его, а видеть его -- это такое счастье! Не будем ссориться! Я уверена, что
ты никогда не причинишь зла человеку, которого я люблю, -- правда, Джим?
-- Пока ты его любишь, пожалуй, -- был угрюмый ответ.
-- Я буду любить его вечно, -- воскликнула Сибила.
-- А он тебя?
-- И он тоже.
-- Ну, тото. Пусть только попробует изменить!
Сибила невольно отшатнулась от брата. Но затем рассмеялась и положила
ему руку на плечо. Ведь он в ее глазах был еще мальчик.
У Мраморной Арки они сели в омнибус, и он довез их до грязного,
запущенного дома на ЮстонРод, где они жили. Был уже шестой час, а Сибиле
полагалось перед спектаклем полежать часдругой. Джим настоял, чтобы она
легла, объяснив, что он предпочитает проститься с нею в ее комнате, пока
мать внизу. Мать непременно разыграла бы при прощании трагическую сцену, а
он терпеть не может сцен.
И они простились в комнате Сибилы. В сердце юноши кипела ревность и
бешеная ненависть к чужаку, который, как ему казалось, встал между ним и
сестрой. Однако, когда Сибила обвила руками его шею и провела пальчиками по
его волосам, Джим размяк и поцеловал ее с искренней нежностью. Когда он
потом шел вниз по лестнице, глаза его были полны слез.
Внизу дожидалась мать. Она побранила его за опоздание. Джеймс ничего не
ответил и принялся за скудный обед. Мухи жужжали над столом, ползали по
грязной скатерти. Под грохот омнибусов и кебов Джеймс слушал монотонный
голос, отравлявший ему последние оставшиеся минуты.
Скоро он отодвинул в сторону тарелку и подпер голову руками. Он твердил
себе, что имеет право знать. Если правда то, что он подозревает, -- мать
давно должна была сказать ему об этом. Цепенея от страха, миссис Вэйн тайком
наблюдала за ним. Слова механически слетали с ее губ, пальцы комкали грязный
кружевной платочек. Когда часы пробили шесть, Джим встал и направился к
двери. Но по дороге остановился и оглянулся на мать. Взгляды их встретились,
и в глазах ее он прочел горячую мольбу о пощаде. Это только подлило масла в
огонь.
-- Мама, я хочу задать тебе один вопрос, -- начал он. Мать молчала, ее
глаза забегали по сторонам.
-- Скажи мне правду, я имею право знать: ты была замужем за моим отцом?
У миссис Вэйн вырвался глубокий вздох. То был вздох облегчения.
Страшная минута, которой она с такой тревогой ждала днем и ночью в течение
многих месяцев, наконец наступила, -- и вдруг ее страх исчез. Она даже была
этим несколько разочарована. Грубая прямота вопроса требовала столь же
прямого ответа. Решительная сцена без постепенной подготовки! Это было
нескладно, напоминало плохую репетицию.
-- Нет, -- отвечала она, удивляясь про себя тому, что в жизни все так
грубо и просто.
-- Значит, он был подлец? -- крикнул юноша, сжимая кулаки. Мать
покачала головой.
-- Нет. Я знала, что он не свободен. Но мы крепко любили друг друга.
Если бы он не умер, он бы нас обеспечил. Не осуждай его, сынок. Он был твой
отец и джентльмен. Да, да, он был знатного рода.
У Джеймса вырвалось проклятие.
-- Мне-то все равно, -- воскликнул он.-- Но ты смотри, чтобы с Сибилой
не случилось того же! Ведь тот, кто в нее влюблен или притворяется
влюбленным, тоже, наверное, "джентльмен знатного рода"?
На одно мгновение миссис Вэйн испытала унизительное чувство стыда.
Голова ее поникла, она отерла глаза трясущимися руками.
-- У Сибилы есть мать, -- прошептала она.А у меня ее не было.
Джеймс был тронут. Он подошел к матери и, наклонись, поцеловал ее.
-- Прости, мама, если я этими расспросами об отце сделал тебе больно,
-- сказал он.-- Но я не мог удержаться. Ну, мне пора. Прощай! И помни:
теперь тебе надо заботиться об одной только Спбиле. Можешь мне поверить,
если этот человек обидит мою сестру, я узнаю, кто он, разыщу его и убью, как
собаку. Клянусь!
Преувеличенная страстность угрозы и энергичныежесты, которыми
сопровождалась эта мелодраматическая тирада, пришлись миссис Вэйн по душе,
они словно окрашивали жизнь в более яркие краски. Сейчас она почувствовала
себя в своей стихии и вздохнула свободнее. Впервые за долгое время она
восхищалась сыном. Ей хотелось продлить эту волнующую сцену, но Джим круто
оборвал разговор. Нужно было снести вниз чемоданы, разыскать
запропастившийся куда-то теплый шарф. Слуга меблированных комнат, где они
жили, суетился, то вбегая, то убегая. Потом пришлось торговаться с
извозчиком... Момент был упущен, испорчен вульгарными мелочами. И миссис
Вэйн с удвоенным чувством разочарования махала из окна грязным кружевным
платочком вслед уезжавшему сыну. Какая прекрасная возможность упущена!
Впрочем, она немного утешилась, объявив Сибиле, что теперь, когда на ее
попечении осталась одна лишь дочь, в жизни ее образуется большая пустота.
Эта фраза ей понравилась, и она решила запомнить ее. Об угрозе Джеймса она
умолчала. Правда, высказана была эта угроза очень эффектно и драматично, но
лучше было о ней не поминать. Миссис Вэйн надеялась, что когда-нибудь они
все дружно посмеются над нею.
ГЛАВА VI
-- Ты, верно, уже слышал новость, Бэзил? -- такими словами лорд Генри
встретил в этот вечер Холлуорда, вошедшего в указанный ему лакеем отдельный
кабинет ресторана "Бристоль", где был сервирован обед на троих.
-- Нет, Гарри. А что за новость? -- спросил художник, отдавая пальто и
шляпу почтительно ожидавшему лакею.-- Надеюсь, не политическая? Политикой я
не интересуюсь. В палате общин едва ли найдется хоть один человек, на
которого художнику стоило бы расходовать краски. Правда, многие из них очень
нуждаются в побелке.
-- Дориан Грей собирается жениться, -- сказал лорд Генри, внимательно
глядя на Холлуорда.
Холлуорд вздрогнул и нахмурился.
-- Дориан! Женится! -- воскликнул он.-- Не может быть!
-- Однако это сущая правда.
-- На ком же?
-- На какой-то актриске.
-- Что-то мне не верится. Дориан не так безрассуден.
-- Дориан настолько умен, мой милый Бэзил, что не может время от
времени не делать глупостей.
-- Но брак не из тех "глупостей", которые делают "время от времени",
Гарри!
-- Так думают в Англии, но не в Америке, -- лениво возразил лорд Генри.
-- Впрочем, я не говорил, что Дориан женится. Я сказал только, что он
собирается жениться. Это далеко не одно и то же. Я, например, явно помню,
что женился, но совершенно не припоминаю, чтобы я собирался это сделать. И
склонен думать, что такого намерения у меня никогда не было.
-- Да ты подумай, Гарри, из какой семьи Дориан, как он богат, какое
положение занимает в обществе! Такой неравный брак простонапросто безумие!
-- Если хочешь, чтобы он женился на этой девушке, скажи ему то, что ты
сейчас сказал мне, Бэзил! Тогда он наверняка женится на ней. Самые нелепые
поступки человек совершает всегда из благороднейших побуждений.
-- Хоть бы это оказалась хорошая девушка! Очень печально, если Дориан
навсегда будет связан с какой-нибудь дрянью и этот брак заставит его
умственно и нравственно опуститься.
-- Хорошая ли она девушка? Она -- красавица, а это гораздо важнее, --
бросил лорд Генри, потягивая из стакана вермут с померанцевой.-- Дориан
утверждает, что она красавица, а в этих вещах он редко ошибается. Портрет,
который ты написал, научил его ценить красоту других людей. Да, да, и в этом
отношении портрет весьма благотворно повлиял на него... Сегодня вечером мы с
тобой увидим его избранницу, если только мальчик не забыл про наш уговор.
-- Ты все это серьезно говоришь, Гарри?
-- Совершенно серьезно, Бэзил. Не дай бог, чтобы мне пришлось говорить
когда-нибудь еще серьезнее, чем сейчас.
-- Но неужели ты одобряешь это, Гарри, -- продолжал художник, шагая по
комнате и кусая губы.-- Не может быть! Это просто какоето глупое увлечение.
-- А я никогда ничего не одобряю и не порицаю, -- это нелепейший подход
к жизни. Мы посланы в сей мир не для того, чтобы проповедовать свои
моральные предрассудки. Я не придаю никакого значения тому, что говорят
пошляки, и никогда не вмешиваюсь в жизнь людей мне приятных. Если человек
мне нравится, то все, в чем он себя проявляет, я нахожу прекрасным. Дориан
Грей влюбился в красивую девушку, которая играет Джульетту, и хочет жениться
на ней. Почему бы и нет? Женись он хотя бы на Мессалине -- от этого он не
станет менее интересен. Ты знаешь, я не сторонник брака. Главный вред брака
в том, что он вытравливает из человека эгоизм. А люди неэгоистичные
бесцветны, они утрачивают свою индивидуальность. Правда, есть люди, которых
брачная жизнь делает сложнее. Сохраняя свое "я", они дополняют его
множеством чужих "я". Такой человек вынужден жить более чем одной жизнью и
становится личностью высокоорганизованной, а это, я полагаю, и есть цель
нашего существования. Кроме того, всякое переживание ценно, и что бы ни
говорили против брака, -- это ведь, безусловно, какое-то новое переживание,
новый опыт. Надеюсь, что Дориан женится на этой девушке, будет с полгода
страстно обожать ее, а потом внезапно влюбится в другую. Тогда будет очень
интересно понаблюдать его.
-- Ты все это говоришь не всерьез, Гарри. Ведь, если жизнь Дориана
будет разбита, ты больше всех будешь этим огорчен. Право, ты гораздо лучше,
чем хочешь казаться.
Лорд Генри расхохотался.
-- Все мы готовы верить в других по той простой причине, что боимся за
себя. В основе оптимизма лежит чистейший страх. Мы приписываем нашим ближним
те добродетели, из которых можем извлечь выгоду для себя, и воображаем, что
делаем это из великодушия. Хвалим банкира, потому что хочется верить, что он
увеличит нам кредит в своем банке, и находим хорошие черты даже у разбойника
с большой дороги, в надежде что он пощадит наши карманы. Поверь, Бэзил, все,
что я говорю, я говорю вполне серьезно. Больше всего на свете я презираю
оптимизм... Ты боишься, что жизнь Дориана будет разбита, а, помоему,
разбитой можно считать лишь ту жизнь, которая остановилась в своем развитии.
Исправлять и переделывать человеческую натуру -- значит, только портить ее.
Ну а что касается женитьбы Дориана... Конечно, это глупость. Но есть иные,
более интересные формы близости между мужчиной и женщиной. И я неизменно
поощряю их... А вот и сам Дориан! От него ты узнаешь больше, чем от меня.
-- Гарри, Бэзил, дорогие мои, можете меня поздравить! -- сказал Дориан,
сбросив подбитый шелком плащ и пожимая руки друзьям.-- Никогда еще я не был
так счастлив. Разумеется, все это довольно неожиданно, как неожиданны все
чудеса в жизни. Но, мне кажется, я всегда искал и ждал именно этого.
Он порозовел от волнения и радости и был в эту минуту удивительно
красив.
-- Желаю вам большого счастья на всю жизнь, Дориан, -- сказал
Холлуорд.-- А почему же вы не сообщили мне о своей помолвке? Это
непростительно. Ведь Гарри вы известили.
-- А еще непростительнее то, что вы опоздали к обеду, -- вмешался лорд
Генри, с улыбкой положив руку на плечо Дориана.-- Ну, давайте сядем за стол
и посмотрим, каков новый здешний шефповар. И потом вы нам расскажете все по
порядку.
-- Да тут и рассказывать почти нечего, -- отозвался Дориан, когда они
уселись за небольшой круглый стол.-- Вот как все вышло: вчера вечером, уйдя
от вас, Гарри, я переоделся, пообедал в том итальянском ресторанчике на
Рупертстрит, куда вы меня водили, а в восемь часов отправился в театр.
Сибила играла Розалинду. Декорации были, конечно, ужасные, Орландо просто
смешон. Но Сибила! Ах, если бы вы ее видели! В костюме мальчика она просто
