный рубль, рубль упал орлом. Вениамин
превратился в поросенка, и, крича "Не надо!", они с чертом
исчезли, оставив лишь легкое облачко пара.
- Порядок, - сказал Бук.
Он вынул из кармана ковер-самолет, сел и вылетел в окно.
Минуты две стояла гробовая тишина. Прервал ее инженер
Сильвуплюев:
- Ну что, остались без инженера? Может на освободившееся место
за три тысячи молодого специалиста возьмем? То есть меня, -
уточнил он.
- Черта с два на три тысячи! - злобно плюнул царь и махнул
рукой. - На сто тридцать примем!
Инженер обнял Сократова, и они, запев "Там, где пехота не
пройдет", вышли.
Вдруг заахал министр:
- Царь-батюшка! Новый мост и дворец пропали!!!
Начались горестные крики, трехдневный траур.
А в доме инженера Сильвуплюева был праздник.
Павел Асс
Репка
Выпил дед Пахом стакан самогону, передернулся и подумал:
- А почему бы мне не посадить репку?
Сказано - сделано. Посадил дед Пахом репку. Украл в местном
колхозе минеральных удобрений, удобрил. Потом ему показалось мало,
и он еще раз удобрил.
Как и следовало ожидать, в конце квартала выросла репка большая
пребольшая. Попытался дед Пахом вытянуть репку, попыхтел, да
силенок не хватило.
- Анафема! - ругнулся дед Пахом и решился позвонить
родственнику из города - инженеру Сильвуплюеву.
Сказано - сделано. Приехал инженер Сильвуплюев, обошел вокруг
репки, разинув рот. Попытался вытянуть, ан нет. "Мало каши ел," -
подумал дед Пахом и пригласил Сильвуплюева пообедать. Инженер
сожрал две тарелки лапши, три тарелки манной каши, запил парным
молоком и уехал.
- Анафема! - сказал дед Пахом вослед.
Но через день инженер Сильвуплюев вернулся вместе с подъемным
краном и крановщиком Васей. Они обвязали репку стальными тросами,
подъемный кран загудел, заскрипел и... сломался.
Крановщик Вася и инженер Сильвуплюев уехали.
- Анафема! - сердито плюнул дед Пахом.
Еще через день инженер Сильвуплюев привез своего друга
философа. Философ Сократов внимательно осмотрел репку, поправил
пенсне и сказал:
- Н-да...
- Анафема, - согласился дед Пахом и махнул рукой.
Но мудрый философ так дела не оставил. Три дня подводил
материальную базу, декламировал цитаты из полного собрания
сочинений Владимира Ильича Ленина, исписал шесть общих тетрадей, а
затем уехал защищать диссертацию на тему "Феномен репок Рязанской
области, как еще одно доказательство преимуществ советского образа
жизни".
Проводив взглядом уехавшую "Волгу", дед Пахом плюнул на науку,
достал топор и вырубил из репки кусок весом пуда в четыре. Отвезя
кусок на рынок, дед Пахом продал его и был задержан органами
милиции за спекуляцию.
Вернувшись домой, обиженный на весь мир дед Пахом в очередной
раз плюнул на репку, выпил стакан самогону, передернулся и сказал:
- А нехай сгниет, зараза!
И репка сгнила.
Дед Пахом сейчас работает конюхом в колхозной конюшне.
Павел Асс
Волшебник
Расскажу сказку.
Жил-был в некотором зарубежном государстве царь. Впрочем, пошли
вы все, сами знаете куда, со своими царствами и государствами, о
царях я рассказывать не буду - это пережиток феодального
прошлого - поэтому начнем, пожалуй, так: не в некотором
государстве, а в родном Советском Союзе жил простой советский
гражданин - Иван... Или лучше Николай... В общем, Василий Иванович
Николаев. Фамилия тут особой роли не играет, с таким же успехом он
мог быть и Иваном Васильевичем Николаевым, или Николаем Ивановичем
Васильевым. Работал он на родном заводе за родным станком,
выполнял родной план, после работы выпивал пива у родного ларька
возле проходной и по-своему был доволен жизнью и счастлив. Был он
мужик холостой и добрый, любил животных, ходил в кино, ездил
иногда на рыбалку. Все было бы нормально, если бы не... Но об этом
дальше.
Подходили праздники - то ли Октябрьской революции, то ли Первое
мая. Весь советский народ встречал это событие новыми трудовыми
успехами. Работы было много: побегать по магазинам в поисках
закуски для праздничного стола, отстоять в длинной-длинной очереди
за портвейном, обсудить, кого приглашать в гости, а кого не стоит.
Василий был из тех, кого не стоит. Он это знал и ни к кому не
напрашивался. Купив в винном магазине бутылку портвейна, Василий
решил отпраздновать событие сам с собой.
В праздничный день он побывал на демонстрации, погулял по
парку, глядя, как местные хулиганы распивали водку и горлопанили
неприличные песни, и пошел домой. Включив телевизор, где диктор
замирающим от счастья голосом докладывал о наших успехах в области
тяжелого машиностроения, Василий вынул из холодильника заветную
бутылочку, наделал бутербродов и сел к телеэкрану.
Его рука потянулась к штопору, и он открыл бутылку. И тут
произошло.
Из бутылки простого 33-го портвейна повалил дым, и в воздухе
медленно сформировался человек восточного вида, типа тех, которых
можно видеть на любом базаре, в засаленном халате, грязной
тюбетейке и в туфлях с загнутыми носами.
"Хатабыч," - подумал Василий удивленно - в сказки он не верил -
и сказал:
- Добрый вечер.
Человек не отвечал.
- Салям алейкум, - на всякий случай добавил Василий.
- В алейкум эс-салям, - оживился незнакомец, - ва рахмет Аллах
ва барак ату!
"Татарин, - решил Вася, - ни фига по-русски не понимает."
По-татарски Вася тоже кроме "Нихт ферштейн" больше ничего не
знал. Человек из бутылки склонился перед ним и что-то забубнил
по-своему, часто поминая Аллаха и пророка Мухамеда, с которыми
Василий не был знаком, затем протянул Васе какое-то кольцо и,
сказав напоследок "Аллах ишини раст гетирсин!", растворился в
окружающей среде.
"Лечиться надо, - тоскливо подумал Вася. - Призраки всякие
чудятся."
И вдруг он обнаружил, что держит в руке кольцо. Кольцо было
тяжелое, видимо золотое, слегка позеленевшее от старости. Вася
автоматически надел его на палец и вспомнил о бутылке. Бутылка
валялалсь на полу, закрытая пробкой, и в ней был портвейн!
- Фу! - облегченно вздохнул Вася. - Хоть тут повезло.
Выпив стакан портвейна, он повеселел и решил обдумать
случившееся событие. В процессе раздумий Вася выпил еще стакан,
потом еще, и решил больше не пить, тем более, что бутылка
опустела.
Он глянул в телевизор. Шел какой-то огонек, симпатичная девушка
пела симпатичную песенку, и Васе стало хорошо и тепло.
- Эх, такую бы сюда, - подумал Вася, - я бы с ней познакомился.
Надо сказать, что с девушками Васе не везло. Не желали девушки
знакомиться с таким скромным, тихим и не очень красивым парнем. Да
и сам он был не слишком решительный, так что...
Раздался легкий щелчок, как будто бы выскочила пробка из
бутылки шампанского, и девушка, поющая в телевизоре, оказалась
перед Васей.
- Вы кто?! - изумленно и испуганно крикнула она.
- Вася, - широко раскрыв глаза, пробормотал он.
- Где я? Почему я здесь?
"Откуда я знаю?" - тоскливо подумал Вася и вежливо сказал,
указывая на кресло:
- Садитесь, пожалуйста. Да не волнуйтесь так!
Внезапно девушка успокоилась и села.
- А я и не волнуюсь.
- Извините, - засмущался вдруг Василий. - Вы так неожиданно
появились, а у меня тут не убрано...
- Это я пою, - сказала девушка, указывая на телевизор.
- Знаю, - вздохнул Вася.
- А меня Лена зовут.
- Это хорошо.
Они помолчали. Вася не знал, о чем говорят с девушками, которые
поют в телевизоре.
"Татарин, сволочь, наколдовал, теперь сиди тут, - думал он. - А
кольцо-то, наверно, волшебное!"
Эта мысль его так поразила, что он разинул рот.
- Что вы сидите, разинув рот? - спросила Лена. - Расскажите
что-нибудь.
- Что? - глупо спросил Вася.
- Что-нибудь, - настаивала девушка.
"Что-нибудь, - мысленно передразнил он, - чтоб тебя черти
взяли!"
Позвонили в дверь.
Вася встал, вышел в коридор и открыл дверь. Вошли три черта.
- Где она? - деловито спросил главный черт в кепке и кирзовых
сапогах.
- Кто?
- Баба, кто же еще!
- А...
Пораженный Вася медленно сходил с ума. Черти прошли в комнату.
Послышался визг Лены, запахло серой, и черти ушли, унося
трепыхающийся мешок.
- Расписочку пожалуйста, - попросил главный.
Вася машинально поставил закорючку на какой-то бумажке, и черт
