ласковым был ветерок, как они наелись до отвала, как лежали под пальмами и
пили ром с кока-колой, разговаривали и влюблялись до самого восхода солнца
над океаном.
Интересно, где они теперь эти парни? Больше их, наверно, никогда и не
увидишь.
И лодки, подумала она, лодки были везде.
- И как долго это у тебя займет? - спросила она.
- Много, - откликнулся он. - Может месяц.
- Да это долго... И давно ты уже плывёшь?
- С одиннадцатого августа.
- Ты на пенсии?
- Я писатель, - ответил он.
- О чем ты пишешь?
- Большей частью о путешествиях, - откликнулся он. - Я путешествую,
смотрю по сторонам, обдумываю увиденное и пишу об этом. Многие писатели
так поступают.
- Ты хочешь сказать, что мог бы написать о том, что мы видим вот сейчас?
- Конечно.
- Да кому это нужно писать о таком: Ведь ничего же не происходит.
- Всегда что-нибудь да происходит, - сказал он. - Когда ты говоришь
"ничего не происходит", то это значит. что не происходит ничего такого,
что бы соответствовало твоему клише о чем-либо.
- Что-что?
- Трудно объяснить. - продолжал он. - Вот и теперь происходит нечто, а
ты считаешь это неважным, потому что ты не видела такого в кино. Но если
бы ты посмотрела три кино подряд о том, как плавают по Гудзону, затем
документальный телефильм о Вашингтоне Ирвинге и истории реки Гудзон, и
после этого попала бы в такое путешествие, то ты бы воскликнула: "Ну надо
же!", ибо то, что ты увидишь, будет соответствовать некоей мысленной
картине, которая уже сформировалась у тебя в голове.
Лайла ничего из этого не поняла. Он же говорил так, как будто бы это
было очень остроумно.
Она пристально посмотрела на него и хотела было сказать что-то, но
передумала.
Она стала смотреть на воду проплывающую у неё под локтем.
Чуть позже она спросила: "Ты действительно собираешься как следует
поужинать сегодня вечером?"
- Непременно.
- Тогда я приготовлю.
- Ты?
- Принесем полуфабрикаты и ты посмотришь, как я готовлю. Хорошо?
- Да зачем тебе утруждаться?
- Ничего особенного, - настаивала она. - Я умею готовить. Обожаю
готовить. Это одно из моих любимых занятий.
Она посмотрела на его рубашку. Над нагрудным карманом было большое
жирное пятно.
Интересно, как долго он носит эту рубаху? Да он не меняет рубашек по
нескольку дней.
- В Нью-Йорке я сдам эту рубашку в стирку, - заявила она.
Он только улыбнулся.
Она ещё поразмышляла о Флориде.
Немного спустя она снова повернулась к нему и спросила: "А хочешь, я
покажу тебе что-то по настоящему прекрасное?"
- Что? - спросил капитан.
- Сейчас покажу.
Она спустилась вниз, достала свой чемодан, поставила его на рундук и
раскрыла его. В кармане одного из углов была пачка бумаг, перевязанная
красной ленточкой.
Она развязала ленточку и достала цветную брошюру с большой надписью
красными буквами "КОРОЛЕВА ДЖУНГЛЕЙ". Под ней была картинка самого
красивого в мире корабля. Лайла расправила картинку и аккуратно отогнула
завернувшийся угол.
Она принесла её на палубу, села рядом с капитаном и показала ему своё
сокровище.
Она крепко держала её в руках, чтобы её не сдуло.
- Три года назад в Форт-Лодердейле во Флориде я плавала на этом
корабле, - начала она. - С подругой. Видишь, вот тут помечено крестиком.
Мы тут обычно сидели.
Корабль был похож на большой двухслойный свадебный торт с глазурью. На
носу развевался флаг штата Флорида. Она знала всё об этом корабле. Потому
что она была на нём. Много раз. Небо было покрыто розовато-голубыми
ватными облаками, гонимыми ветром. Корабль отплывал как раз перед закатом,
и поэтому небо было таким. Все флаги на корабле трепыхались на ветру. Это
был пассат. А вокруг качались на ветру зеленые кокосовые пальмы, а вода
кругом была розовой и голубой в лучах заката с барашками бриза. Вот так
оно и было на самом деле. Картинка была настолько правдоподобной, что так
и хотелось сунуть палец в воду, чтобы убедиться. что она действительно
тёплая.
Капитан взял проспект одной рукой, а другой продолжал рулить. Он
разглядывал картинку некоторое время, затем она увидела, что он читает
текст внизу. Она знала его наизусть:
НЕПРЕМЕННО посетите в Форт-Лодердейле.
ЗНАМЕНИТАЯ НА ВЕСЬ МИР НАСТОЯЩАЯ КОРОЛЕВА ДЖУНГЛЕЙ
"Признанный всеми лучший вечер, проведенный во Флориде."
Приходите к нам на корабль вместимостью 550 пассажиров.
Круиз с шашлыками и креветками - начало в 7 вечера.
Подают спиртные напитки.
Заказы принимают в гостиницах, мотелях или по телефону.
Выражение лица у него не изменилось. Он изучал её как врач при осмотре
пациента.
Затем он нахмурился и спросил: "Ты что, знакома с хозяевами или еще
что-нибудь?"
- Нет, - ответила Лайла. - Это просто корабль, на котором мы плавали
несколько лет тому назад.
- Это же поштучный корабль, - заметил он.
- А что такое поштучный корабль?
- Там, где всю сумму делят на присутствующих.
- Конечно, - откликнулась Лайла. Она не понимала, отчего он хмурится. -
Но стоило не слишком много. Разверни-ка.
Капитан открыл проспект в разворот, где была большая картинка "Королевы
Джунглей" и спросил: "А почему это так важно для тебя?"
- Не знаю, - проговорила Лайла. Она глянула на него, чтобы убедиться,
что он действительно слушает. - Я уж и не упомню так много миров, -
продолжила она. - Даже не знаю, как объяснить... но миров так много, а я
только прикоснусь к ним на минутку и снова выхожу из них... Это как в доме
у дедушки, где я бывало играла. И собака, которая была у меня... вот такие
вещи. Они в общем-то ничего не значат для остальных, но время от времени
ими можно поделиться с кем-нибудь.
Капитан посмотрел вниз и прочитал: "Традиция в Лодердейле уже более
тридцати лет... Всё что угодно: обед, концерт и общий вечер песни стали
просто непременным развлечением в Форт-Лодердейле. Ничто не может
сравниться с этим..."
Капитан поднял глаза: "А что такое общий вечер песен?"
- Она больше всех мне нравилась.
- Кто?
- Массовик-затейник, которая вела это мероприятие. Она была мне как
сестра.
Жаль, что она не была ею. Вначале все так увлеклись обедом, что не
очень-то и хотели петь, но она сумела увлечь всех.
Она совсем не похожа на меня, - продолжила Лайла. - У неё черные
волосы, очень красивая шевелюра, прекрасная фигура и она была то, что
можно назвать "притягательная личность". Понимаешь? Она действительно
любила всех вокруг, и всем присутствующим она нравилась тоже. Она вела
себя так, как будто бы была своей в любом обществе... Там был один
старикан, сидевший в первых рядах, который все время молчал... совсем как
ты... " - Лайла посмотрела на капитана. - "Так вот она подсела к нему,
обняла его и начала петь "Обними меня детка", так что вскоре он не смог
удержаться от ухмылки. Она никому не давала просто сидеть и скучать.
Видно было, что она очень умная. То есть она успевала следить за всем.
Кто-то попытался было полапать её, а она лишь мило улыбнулась ему, как
если бы он предложил ей десять долларов и сказала: "Оставь это для своей
жены, голубчик". И все рассмеялись. И ему это понравилось тоже. Она умела
держать себя как надо.
Она пела песни "Ах ты моя прекрасная куколка" и "Да, сэр, это мой
ребенок", "Нет ничего лучше, чем быть в Каролине" и много других. Жаль,
что я не все их запомнила. А корабль все это время плыл по реке среди
пальм в темноте, и всё было так чудесно. Затем она запела "Лунный свет на
сенокосе", корабль в это время прошел поворот реки, пальмы расступились -
и вот оно. Полная луна. Все просто завыли от восторга. Видишь ли, она
подгадала эту песню так, чтобы это было как раз за поворотом.
- Да уж, - капитан казался сердитым.
- В чем дело?
- Это уж через чур.
- Что через чур, - спросила Лайла - Всё это статично, - ответил он.
- Это ещё что такое?
- Это просто клише, одно за другим!
Он показал на картинку "Королевы Джунглей." Глянь-ка на вот эти трубы
сверху.
Они бывают только на пароходах. А это ведь вовсе не пароход.
- Они поставлены просто для красоты.
- Но они не смотрятся красиво. На красивом судне не бывает всех этих
финтифлюшек и ложных дымовых труб.
Лайла взяла назад свой проспект. "Это очень красивый корабль",-
промолвила она.
Капитан только покачал головой. - Красота не в том, чтобы вещи были
похожи на что-то другое.
Он сам нечто другое,- подумала Лайла.
- Красота в том, что вещи представляют собой то, что они есть на самом
деле, - продолжил он. - На этом корабле пожалуй нет ни одной настоящей
вещи.
- А зачем им быть настоящими?
- Это ведь игра, притворство.
- А какая разница? Если людям это нравится?
На это у него не было ответа.
- В Диснейленде ведь тоже все понарошку, - заметила Лайла. - Тебе,
наверное, и это не нравится?
- Нет.
- А как насчет кино? Телевидения? Это тоже получается фальшь, так?
- Зависит от того, что они делают, - ответил капитан.
- Да тебе лишь бы только посмеяться, - сказала Лайла. Она аккуратно
свернула проспект. Спорить с ним было бесполезно, он только сердился. Он
не терпел никаких возражений.
Он сказал: "Если они продают три миллиона билетов на этот корабль, то
вероятно, они делают правильно. Но ведь всё это - он покачал головой, -
проституция.
- Проституция?
- Да. Всё дело в том, что у клиента берут деньги и дают ему именно то,
чего ему хотелось, но при этом он остается беднее, чем был раньше. Вот это
и делала та певичка со своими песнями. Она могла бы спеть им что-нибудь
оригинальное и сделать их этим богаче, но она не хочет делать этого.
Потому что, если бы она спела нечто, чего они ещё не слыхали, это может и
не понравиться и они её просто проигнорируют или отвернутся от неё. Она
тогда потеряет работу и не будет иметь заработка. Она это прекрасно знает
и поэтому никогда не поёт ничего от себя, не так ли? Она просто имитирует
кого-то, кто им нравится наверняка, а им только этого и надо. Вот почему
она шлюха. Они и платят ей за то, что она подражает кому-то, выставляет им
показную любовь.
Будь осторожна, - подумала Лайла. Она стала сильно злиться. Так ведь
это она сама! Ну и пройдоха же он! Откуда ему знать, какая она? Ведь его
же там даже не было.
- Люди должны быть самими собой. - продолжал он, - а не притворными
певцами на притворных кораблях.
Держись, Лайла.
Она криво улыбнулась и произнесла: "Что-то подзамерзла". Осторожно она
поднялась и спустилась назад в каюту.
Только там она глубоко вздохнула.
Боже, как она сердита!
Надо же! Надо же!
Дымовая труба! Огромная вонючая дымовая труба, вот что он такое. Да!
Громадная вонючая дымовая труба! Именно это, и ничего другого. Он слишком
много умничает.
Это ведь и написано у него на роже. А ведь он вовсе не умен. Он просто
дурак. Он ничегошеньки не понимает. Он даже толком не знает, что такое
шлюха. Он совсем не понимает, насколько же он глуп.
Лайла снова раскрыла чемодан, аккуратно сложила проспект, обвязала его
вместе с другими бумагами красной ленточкой, затем положила сверток в
особый карман, закрыла чемодан и заперла его.
Держись, Лайла. Не сердись на таких людей, - подумала она. - Не давай
себе злиться. Ведь им только этого и нужно.
Руки у неё дрожали.
Ух ты.
Она знала, что это значит.
Она достала свою сумочку с рундука, раскрыла её и вынула оттуда
таблетки, взяла пластиковый стакан у раковины, налила в него воды и
проглотила таблетки. Это надо было сделать быстро, иначе не срабатывало.
Все утро она чувствовала, как набегает волна. Она была на её гребне
слишком долго. Надо было ему всё выплеснуть. Тогда бы этого не случилось.
Дымовая труба! Он рассматривал эту картинку как какого-нибудь муравья
или другое насекомое. Именно так и поступают такие вонючки. Просто для
того, чтобы показать, какие они умники. А уж она-то знает, каковы они. Как
